Она посмотрела на часы. Ровно девять, в Хогвартсе уже наверняка никто не спит, а уж МакГонагалл точно, она – ранняя пташка. Диана разожгла камин, бросила в него горсть Дымолетного пороха и отчетливо произнесла:
– Кабинет директора Хогвартса.
Буквально через несколько секунд в зеленом пламени возникло озабоченно лицо Минервы МакГонагалл. Увидев Диану, она заметно расслабилась и сказала:
– Ах, это вы, Диана… А я думаю, кому не терпится в такую рань, неужели опять из Министерства или Аврората… Как у вас дела? – Доброе утро, директор, – сказала Диана, – у меня все в порядке, надеюсь, и у вас тоже? – Да, дела потихоньку идут, хотя денег как не было, так и нет. Вы хотите попасть в Хогвартс, я правильно поняла? – Да, только не сейчас, а немного попозже. Как вы думаете, безопасно перемещаться по каминам с маленьким ребенком на руках? – Рада слышать, что вы привезли мальчика сюда, – заулыбалась Мак-Гонагалл. – Конечно, только следует держать его покрепче, и прикройте ему глазки и носик, чтобы в них не попал пепел и остатки Дымолетного пороха. – Тогда я дождусь, когда он проснется, и снова вас побеспокою, хорошо? – Разумеется, я вас буду ждать. Вы хотели показаться мадам Помфри? Она очень долго ворчала, когда вы практически сбежали из Больничного крыла в то утро. – Нет, я хочу навестить профессора Снейпа, – ответила Диана и вдруг замерла от нехорошего предчувствия. – Северуса? – лицо МакГонагалл внезапно приобрело растерянное и почти виноватое выражение. – А его нет…
Диане показалось, что ее изо всех сил ударили под дых и по затылку, воздух в легких словно испарился, а голова наполнилась оглушительным звоном, от которого заложило уши. Она так и застыла, сидя на корточках перед камином, тупо уставившись в пространство.
– Я не понимаю… – каким-то чудом выдавила она чужим, осевшим голосом. – Господи, это не то, о чем вы подумали, – тут же замахала руками МакГонагалл. – Его забрали, вчера. Пришло двое амбалов из Аврората и этот тип, Ярдли, кажется, и увели.
Способность дышать вернулась к ней с каким-то астматическим хрипом, с которым она выпустила воздух из легких, но в голове до сих пор шумело. Ее начало трясти, как в ознобе, руки заледенели, а ноги стали ватными. Чтобы МакГонагалл не заметила ее состояния, Диана отошла в сторону от камина и рухнула на колени, крепко, до судорог обхватив себя руками.
Желание сейчас было только одно – добраться до Ярдли и выдрать ему его наглые глаза. Сволочь, какая же он сволочь! Забрать в тюрьму человека, находящегося без сознания, да кто ему только разрешение на это дал! Почему в магическом мире не существует такого понятия, как адвокат? Да у маглов его за такой беспредел с потрохами бы съели! Что же теперь делать?
Она несколько раз глубоко вдохнула, борясь с подступающей истерикой. Должно быть, ее исчезновение и молчание обеспокоило директрису, и из камина раздался ее неуверенный голос:
– Диана, где вы? С вами все в порядке? – Да, я здесь, – тем же чужим голосом отозвалась она. – Вам плохо? – МакГонагалл ей явно не поверила. – Вы позволите войти, я же слышу, что вам нехорошо! – Да… пожалуйста…
Через несколько секунд МакГонагалл уже возвышалась над ней, стряхивая с мантии пепел и остатки Дымолетного пороха. Она тут же протянула Диане руку, помогая подняться, и принялась внимательно ее разглядывать.
– Вам все же стоит показаться Поппи, – сказала она, наконец.- Какая-то вы бледная. – Как они могли забрать его? – Диане почти полностью удалось взять себя в руки. – Они не имели права этого делать, он же…
МакГонагалл перебила ее:
- Ах да, вы же не знаете! Он ведь пришел в себя, к вечеру того дня, когда вы ушли из лазарета. Говорить он пока не может, и непонятно, когда вообще заговорит, но Сметвик утверждает, что он в довольно сносном состоянии, учитывая его ранения.
«Слава Богу! Я знала, что он очнется, чувствовала, что не зря пытаюсь его «вытащить»! Только бы ему не стало хуже!»
