Он снял окровавленную повязку с ее плеча – от путешествий по дому раны открылись и кровоточили. Обезболивающее и успокоительное сделали свое дело, она больше не плакала и не вздрагивала от его прикосновений, а полулежала на боку, безучастная ко всему. Следы от «магического кнута» выглядели так, как и должны были выглядеть, то есть ужасно. Но мазь можно будет использовать уже через четыре часа, а значит, процесс выздоровления начнется уже к утру. Пару дней обрабатывать – и можно будет считать ее почти здоровой. Снейп промыл раны, смазал их противовоспалительной и дезинфицирующей мазью, а затем опять забинтовал.

А у нее красивое тело, подумал он, накрывая ее одеялом, но тут же одернул себя. Странно, но за все эти двое суток он впервые задумался о том, что проводит вечера в компании полуобнаженной молодой женщины. И относится к ней именно как к беспомощному существу, нуждающемуся в лечении. И это правильно. Она, конечно, довольно привлекательна внешне, он же не слепой и не евнух, но отвлекаться на подобные мысли – непозволительная роскошь, во всяком случае сейчас.

Снейп, при всей своей склонности к аскетизму и самодисциплине, знал, что длительное игнорирование требований тела чревато неспособностью сосредоточиться толком ни на чем. И по мере возможности старался требования собственного тела удовлетворять, тем более, что жительница Хогсмида, симпатичная вдовушка Мэг Фоули была не болтлива и достаточно понятлива. Мэг была идеальной подругой для закоренелого холостяка – жила своей жизнью и своими интересами и не лезла в его жизнь, вполне довольствуясь их редкими встречами, когда можно было просто приятно провести время вдвоем, в перерыве между постельными утехами болтая о всяких пустяках, попивая грог и глядя в камин. Общества Мэг в этом смысле ему хватало «за глаза», тем более что плотный рабочий график в течении учебного года и связанная с этим усталость попросту не давали отвлекающим мыслям слишком уж сильно допекать его. И ни одну свою студентку (а были у него студентки куда красивее Беркович) Снейп не воспринимал иначе, чем просто студентку – создание, как правило, неразумное и нуждающееся в постоянном контроле. Ну, а Беркович… Беркович – в некотором смысле такой же солдат, как и он сам. Хотя и весьма симпатичный солдат… Тьфу, черт! Пора прекратить думать на эту тему, а то так и до Охлаждающего зелья недалеко!

Ночью он разбудил Диану, снял бинты и намазал раны настоявшейся мазью. Бинтовать не стал – мазь действовала гораздо лучше без повязки и, влив в нее порцию Сна без сновидений, отправился спать на диване в гостиной.

- Профессор, – Диана чувствовала, что отчаянно краснеет, когда он вечером следующего дня обрабатывал специальной мазью раны на ее плече, – вы не могли бы дать мне что-нибудь из одежды?

Следы от «магического кнута» под действием мази из желчи единорога стремительно заживали – воспаление и боль ушли, а сами раны покрылись плотной подсыхающей корочкой. Рубцы, пожалуй, действительно останутся, но ведь есть специальные средства, уменьшающие шрамы даже от темных заклинаний.

Отвратительное самочувствие в предыдущие дни не позволяло ей задуматься о том, что она, в одном нижнем белье, находится в обществе довольно молодого еще мужчины. Но теперь ей было неловко от собственного вида, да и не только от него – прикосновения его пальцев теперь вызывали в ней несколько шокирующую реакцию. Когда он в очередной раз дотронулся до нее, осторожно ощупывая раны на плече, по телу разлилась приятная истома, а стоило ему коснуться ее бедра с порезом от «Сектумсемпры», изнутри ее словно обдало горячей волной, а в животе возникло уже изрядно подзабытое, но знакомое и совершенно однозначное ощущение – судорога желания.

Оно было таким острым и настолько внезапным, что она вздрогнула и втянула в себя воздух сквозь стиснутые зубы. Заметив это, Снейп спросил:

– Больно? – Щекотно, – отозвалась она, прикрывая глаза, будто опасаясь, что в них отразится полыхнувшее в ней желание. Она не видела в этот момент его лица и не могла предположить, что он чувствует (и чувствует ли вообще), прикасаясь к ней. Как только он закончил свои манипуляции, она торопливее обычного завернулась в плед и попросила его найти ей какую-нибудь одежду. Снейп задумчиво кивнул в ответ и вышел из комнаты.

