— Я знаю, мам, — буркнула лисица.

— Если знаешь, почему не берёшь? — спокойно и деликатно спросила у неё моя жена.

— Потому что лишняя ответственность. Я не хочу убивать кого-то ещё из клана.

На этот раз я просто подавился. Скатерть и так была вся мокрая, а тут ещё такие заявления.

— Ага! Значит, я не из клана и меня можно таскать куда хочешь?!

— Не смей подвергать опасности моего мужа! — стукнула кулаком по столу Эмерлина.

Флёр реагировала на всё это спокойно, как лев после бурного совокупления.

— С Ренаром ничего не случится. Он сможет убежать.

— А мне что, на себе тебя тащить?

— Флёр, что ты такое говоришь?

— Я всегда рассчитываю на худшее.

Повисла неловкая пауза.

— Ренар, обо мне не беспокойся, — наконец сказала лиса.

— Почему это?

— Больше я им не попадусь.

— А если попадёшься?

— Они не получат меня живой, — отрезала она.

Чак разревелся.

— Пап, ты чего?

— Я чего? Это ты чего! Что с тобой случилось, дочь моя? Откуда всё это? Зачем?

— Оттуда, — Флёр показала пальцем на ошейник.

— Да забудь ты о нём хоть на секунду! — встряла вдруг Эмерлина.

— Тебе бы такой поносить.

Снова повисла тишина. Эмерлина, похоже, представляла себе ощущения от ношения такого украшения.

— Это твоя судьба, Флёр, ты её и неси.

— Это не судьба, Эм, это просто тело.

— Не поняла.

— Почему в тюрьме у Изенгрина изнасиловали меня, а не тебя?

— Флёр, тебя что… — начал отец, но Флёр снова перебила:

— Да.

— Почему ты не сказала мне?!

— В этом уже нет надобности.

— Почему?

Вопрос пролетел мимо ушей. Флёр молча смотрела на мою жену, ожидая ответа.

— Я не знаю. Может, у него стоит спросить? — она посмотрела на меня.

Флёр перевела свой испепеляющий взгляд на меня. Я немножко поёрзал, будто сел на иголку:

— Не спрашивайте меня!

— Нет уж, Ренар, скажи ей. Почему меня, а не её?

— Ты красивая, — я тут же перевёл взгляд на Эмерлину и добавил: — Но для меня самой красивой по-прежнему является моя жена.

— Вот видишь?

— Что я вижу?

— Флёр, хватит устраивать скандал! — вдруг одёрнула её Альба.

— Извини, мам, — странно, но, когда дело касалось её поведения, она всегда слушалась родителей. Я вспомнил, как её отчитывала Эмерлина за пытки в трюме, и подумал, что происходил этот процесс похоже.

— Флёр, возьми с собой хотя бы одного.

— Кого, папа?

— Ну, кого-нибудь, ну пусть будет с вами для страховки.

— Например?

— Нобля.

— Этого мечника? А он согласится?

— Думаю, да.

— А если попрошу я, а не ты? — задала каверзный вопрос Флёр.

Чак замолчал.

— Вот я сейчас пойду и спрошу у него. И если он откажется, то я иду без него, — лисица уверенно встала и направилась к выходу, виляя хвостом. Альба проводила её грустным взглядом, а отец, дождавшись, пока удары её каблуков стихнут, взялся за вилку и стал есть. Но аппетита у него явно не было, поэтому вскоре он отложил столовый прибор и вдруг сказал:

— Это не моя дочь.

Все присутствующие удивлённо посмотрели на Чака.

— Милый, ты чего? — сочувственно сказала его жена. — Прошу тебя, не говори так.

— Альба, посмотри на неё! — он показал в сторону, куда ушла Флёр. — Я, наверное, спас не ту лисицу, а эта умело прикидывается моей дочкой. Наверное, настоящая Флёр умерла где-то в тюрьме Тардифа…

— Чак, что ты мелешь? — вдруг повысила голос Альба. — Не смей так говорить о ней!

— Извини, дорогая, но я не узнаю в ней свою Флёр…

— Это она, Чак…

— Я не верю в это.

Вдруг у двери послышались глухие всхлипывания. Обернувшись, мы все увидели стоявшую в проёме лисицу, которая плакала от досады и обиды. Она держалась за дверной косяк, потому что вся дрожала. Никто не ожидал, что она будет так быстро.

— Я встретила Нобля у тебя в кабинете… — сказала она сквозь слёзы. — Он согласился.

