Семь источников у дварфа? У человека? Этого просто не могло быть. Это нереально. Солнце не всходит на западе, а весна не сменяет осень. Ни дварф, ни человек ни могут черпать из семи источников. Это по силам только...

Метресса Горх начала улыбаться. Именно начала. Другие, находившиеся в комнате, казались Каро статуями. Человечка же была просто очень медленной. Её губы раздвигались, тускло и влажно поблёскивали зубы. Глаза менялись, будто кто-то воск мял: светлели, увеличивались, уголки приподнимались к вискам.

Если глаза - это зеркало души, то душой метресса Горх не обладала.

- Подстилка седьмого! - процедила человечка. - Всё ведь испоганила.

«Подстилка седьмого! - эхом отозвалось у теурга под черепом. - Испоганила, испоганила, испоганила ...».

Теперь мыслей стало даже слишком много. И все важные, все нужные. Надо же понять, что происходит! Они торопились, сталкивались, спихивая друг друга в яму паники. Даже не в яму, а в эдакое кристально чистое, но бездонное озеро. До краёв полное ледяным пониманием: Курой очутилась в эпицентре ужаса, в оке бури. А остальные ничего сделать не успеют. Они даже не смогут понять того же, что и теург. Это Каро находилась вне времени. Там, в комнате, пролетит не больше пары секунд.

Они сейчас просто все умрут. Перестанут быть. Всё кончится. Сейчас, вот сейчас, ещё пара ударов сердца...

- Дурой быть выгоднее, - сообщила госпожа Горх. - Прожила бы дольше.

Её лицо тоже плавилось, черты менялись. Перед тегой стояла уже не человечка, а леди. До спёртого дыхания прекрасная альва. Вот только презрительно опущенные уголки пухлых губ эту идеальность портили. Зато янтарные глаза были хороши. В них переливалось зыбким маревом отражение сине-фиолетового сияния.

Леди собирала всю силу, что у неё имелась, потому и пропала иллюзия, растаял морок. Альве энергия требовалась. Чтобы ударить.

- Впрочем, тебе учиться уже поздно, - закончила бывшая госпожа Горх, медленно, мучительно медленно поднимая руку.

В центре её ладони зарождался белый шарик невероятно горячего пламени.

Каро начала закрывать глаза. Собственную смерть её видеть не хотелось. Веки опускались с той же пыточной медлительностью, с какой поднималась рука альвы. Ресницы опускались - огонь на ладони становился ярче. Ещё на пару миллиметров ниже - на пару сотен градусов горячее.

«Кажется, я, все-таки, увижу собственную смерть, - шепнул кто-то в уши. - Не хочу...».

И тут мир разлетелся на осколки. Будто в прозрачное стекло безвременья булыжник влетел.

Перед лицом Курой мелькнула тень. Порыв невесть откуда взявшегося ветра шевельнул выпавшие из узла пряди волос теги, а позади неё грохнул об пол упавший стул. Кто-то истошно визжал, словно звук появился на середине вопля. Бессмысленно, как тени в Подземье, метались фигуры. Теург только глянула на них и снова уставилась на леди.

Огромная, золотисто-медовая в чернильных крапинах кошка, не успев приземлится в прыжке, отлетела к стене, круша мускулистой спиной стол, сметая кресла. Когти-кинжалы вспарывали пустой воздух, тянулись к альве. Леопард гулко ударился о перегородку, заставив дом вздрогнуть до фундамента. И зверь повалился на пол мягкой меховой грудой.

- Щенок! - заверезжала не-Горх.

Вопль, почти не слышимый в общем гвалте, рванул барабанные перепонки, болезненно резанул по ушам, просверлив висок.

Каро тяжело сглотнула, таращась на магичку. Рон дотянулся-таки до альвы когтями. Наверное, ещё в прыжке располосовав её щеку, плечо и грудь. Платье леди висело мокрой, вмиг пропитавшейся кровью, тряпкой. Женщина прижимала ладонью край рваной, с завернувшимся неровным краем раны чуть ниже скулы. Левая рука повисла бесполезной плетью. Но сила её только выросла - резко, скачком, став почти физически ощутимой. Словно на теурга давил невидимый, но от этого не менее реальный пресс, заставивший упасть на колени. Ещё чуть-чуть и он грозил сломать теге шею.

