Левый рукав ее свитера был мокрым и липким от крови, боль в плече была нестерпимой, дергающей, словно в рану плеснули чем-то едким, кроме того, начала накатывать слабость, похожая на резкое снижение артериального давления. Скорее всего, ее «угостили» так называемым «магическим кнутом» – крайне неприятное заклятие из разряда пыточных, оставляющее месяцами не заживающие гноящиеся раны-ожоги. Здоровая рука с палочкой дрожала так, что она с трудом удерживала ее в вертикальном положении, язык не слушался, но Диана продолжала шептать заклинания, видя, как разрушается возведенный ею хрупкий защитный барьер.

Третий сектор был вскрыт, и она взялась за последний, западный. Невидимая стена рассыпалась под напором противника и выкрик «Ты – справа, ты слева!» означал, что ее сейчас возьмут в «клещи». Уже ни на что практически не надеясь, она выкрикнула последние слова заклинания и увидела, как легкая туманная дымка над парком исчезла. Антиаппарационный барьер был снят.

В то же мгновение справа раздался чей-то вопль «Сектумсемпра!», правое бедро обожгла боль и она ощутила, как по ноге потекло что-то теплое. Каким-то чудом удержавшись на ногах, Диана из последних сил взмахнула палочкой и аппарировала.

Все-таки недаром говорят, что аппарировать следует, находясь в нормальном физическом состоянии. К счастью, она попала именно туда, куда и намеревалась – пустырь на окраине Шеффилда, но при этом приземлилась крайне неудачно, очень больно ударившись спиной и затылком о землю. Боль от падения смешалась с болью от раненых плеча и ноги, и Диана поняла, что сейчас потеряет сознание. Только огромным усилием воли она удержалась от падения в темноту и, стараясь не вскрикивать от жгучей боли, с трудом поднялась на ноги, чтобы совершить вторую аппарацию.

Тройную аппарацию их учили делать в Школе Авроров – одинарное перемещение можно отследить, и, вне всякого сомнения, у Упивающихся смертью есть средства сделать это даже минуту спустя. Поймать же след второй подряд аппарации гораздо труднее, а три аппарации подряд, совершенные менее чем в минуту, отследить уже невозможно, чем и пользовались, уходя от преследования, представители как «светлой», так и «темной» стороны. Не всем, правда, был по плечу такой сложный маневр.

Но сделать третью аппарацию Диане так и не удалось. В таком плачевном физическом состоянии она все-таки промахнулась, и на этот раз куда серьезнее – местом ее приземления были какие-то темные валуны в совершенно незнакомом месте. Новая боль – на этот раз в голени, хруст ломающейся кости и жалобный стук палочки, вырвавшейся из ее ослабевших пальцев и укатившейся в неизвестном направлении, недвусмысленно дали понять, что отсюда ей уже никуда не уйти. С упорством отчаяния она попыталась куда-то отползти, чтобы спрятаться получше, чувствовала, как в лицо ей летят почему-то соленые брызги, но не видела перед собой ничего, кроме нагромождения скользких валунов. Наконец, прислонившись к одному из камней, она легла на бок, свернувшись калачиком, и обречено закрыла глаза. Прежде чем отключиться, она успела подумать, что непрерывный навязчивый шум, стоящий у нее в ушах, подозрительно напоминает рокот моря.

====== Глава 27 ======

Как Снейп и ожидал, после того, как именинница удалилась к себе, вечер плавно перешел в чисто мужскую попойку, в которой приняли участие представители так называемого «ближнего круга», в число которых входили он сам, Люциус, оба брата Лестрейнджи, Долохов, Эйвери, а также Беллатрикс. Все уже порядком набрались, кроме Снейпа, который предварительно принял соответствующее зелье, позволяющее напиваться вместе со всеми и при этом оставаться в трезвом рассудке.

Сам Темный Лорд еще некоторое время поприсутствовал среди них, но затем и он ушел к себе. Снейп всегда удивлялся тому, что тот приветствовал самые грязные и разнузданные развлечения своих слуг – пьянки, групповые оргии, убийства пленников «от скуки», но сам никогда не принимал в них участие. Надо сказать, что далеко не все Упивающиеся были поклонниками подобного рода времяпрепровождения, поэтому «чистоплюйство» Снейпа (как однажды в раздражении выразилась Беллатрикс) не слишком бросалось в глаза. Во всяком случае, рафинированный аристократ Мальсибер и вялый флегматик Лестрейндж-младший тоже безо всякого энтузиазма посматривали на эти пьяные вечеринки в лучших традициях маркиза де Сада.