Ужас и тревога постепенно начали отступать, хотя ее все еще немного потряхивало от услышанного. Северус жив и в сознании, Ярдли, хоть и все равно сволочь, но никаких законов не нарушил, арестовывая его. Только бы в тюрьме с ним ничего до суда не случилось. – Он сейчас в Азкабане? – почти спокойно спросила Диана, засовывая руки в карманы летних брюк, чтобы МакГонагалл не видела, как они дрожат. – Нет, в следственном изоляторе при Аврорате. В Азкабан сейчас отправляют только после суда и только тех, кого приговорили к поцелую или пожизненному заключению. Еще не всех дементоров удалось снова призвать к порядку, охраны в Азкабане сейчас не хватает. Поэтому всяких мелких сошек и ожидающих суда держат в городской тюрьме. – Но для поцелуя парочку все-таки находят, – с кривой ухмылкой выдавила из себя Диана. – Как он? Он помнит, что происходило с ним до этого? Его разум не пострадал?
МакГонагалл тоже улыбнулась, кажется, впервые за все утро:
– Наш Северус остался самим собой, не волнуйтесь. Он, хоть и говорить не может, но взглядом по-прежнему в состоянии размазать по стенке любого, не имеющего к этому иммунитета. – Он интересовался кем-нибудь? – Не знаю, с ним в основном общалась Поппи, а не я. Говорить он не может, да и писать пока тоже – правая рука плохо слушается. Он знает обо всем, что случилось после того, как его… ну, вы поняли. Он даже вставать начал, когда его забрали. – Но как там вообще узнали, что он пришел в себя? Кто еще знал, кроме мадам Помфри, вас и медперсонала из Мунго? – Вот медперсонал, я полагаю, и проболтался. Или Сметвик, он пришел сразу же, как Северус очнулся, его Поппи вызвала. Во всяком случае, эти бравые ребята заявились буквально на следующий день и только вмешательство мадам Помфри не позволило им увести его уже тогда.
Из соседней комнаты раздался громкий плач – Брайан проснулся, не увидел рядом с собой никого, не узнал комнату и сильно испугался. Диана вскочила и бросилась к нему. Схватив его на руки, принялась утешать мальчика, покачивая и целуя в макушку.
– Все, солнышко, не плачь, мама рядом…
Покричав еще немного «по инерции», Брайан постепенно успокоился и только тер кулачками покрасневшие глаза. Диана отыскала на кровати выпавшую у его во сне «пустышку» и сунула ему в рот, после чего обреченно вышла с ним в гостиную.
При их появлении МакГонагал сначала опять разулыбалась, но стоило ей рассмотреть мальчика как следует, лицо у нее вытянулось, и она издала удивленный возглас на шотландском. Тяжело вздохнув, Диана опустилась на диван и сунула Брайану в руки пеструю погремушку, но ребенок не обратил на нее должного внимания, поглощенный разглядыванием незнакомой тети.
Пока эти двое изучали друг друга взглядами, Диана мучительно соображала, правильно ли она поступила, что показалась МакГонагалл на глаза с Брайаном. У нее никогда не было особо доверительных отношений с деканом Гриффиндора ни за время учебы, ни за время членства в Ордене Феникса, поэтому знать наверняка, насколько болтлива или не болтлива МакГонагалл, Диана не могла. Одно дело – держать язык за зубами на войне, когда на карту поставлены свои и чужие жизни, другое – удержаться от соблазна разболтать той же задушевной подружке Поппи Помфри о том, что у Снейпа, оказывается, есть сын.
Тем временем МакГонагалл взяла стул и уселась рядом с Дианой.
– Какой симпатичный мальчик, – немного удивленно произнесла она, – но сходство просто поразительное…
Брайан, внезапно засмущавшись от столь пристального внимания, отвернулся от нее и уткнулся лицом Диане в плечо.
– Надеюсь, вы понимаете, профессор, – тихо сказала Диана, – что чем меньше народу об этом знает, тем лучше. Во всяком случае, пока. – Конечно, – серьезно кивнула та. – Я никому не скажу.
Диана внимательно посмотрела на директрису. Будь перед ней ровесница, она не постеснялась бы аккуратно применить к ней легиллименцию, чтобы убедиться в том, что та не замышляет тут же побежать делиться тайной с лучшей подругой, но с почтенным профессором, годившейся ей едва ли не в прабабушки, это было бы крайне невежливо.
