- Что? – Алан непонимающе стонет и, опустив взгляд вниз, понимает, что это и есть полный пиздец.

Кайрен сидит на пятках. Его глаза горят уже звериным блеском. Черты лица искажаются, застревая где-то между зверем и человеком. В растрепанных волосах к голове прижимаются большие, абсолютно волчьи уши. На предплечьях до самих локтей проступает пока еще не густой мех. А за спиной нервно мечется пушистый хвост. Из одежды на нем лишь чудом оставшиеся, но изорванные штаны, которые великолепно облегают пах, совершено не скрывая внушительный бугор.

С влажным чпоком губы отрываются от его члена, и язык проходит по нему. Оборотень нагло скалится и, подняв его бедра выше, утыкается лицом в промежность, заставляя вскрикнуть и заметаться на постели, теряя опору. Губы, еле касаясь, проходят по мошонке, втягивая в рот, и язык неожиданно широко лижет пульсирующий анус. По телу, словно ток проходит и бьет двумя тысячами вольт от копчика до макушки. Серо-голубые штормовые глаза изумленно распахиваются, и тело выгибает так, что лопатки отрываются от постели. Но это только начало. Влажный язык снова и снова проходит по сжимающемуся входу и ввинчивается внутрь, заставляя уже орать и царапать короткими ногтями резную спинку постели. Он кричит, срывая голос и не слыша ничего, кроме грохота собственно сердца и довольного порыкивания. Алан не знает, что замершая за дверью Эрика в ужасе бледнеет и, сорвавшись с места, кидается вниз, в попытке найти помощь.

И не только она. Слуги с ужасом слушают крики дизайнера и на все сто процентов уверены, что хозяин все-таки сорвался. А между тем замок вокруг них ходит ходуном. Стекла во всех окнах покрываются трещинами, графины и дорогие вазы просто взрываются, пол дрожит, а люстры на потолках опасно раскачиваются. Два камина уже взорвались, и пожар с трудом удалось потушить.

Примерно это и видит изумленный Маркус, когда чуть раньше возвращается с деловой встречи. Слуги в панике, замок слетел с катушек и мимо уже летит один из книжных шкафов, чудом не размазывая его по стеночке. По лестнице к нему бежит испуганная и всхлипывающая Эрика. И уже через секунду становиться ясно, почему. Крики такие громкие, что сомневаться не приходится. Портфель с документами летит куда-то, и вот он уже взлетает по лестнице, а за ним и Эри. Маркус впервые в такой панике. Круто сворачивает на повороте и только чудом не сносит стену. Он практически налетает на дверь спальни брата и чувствует, как шерсть становиться дыбом от криков, раздающихся с той стороны. Он колотит по двери так, что удивительно, как та еще не сыплется в труху.

- Кай, открой сейчас же! – рявкает он и чувствует, как удлиняются клыки.

Но брат не впускает. Его магия скалит свою черную пасть и грозится порвать любого, кто посмеет войти. Только он не какой-то слабый щенок, чтобы поддаться и, опустив голову, скуля, отойти. После очередного удара трещины ползут от косяка к скрипящему потолку.

- Кай! – в очередной раз рявкает Маркус и уже готовится снести дверь, когда слышит злой рык брата и крик смолкает, превращаясь в тяжелое дыхание и низкие постанывания.

Торопливые шаги, и дверь с грохотом распахивается. От вида брата челюсть падает вниз. Тот смотрит взбешенно и скалится, прижав к голове волчьи уши.

- Что?! – рявкает он, и из горла вырывается недовольный рык, – у нас потоп, землетрясение, нашествие террористов или чума?! Какого хера надо?!

Только ни Маркус, ни Эрика не могут и слова сказать, таращась на возбужденного, такого животного Кайрена. И, судя по всему, торкнуло его конкретно. От него за версту несет возбуждением и Аланом. Комната за его спиной полностью вверх дном. Не надо быть гением, чтобы понять, что здесь происходило все это время. А один неосторожный взгляд, кинутый на постель альфы, мало того, что травмирует психику, так еще и мучительно смущает.

Алан, совершенно обнаженный, лежит поперек постели. Свесив с другого края голову и поминутно облизывая опухшие алые губы. Его глаза прикрыты, на ходящей ходуном рельефной груди поблескивают влажные капли пота, а кожа от самых щек до пят покрыта ровным румянцем. Его пальцы судорожно стискивают наполовину сорванное и свисающее с края постели покрывало.

