— Лисы полной луны?! Абсурд! — закричал кто-то в толпе.

— Почему же?

— Легендарный клан, охраняющий красную жемчужину?!

— Он самый, — ответила Флёр.

— Тогда, если ты его предводитель, покажи нам красную жемчужину! — по толпе пошёл смешок. Никто не ожидал увидеть величайшую драгоценность этого мира, но Флёр спокойно полезла в карман внутри левого сапога и достала маленький красный шарик, зажав его между двумя пальцами.

Все замерли и затихли.

— Не может быть… — сомневавшийся в первых рядах толпы зверь забрался к нам на парапет. Им оказался лось с огромными рогами, изысканно одетый и явно состоятельный. — Позвольте мне посмотреть…

Флёр сначала раскрыла арбалет и наставила лосю в голову, предупредив:

— Лапу держать согнутой. Любое движение, которое я расценю как попытка кражи, повлечёт за собой смерть, — и она вложила жемчужину в ладонь лося.

Небольшими, но необычайно прочными наростами, похожими на копыта в миниатюре, лось взял жемчужину и посмотрел её на просвет. Некоторое время он смотрел на неё, потом поднёс к глазам и некоторое время вглядывался в неё. Всё это время заряжённый арбалет касался его виска, но Флёр вела себя спокойно: лось не пытался нас обмануть, да и я сам следил за каждым его движением, зная, насколько ловким может быть вор. Наконец он отдал жемчужину обратно законной обладательнице, повернулся к толпе и провозгласил:

— Жемчужина настоящая!

Теперь все зашумели куда интенсивнее.

— Но он мог подговорить их всех!

— Пять сотен лисов?!

Снова пошла волна сомнения.

— Пусть король решает! — вдруг крикнул кто-то.

— Король? Не думаю, что он соизволит появиться здесь по какому-то мелкому поводу, — сразу же встрял Изенгрин, но осёкся: задние ряды толпы вдруг начали кому-то кланяться.

В окружении десятка стражников, ведя под локоть свою королеву, по моей земле шёл сам король. Аудиенции у него я был удостоен не в первый раз, но всё равно сейчас это играло огромнейшую роль. Это был высокий и отлично сложенный лев в шикарной красной мантии и большой золотой короне. Корону я хорошо помнил, она ужасно тяжёлая и неудобная. Даже король надевает её лишь в нужных случаях, никогда не ходя в ней просто так. Голову его жены украшала шикарная диадема — новое приобретение царского двора, которое я видел впервые. Сзади, по левое плечо, за королём семенил его канцлер — гордый и неподкупный Бернал. Помимо канцлерства он занимался алхимией, и его я боялся больше всего. А всё потому, что на боку у него болталась тонкая склянка с прозрачной, как слеза, жидкостью. Он не расставался с этим зельем, потому что зачастую оно было очень нужно. Сыворотка правды. И чувствовалось мне, что сегодня мне опять придётся принять этого чудесного средства.

Эмерлина, стоя позади меня, отвесила мне подзатыльник. Я так увлёкся мыслями о ценности диадемы, что забыл правила приличия. Приложив лапу к животу, я поспешно, но элегантно поклонился королю. То же самое сделали мои спутники. А Изенгрин остался стоять.

— Ренар Конфонский! — сказал король сразу, как подошёл и зашёл на помост. Он был единственным, кто называл меня по имени и фамилии, считая, что я, как феодал на его службе, это заслужил. — Ты опять устроил шум. На этот раз такой, что его услышал даже я. Что ты натворил на этот раз, лис?

— Ваше Величество, я ничего не делал. Я лишь помогал своим друзьям, пока без меня на моей земле что-то произошло.

— Что могло произойти? Ты знаешь, лис, что твоя земля неприкосновенна.

— Я знаю, милорд, но, видимо, кто-то нарушил эти правила.

— Это невозможно! Древние законы говорят, что никто без разрешения хозяина не может ступить на чужую землю!

— Но на его земле нашли целое захоронение пропавших зверей! — крикнул кто-то в толпе, на что король сразу обернулся.

— Захоронение? — переспросил он.

— Да! — снова встрял тот лось, который проверял жемчужину Флёр на подлинность. — Примерно месяц назад в городе стали пропадать разные звери. Все они были разных сословий и разных кругов, но всех их связывало одно — они были должны денег Ренару. И позавчера всех их мы нашли на его земле, жестоко измученными и мёртвыми!

