Что еще? Трехлетний запас продовольствия и топлива. Небольшое деревянный домик для центральной базы экспедиции. Инструменты для маршрутных съемок и прочих исследований дадут научные учреждения. Само собой, потребуется радиостанция. Ну, и меховая одежда.
А вместо двадцати - тридцати человек, как предполагают, по словам Красинского, другие полярники, можно обойтись вчетвером. Он, Ушаков, плюс ученый широкого профиля, радист, охотник-каюр. Не нужны повара, хлебопеки, уборщицы и прочие подсобные рабочие. Никакого обслуживающего персонала. Даже врач не обязателен. В составе экспедиции будут сильные, здоровые люди, медицинскую помощь они окажут друг другу сами. Сами станут и поварами, и рабочими, и погонщиками собак. Это сократит расходы, к тому же в нелегких условиях Северной Земли лишние люди - обуза. Известно ведь, что победа достигается не числом, а умением.
И самое главное, в походах они откажутся от вспомогательных партий. Как и здесь, на острове Врангеля, в темное время создадут на будущем пути базы, завезут туда все необходимое, а в светлую пору - за основные дела.
Вот и весь план. Только бы его приняли... Успеть бы с этим предложением в правительство... И найти единомышленников в Москве, в Ленинграде.
Георгий Алексеевич выходит из дома. Справа - пологий берег острова Врангеля, слева - склад поселенцев. Он видит, как Павлов вытаскивает из склада и вешает для просушки шкуры белых медведей, песцов.
По берегу бродит доктор, всматривается в даль. Две зимы на острове дались ему нелегко. Он надеется, что в этом году его сменят, пришлют другого врача.
Но ни в июле, ни в августе льды не отошли от острова. Ушаков чувствует: никакое судно к ним не пробьется. Ничего не поделаешь, надо готовиться к третьей зиме в Арктике. Сложная будет зима. Мало в этом году нерп, мало моржей. Очень был бы кстати пароход - пополнить запасы масла, муки, консервов...
- А я не хочу больше зимовать на этом проклятом острове! - Доктор тоже понял, что надежд на пароход нет.
Он долго протирает очки, вздыхает.
- Извините меня, Георгий Алексеевич. Нервы пошаливают. Надо держаться, а?
- Конечно, доктор. Мы продержимся. Я ведь тоже, как и вы, ждал пароход.
- Вы арктический человек. Пароход вам нужен, чтобы отправиться в новую экспедицию. А мне хочется на материк, хочется вернуться в большой город. Ну, ничего... Письма бы получить, медикаменты. А так все хорошо.
- Все хорошо, доктор.
- Я совершенно спокоен. Совершенно...
Ушаков убрал подальше отчеты, карту острова Врангеля, план североземельской экспедиции. Теперь его волновало другое: что с экспедицией Красинского?
На пароходе, если даже он застрянет во льдах, продуктов хватит надолго - до весны, до чистой воды. На пароходе есть топливо, постели, радиостанция, шлюпки, наконец. Если что-то случилось с самолетом...
Вылетал к ним Красинский или не вылетал?
Глава шестая
ЗА ЛЕДЯНОЙ СТЕНОЙ
АВАРИЯ В КОЛЮЧИНСКОЙ ГУБЕ
Свой трансарктический перелет экспедиция Красинского начала во Владивостоке. "Советский Север" - так назывался самолет, мощная двухмоторная лодка.
Впереди были четырнадцать тысяч километров воздушного пути: неизвестные, никем до сих пор не пройденные дальневосточные и северные километры. Еще Красинский собирался залететь к Ушакову, на остров Врангеля. И еще - пусть без посадки - хотя бы взглянуть на загадочную Северную Землю.
Самолет благополучно прошел над Охотским морем. Позади остался Камчатский полуостров. Вот и Чукотка. Посадка в Анадыре, посадка в заливе Лаврентия... До Северного Ледовитого океана восемьдесят километров. Уэлен. Это поселение уже на берегу студеного океана. Студеного? Стоит необычная для Чукотки жара - двадцать один градус тепла. Около берега плавают льдины.
Последняя ночь перед полетом на остров Врангеля. Через несколько часов "Советский Север" взлетит и сядет в бухте Роджерса. К нему выбегут Ушаков, Павлов, доктор, эскимосы...