— Флёр, ты… — не на шутку испугался Чак, но она уже дала всё понять:

— Прости меня, папа. Наверное, мне действительно стоило умереть на полу камеры в наручниках… Прости, что осталась жива, — ещё раз всхлипнув, она убежала.

— Флёр! — поднялся со стула Чак, но я, неожиданно даже для себя, остановил его.

— Пойду разберусь.

— Ренар, я…

— У меня ещё не было опыта в разгребании семейных скандалов. Пойду, попробую, — я уверенно поднялся и направился в сторону комнаты Флёр, куда она меня ещё ни разу не пускала. Пройдя через весь дом, я без стука дёрнул ручку её двери и вошёл внутрь.

Свою спальню явно обставляла она сама. Первым впечатлением от этой комнаты было чувство, что она очень мягкая. Много тяжёлых бархатных штор, кровать с занавесками, толстый ковёр, несколько вязаных полотен. Ещё на стене висела необычная коллекция, состоящая из арбалетных стрел различных типов. Прикинув на взгляд, я оценил коллекцию в несколько десятков разнообразных экземпляров. Но сейчас мне было не до изучения типов стрел. Лиса сидела на своей кровати и молча разглядывала тонкий хрустальный шарик с ядом.

— Флёр, не стоит.

— Я думала, что мой отец — единственный, кто не отвернулся от меня в клане, но даже это оказалось не так.

— Флёр, твой отец любит тебя.

— Любил. Он любил настоящую дочь.

— Но ты и есть его дочь.

— Ты слышал, что он сказал…

— Но ты же знаешь, что он не со зла… Просто ты бываешь излишне упряма, и твой папа рассердился.

— За что он так со мной? Сначала гиены. Потом Арен. А теперь самый дорогой лис на свете…

— Флёр, он не собирается бросать тебя.

— Почему он так думает?

— Я не знаю, Флёр.

— Я тоже… — она стала теребить и крутить ошейник на шее. Сразу на шерсти показалось несколько струек крови.

— Остановись! — я остановил её лапу, не дав ей истязать себя дальше.

— Что? — я протянул лапы к ошейнику и сделал так, чтобы он её не касался, приподняв его над плечами Флёр. Он был достаточно просторным, чтобы она могла не касаться его шеей.

— Не шевелись.

Флёр замерла как статуя.

— Чувствуешь?

— Что?

— Свободу.

— Как это?

— Сейчас ошейник тебя не касается, — я сделал так, чтобы и мои лапы не касались её плеч и шеи. — Что ты чувствуешь?

Лисица глубоко вздохнула и закрыла глаза:

— Ничего.

— Как ощущения?

Она молчала и просто наслаждалась отсутствием ошейника. Долго она так сидела — у меня немного задрожали лапы, но я продолжал держать ошейник, чтобы он не касался её ни одним шипом. Наконец, по истечении десяти минут, она дозволительно произнесла:

— Отпускай.

Я аккуратно положил ошейник ей на плечи. Флёр немного дёрнулась, но осталась спокойной.

— Флёр, всё будет хорошо. Мы снимем с тебя его, и ты будешь свободна. По-настоящему свободна, а не так, как сейчас.

— Я понимаю, Ренар. Наверно, ты единственный остался, кто понимает меня.

— Только не бросай своего отца, ведь он тоже тебя не бросит.

— Я знаю… — она вдруг крепко обняла меня. — Женись на мне, Ренар, — вдруг предложила она.

Я с лёгкой улыбкой приобнял лису.

— Флёр, ну ты же знаешь, — ответил я ей, зная, что она всё поймёт.

— Эх, ли́сишка… — вдруг сказала она. — Пойдём собираться. Нобль уже готов.

Выйдя из её комнаты, я вздыбил шерсть. Её тепло всё ещё оставалось, а это было странное ощущение: казалось, что только что изменил жене. Подумав, что это не так уж и страшно, я отправился в столовую, где заявил, что мы выходим сейчас же. Поцеловал на прощанье Эмерлину, направился домой, попрощался с детьми. Обещал вернуться, но сам понимал, что обещание это сомнительное. Честно говоря, я и так редко выполняю их, но детям старался не врать. Взяв ножи, я пошёл на главный вход, где уже стоял крепкий лис с огромным мечом в ножнах на левом бедре. Поздоровавшись, мы стали ждать Флёр. Лисица не замедлила появиться через пять минут, при полном вооружении и в достаточно хорошем настроении.