«Докатилась, – подумала Диана, поднося ладони к пылающим щекам, – восемь месяцев без секса – и я готова растаять как масло на солнышке от прикосновения первого попавшегося мужчины! Кошка мартовская!»

И в этот момент гаденький голос ее «Альтер Эго», подозрительно похожий на голосок Пивза, прошипел в ее голове: «А ты помнишь, дурында, что в этого «первого попавшегося» ты в школе была влюблена по уши?»

«Ну, положим, не по уши», – пыталась она поспорить, но внутренний собеседник не унимался:

«Да какая разница, ведь была же, скажешь нет?»

– Заткнись! – это она сказала уже вслух и тут же осеклась – услышь Снейп, как она разговаривает сама с собой, сарказма не оберешься.

Снейп вернулся через пару минут, неся в одной руке что-то черное и белое, а в другой ее туфли.

– Эльфам удалось привести в порядок вашу обувь и юбку, – сказал он, – но свитер пришлось выкинуть. Могу предложить свою рубашку, только ее придется уменьшить в размере. И главное, – он вынул из кармана сюртука ее палочку и протянул ее Диане, – думаю, лучше вам самой это проделать.

Диана протянула руку к своей палочке, но смотрела при этом не на нее, а в глаза Снейпу и чувствовала, как по лицу расползается восторженная и, должно быть, глупая улыбка. Как же он, наверное, рисковал, утаскивая ее палочку из-под носа у тех, кто брал ее в плен, они-то уж наверняка считали ее своей!

Она взяла протянутую палочку, при этом их пальцы соприкоснулись, отчего по ее руке будто пробежал легкий электрический разряд.

– Спасибо, сэр, – прошептала она. – Как же вам удалось ее добыть? – Никак, – пожал плечами Снейп, отворачиваясь. – Она просто дожидалась вас под тумбочкой в вашем номере в «Дырявом котле». Так что ничего героического я не совершил, мне не пришлось добывать ее с боем и благодарить меня вам особо не за что. – Нет, очень даже есть за что. Если бы не вы, мой труп, наверное, до сих пор валялся бы на берегу, на радость чайкам и стервятникам. Вы спасли мне жизнь, а потом возились тут со мной три дня, хотя…

Снейп поморщился, перебивая ее:

– Если вам так уж хочется повесить на себя Долг жизни, платите его Добби – именно он вас нашел. А что касается «возился» – опять же не вижу в этом ничего героического, на моем месте так же поступил бы любой член Ордена. И поверьте, вы – далеко не самый сложный пациент, с которым мне приходилось возиться.

Диана невольно вздохнула. Такое впечатление, что этот человек шарахается от любого проявления в свой адрес хоть какого-то подобия человеческого отношения. Совершенно спокойно реагирует на осуждающий шепоток за спиной и косые взгляды, зато каждый раз ощетинивается как дикобраз, когда Люпин искренне пытается завязать с ним дружескую беседу и благодарит его за очередную порцию Антиликантропического зелья, или, старательно скрывая смущение за резкостью, отказывается от приглашений Молли Уизли остаться на ужин. Неудивительно, что он до сих пор один. И очень интересно – кто же настолько приучил его к мысли, что окружающие непременно должны его не любить, а те, кто проявляет к нему участие – обязательно держат камень за пазухой?

– Все равно, – упрямо сказала она. – И еще одно, могу ли я воспользоваться вашей ванной? – Конечно, только старайтесь пока не мочить плечо. И должен предупредить – водонагреватель сломан, так что пользуйтесь магией. Полотенце я вам принесу.

Ванная комната, как и весь дом, выглядела довольно запущенной – пыльное оконце под потолком, старый, ни на что не годный водонагреватель, который не спасет уже никакая магия и никакой сантехник, ржавые разводы на ванне и раковине. Единственной новой вещью на фоне этого выделялось белоснежное полотенце с хогвартским гербом.