Маркус моргает и резко отводит взгляд, когда слышит взбешенный ревнивый рык старшего. Он уже открывает рот, чтобы заговорить, когда раздается тихий хриплый голос Салливана. Томный с сорванным дыханием и настолько блядский, что пронимает даже Маркуса.

- Валгири, если через пять секунд твоя мохнатая задница не будет в этой постели, то я встану и нагну тебя у этой самой чертовой двери! И буду трахать до тех пор, пока ты скулить не начнешь.

От этого голоса встает все, что может стоять. Хвост тоже стоит, как и уши, одно из которых начинает дергаться. А уже через минуту Маркус с Эрикой в полном шоке смотрят на совершенно дикий взгляд, кинутый на Алана и тихий больной скулеж. После этого дверь с грохотом захлопывается прямо перед их носом.

- Мамочки, – после долгого молчания пораженно выдыхает Эрика.

- Лучше – валерьяночки, – нервно икает Маркус и, держась за сердце, уходит.

А за закрытой дверью воздух снова накаляется до предела. Алан, не моргая, смотрит на хищные медленные движения и, затаив дыхание, замирает. Кай не отводит от него глаз. Он глухо рычит и скалится. Его тело напрягается за секунду и одним броском снова оказывается на постели. Совсем близко, и блондин успевает только выдохнуть. В следующую секунду он снова лежит на спине, перевернутый оборотнем, устроившимся между широко раздвинутых ног. А внутри все так сладко ноет, сжимается от воспоминания бархатного языка, толкающегося, ласкающего его. Но на этот раз вместо него вокруг входа кружат когтистые пальцы, и от легких царапин дрожит все тело. Дыхание перехватывает, и в груди жжет. Руки обвиваются вокруг шеи и поднимаются, зарываясь в волосы, гладят дрожащие острые уши и рождают довольные порыкивания. Клыки обводят дрожащий кадык и, оцарапав покрытые укусами ключицы, до кровавых капель сжимаются на плече. Перед глазами плывет, мокрые от пота пряди волос липнут к шее и вискам. Тела прижимаются так сильно, что между ними не просунуть и тонкой нити. Бедра движутся рвано, еще ближе. Грубая ткань порванных штанов трется о промежность, и это почти больно, но Алан не может остановиться. Губы искусаны в кровь, но стоны не удается удержать. Его ладони лихорадочно блуждают по спине альфы. Они спускаются ниже, царапая поясницу, и до синяков сжимают крепкие ягодицы. Прижимая ближе, мня и царапая короткими ногтями.

Альфа довольно рычит и снова толкается вперед. Желтые глаза с жадностью ловят каждый вздох, каждый стон. Они неотрывно следят за искаженными в наслаждении чертами лица, прикипают к распахнутому в немом крике рту. И запах его человека становится острей. Сердце бьется так быстро, словно готово разорвать грудную клетку. Кайрен криво скалится и широко ведет носом по открытой шее, вылизывая ее, выцеловывая одному ему известные узоры и разрывая когтями простыни вместе с подушками. Его движения становятся быстрыми, дикими. Он буквально протаскивает Алана по кровати и ловит губами последний сорванный крик. Между бедрами становиться влажно. Алан обмякает в его руках, загнанно дыша, пытаясь сквозь шум в ушах и ослепительные пятна перед глазами прийти в себя.

- Ри... – шепчет он, покусывая и вылизывая чужие плечи.

Обведя губами каждый шрам, лаская пальцами и кусая шею, спускается к груди. И здесь его снова переклинивает, стоит только увидеть каплю пота, ползущую по темным узорам татуировки и сорвавшуюся с соска. И только через несколько мгновений он понимает, что этот рык принадлежит ему. Кайрен ухмыляется, прикрыв глаза, и тяжело дышит. Он откидывается на постель, позволяя оседлать собственные бедра. Серебристо-белые пряди щекочут кожу, горячее дыхание сводит с ума, влажный кончик языка касается соска и поднимается выше. Обведя каждый узор, по которому проходят мягкие губы и зубы. Оборотень со свистом втягивает воздух, чувствуя, как снова возбуждается Алан. Он чувствует кровь, бегущую по его венам, и ураган эмоций, каждая из которых принадлежит ему. Больше терпеть этого он не может.