Заливая в себя одну порцию огневиски за другой, Снейп не забывал прислушиваться к пьяной болтовне «соратников», в надежде выведать хоть что-то о судьбе Беркович. Выведать кое-что удалось, хоть и крайне мало. Так, он узнал, что в захвате Беркович принимали участие Долохов и Эйвери, но оба были совершенно не в курсе за каким троллем «эта пигалица» понадобилась Темному Лорду. Рассказывая о том, как они схватили ее, Эйвери со смаком поведал о том, какая она была гладкая и приятная на ощупь, и как он чуть не использовал ее «по назначению» прямо в номере, если бы не приказ Темного Лорда доставить пленницу целой и невредимой. Слушая разглагольствования Эйвери, Снейп поймал себя на том, что ему очень хочется от души врезать тому по физиономии, да так, чтобы нос вдавился в череп. Он удивился сам себе – он уже давно приучил себя к безучастности ко всему, что видел и слышал, и подобные рассказы, даже при наличии еще более гнусных подробностей уже не трогали его, но затем решил, что ему, как учителю, просто неприятно, что этот озабоченный козел лапал его ученицу, хоть и бывшую.

Единственная женщина в мужской компании, Беллатрикс Лестрейндж (которую Снейп и женщиной-то мог назвать разве что условно) молча сидела в уголке, накачиваясь эксклюзивным эльфийским вином, и сверлила Снейпа мрачным взглядом. Снейп знал, о чем она думает. Ей все не давали покоя мысли о его возможном предательстве и банальная ревность фанатички, боящейся, что ее титул самой преданной сторонницы Темного Лорда отнимет этот безродный полукровка, в предательстве которого она не сомневалась, но не имела достаточных тому доказательств. Вот и сейчас она будто нарочно торчала тут и ловила взглядом каждый его жест, словно надеясь поймать его на каком-нибудь неосторожном слове и с радостью сдать его повелителю со всеми потрохами.

Долохов и Эйвери мало-помалу надрались до состояния «в хлам» и их речь теперь напоминала малопонятный поток сознания. Стало ясно, что больше ничего о судьбе Беркович у них узнать не удастся при всем желании. Снейп уже подумывал о том, чтобы покинуть теплую компанию и собрался было попрощаться хотя бы с Люциусом, но заметил, что в комнате его нет, что было несколько странно. Все же он решил дождаться его – уходить, не попрощавшись с хозяином дома несколько невежливо.

Люциус появился минут через десять после того, как Снейп обнаружил его отсутствие, бледный и чем-то встревоженный. Подойдя к Долохову, он досадливо поморщился и произнес:

– Темный Лорд в бешенстве. Девчонка, которую вы с Эйвери притащили, умудрилась сбежать.

Сохраняя на лице устало-индифферентное выражение, Снейп навострил уши.

– Да? – вяло отозвался Долохов. – Ну и хрен бы с ней! – а Эйвери икнул и пробормотал: – Жаль я ее все-таки не оприходовал прямо там!

Малфой махнул рукой и подошел к Снейпу.

– Что там случилось? – небрежно спросил тот. – Несколько дней назад Темный Лорд велел доставить ему одну из твоих бывших учениц, некую Беркович. Зачем – никто не знает. Он посадил ее в один из подвалов и поручил заботам Хвоста и двух болванов, из новичков. Сегодня вечером эта дрянь сбежала, умудрившись отбиться от четырех охранников. Мало того, взломала мой антиаппарационный барьер! Если Темный Лорд не прикончит нас всех в порыве раздражения, считай, что нам крупно повезло! Но ведь никто не мог ожидать от нее подобной прыти! – Она – аврор, Люциус, это многое объясняет. – Сев, четверо Упивающихся смертью не смогли справиться с одной соплячкой, будь та хоть трижды аврором! Хотя ты прав насчет ее навыков – по словам этих олухов, они ее серьезно ранили, а она все равно смогла аппарировать, причем вполне профессионально – отследить ее перемещение не удалось.