Ревут моторы. Самолет несется по воде, тяжело отрывается и летит над океаном.
Все гуще и гуще лед под крылом. Через полтора часа пути Красинский замечает внизу пароход "Ставрополь". Судно возвращается из рейса. Капитан "Ставрополя" - Миловзоров. Он должен зайти в бухту Лаврентия, пополнить запасы угля и тоже отправиться к острову Врангеля.
Повезло в этом году островитянам: и самолет залетит, и бросит в бухте Роджерса якорь "Ставрополь". Наконец-то Миловзоров повстречается - через два года - с Ушаковым.
Справа туман. Что-то барахлит бензопомпа. Командир "Советского Севера" Волынский пишет записку Красинскому.
"Думаю, - написано в ней, - надо сесть и починить помпу".
Красинский соглашается.
Они снижаются и садятся в Колючинской губе. Помпа приведена в порядок. Снова взлет.
Но через полчаса "Советский Север" вынужден возвратиться в Колючинскую губу. Над океаном туман, облака.
Лучше переждать непогоду. Сегодня, видимо, встреча с Ушаковым не состоится.
Самолет стоит на якоре. Экипаж отправляется на берег в легкой резиновой шлюпке.
Горит костер. Закипает чайник.
- Час летишь, три дня отсиживаешься, - Волынский впервые в Арктике и не знает, что туманы в летнее время здесь очень часты. Он уныло смотрит в огонь.
- Кто хочет летать на Севере, - говорит Красинский, - тот должен уметь ждать.
- Как бы нам не дождаться зимы...
Красинскому тоже не нравятся задержки, но что тут сделаешь? Они возвращаются на шлюпке к самолету.
К вечеру сильный ветер поднимает крупные волны. Они раскачивают, рвут с якоря "Советский Север".
Короткое совещание в кабине самолета. Два пилота, два бортмеханика и Красинский. Что можно предпринять?
Взлететь - невозможно.
Оставаться на открытой воде, среди волн, на ветру - очень опасно.
Значит - перебираться в укромное место. В какой-нибудь заливчик, под защиту высокого берега.
Долго пытаются запустить моторы. Ничего не получается. Моторы не хотят заводиться.
Пятеро - измученные, замерзшие, мокрые - снова собираются в кабине.
Они молчат. Дело нешуточное. На многие километры вокруг ни души. Помощи ждать неоткуда.
Не сговариваясь, опять пробуют завести моторы. Спасение в них.
Двигатели безмолвны.
Ночь. Уже бушует настоящий шторм. Идет снег. Самолет кидает на волнах, как резиновый мячик. В нем что-то тоскливо скрипит.
Утро начинается с неприятностей. Якоря не могут удержать самолет. Его несет в глубь губы. Моторы по-прежнему не заводятся.
- В заднем отсеке вода! - кричит бортмеханик.
Через пятнадцать минут новая беда: машина накренилась набок, вот-вот волны зацепят крыло...
Двадцать второго августа 1928 года "Советский Север" выбросило на берег. Сильный береговой накат бил и бил в самолет. Лопнули лонжероны, погнулись стойки, поддерживавшие моторы. Тяжелая гондола рухнула на бензобаки. Потек бензин. Появились трещины в фюзеляже.
Это был конец.
Пятеро стояли на берегу у исковерканной машины. Они прощались с нею, прощались с задуманным - пролететь четырнадцать тысяч километров от Владивостока до Архангельска. Не будет ни острова Врангеля, ни Северной Земли. И неизвестно, что станет с ними.
Красинский вдруг взрывается:
- Не могли сохранить машину! Летчиками называетесь... Вам не летать, а...
- Садились бы за штурвал сами, - мрачно отвечает командир корабля Волынский.
- Сам... А вам все на блюдечке преподнеси. Я организовал экспедицию. Знаете, чего мне это стоило?.. Не сумели завести двигатели! Позор!
- Мы, значит, во всем виноваты? А кто выбирал самолет? Ясно, как дважды два - четыре, система запуска двигателей на нем не годится для Арктики. Если бы я хоть раз до этого побывал на Севере... сразу бы понял это.
- Раньше надо соображать.
- Вот что, товарищ руководитель перелета. Теперь я знаю, почему вы каждый раз берете с собой новый экипаж. Кальвица мне говорил... И другие. С таким характером... Больше никогда...