Народ согласно зашумел. Лихорадочно прокрутив в своей памяти последний год своей жизни, я вспомнил, что действительно заходил ко мне медведь, взял смехотворную сумму в долг, которую я ему сразу же простил, списав на простую помощь. Я даже не собирался требовать деньги обратно, они всё равно были не мои…

— Значит, мотив у тебя был… — заключил король.

— Но я этого не делал. Я никогда не разбираюсь со своими должниками подобным образом!

— А как ты это делаешь? — кто-то в толпе решил поехидничать.

— Либо никак, либо… — тут я усмехнулся, поняв, что впервые моя репутация сыграет мне на лапу. — Либо ворую!

Тут уж я понял, что окончательно вернул народное доверие. Но Изенгрин никак не мог успокоиться: он понимал, что его план вот-вот рухнет, а если это произойдёт, то он и сам попадёт под подозрение:

— Он лжёт! Он лжёт всегда, вы это отлично знаете!

— Ты ничего не докажешь, Изенгрин! Хотите увидеть настоящего убийцу — пожалуйста! — показал я на волка. — Он перед вами!

— Лжец!

Творилось уже нечто невообразимое. Все шумели, спорили, некоторые дрались. Король некоторое время молчал, потом прорычал на всю площадь:

— Молчать!

Сразу же все притихли, глядя на нас.

— У меня всегда был способ узнать правду! Бернал!

Ослик сразу же оказался за ним, готовый и преданный. Передав королю склянку с сывороткой, он лукаво мне улыбнулся. Он знал, что зелье заставляет говорить правду, и знал, что я могу выкрутиться хитростью, предоставив правду такой, какая она нужна мне. Но сегодня мне нельзя было пить это.

Потому что если меня спросят: «Ты убивал их?», то я не смогу выкрутиться.

Потому что я действительно убивал.

— Ренар. Это единственный способ, — подозвал меня король.

— Нет. Сегодня я не вру и зелья пить не буду.

Изенгрин сразу воспрял духом: если подозреваемый отказывается говорить исключительную правду, значит, его ещё есть в чём подозревать.

— Не будешь? Почему? Если ты невиновен, это только поможет тебе.

— Я знаю. Но я боюсь, что вы будете задавать не те вопросы. Тут же Изенгрин.

— Его мы потом тоже напоим этим зельем, — заверил меня король.

У волка глаза расширились от страха, но никто этого, кроме меня, не заметил.

— Ваше величество, позвольте, — вылез Бернал, — мы можем задать лису, скажем, три вопроса. Достаточно ровно трёх капель моего зелья и он ответит на три вопроса как на исповеди.

— Трёх будет достаточно. Даже двух. Один будет контрольным.

— Хорошо. Какие вопросы? — мне важно было это узнать.

— Твоё имя, делал ли ты это всё и кто это делал, по твоему мнению.

— По моему мнению? Изенгрин, конечно!

— Возможно, сейчас ты говоришь это только затем, чтобы подставить его, — справедливо заметил король.

— Хорошо, на такие вопросы я согласен. Только пусть пасть Изенгрина держат закрытой!

— Да будет так. Я знаю, вы злейшие враги.

Король дал знак своим стражникам, и двое встали у волка за спиной. Один зажал пасть Изенгрина в ладони, а второй стал держать его лапы.

— Итак, Ренар, три капли.

Я присел на одно колено, открыл пасть и позволил королю трижды капнуть мне на язык кристально прозрачным зельем. На вкус оно было как сладкие огурцы, и пока его действия я не ощущал. Оставалось только выслушать три вопроса.

— Итак, твоё имя, лис Ренар? — задал мне первый, далеко не самый простой вопрос король.

Почему не самый простой? Всё просто.

Язык уже не слушался сознания, а будто заговорил сам:

— Лис Ренар третий де Паула Тринидад Гедиминайт Придкейн Терлоу-Камминг Монпансье МакСаскачеван Таунсенд-де лос Ремедиос Импост ди Ренда Конфонский.

Я перевёл дыхание. Выговорить это ни разу не вдохнув — подобно плаванью под водой. Но я пока справлялся со своей фамилией. Король любил задавать мне этот вопрос для проверки зелья, потому что в обычном состоянии я фамилии не помню. Помню только последнюю часть «Импост ди Ренда», и то только потому, что Ренд — имя моего отца.