Леопард шевельнулся, неловко перевалившись на бок. Шерсть на его плече и передней лапе была обуглена до алой глянцево блестящей кожи, поверх которой рассыпался бисер кровавых капель. Но кошка упрямо пыталась встать на подгибающиеся ноги, щерила морду, тихо рыча. Вздыбленные лопатки торчали горбом горгульи.

Курой хихикнула. Это торчащие лопатки смотрелись невероятно смешно. Да и то, что кошка оказалась ростом по плечо теургу, веселило. И ещё ощущение гадливости поселилось на языке кислым привкусом рвоты. Уж больно мерзко выглядела опалённая кожа в рамке обуглившейся шерсти.

Нужную вещь в своём ридикюле Каро обычно по полчаса откапывала. Тут же амулет будто сам в руку прыгнул. Да ещё и прилип к пальцам.

Теург вытащила обычный «зарядник» - нитку не слишком аккуратных тускловатых бусин. Не самый мощный накопитель энергии «про запас».

- Курой, стой! - рявкнул кто-то - тега не поняла кто.

Не Мастерс, он всё ещё встать пытался.

- Вытягивание чужой энергии с помощью оперативных вещей, предметов и амулетов карается смертью, - буркнула теург и опять хихикнула.

Перспектива оказаться на плахе её тоже почему-то развеселила.

Каро поднесла бусы к глазам, найдя смутный, дробящийся в неровных гранях силуэт идущей к леопарду леди. На затылке альвы яркой искрой сверкнула «пуповина» канала. Теург коснулась её, потянула на себя, словно высасывая: с силой, глубоко...

Тегу спасло то, что «зарядник» был самым дешёвым, собранным из необработанного кварца. Наверное, схожие ощущения можно получить, если рискнуть выпить в один глоток поток воды, обрушивающийся с плотины.

Кристалл разлетелся в острую, вбивающуюся в поры кожи, пыль. Курой отнесло к противоположной стене комнаты, вколотив спиной в колонну напольных часов. Удара девушка даже не почувствовала. Зато от звона и грохота мигом потеряла ориентацию, позабыв, где пол, а где потолок. Вокруг теги дождём сыпалось стекло, что-то ощутимо садануло по лопаткам.

Но даже сквозь этот филиал Подземья теург отчётливо слышала абсолютно безумный вой леди. Тусклой искоркой мигнула надежда, что вой этот предсмертный. Каро приподняла голову, и надежда тут же скончалась, так и не разгоревшись толком. Альву просто задело «откатом» высвобожденной энергии и отбросило в угол.

И тут все затихло, замерло. Наступила такая тишина, какая бывает только после взрыва.  Теург тряхнула головой. На колени с волос теги посыпалось мелкое стеклянное крошево. Развороченная комната мерно покачивалась перед глазами Курой, как палуба корабля. Да виды ещё что-то загораживало.

Сначала теург разглядела сюртук, без единой складочки сидящий на прямой спине. Выше ворота сюртука торчал цилиндр, из-под которого мягкой волной струились каштановые с темной красноватой искрой волосы. И только потом Курой заметила кисть руки, затянутую в светлую перчатку тончайшей кожи. Ладонь лежала на серебряном набалдашнике трости, отлитом в виде головы старика.

Где-то эту трость Каро уже определённо видела.

- Александр... - протянула альва. Невероятно, но у неё даже на насмешку сил хватало! - Прошу прощения, что вынуждена приветствовать тебя в столь неподобающем виде.

- Леди Ольга, - Алекс слегка поклонился, - Меня смущает не ваш вид, а ваше поведение.

- Только Ольга? Фу, как непочтительно. А мне всегда казалось, что ты отличаешься даже чрезмерной вежливостью.

- Вы желаете, чтобы я вас поименовал, как положено, со всеми титулами? - голос управляющего «Следом» температурой мог запросто поспорить со льдом.

- Пожалуй, нет. Не желаю. Ну, что ж, было приятно встретиться. Думаю, мне уже пора покинуть столь милое общество. Право слово, оно меня очень развлекло.

- Сначала скажите, где девушка, дочь Горха.

- Да в сарае она, - как будто сообщая, что на улице опять дождь идёт, отозвалась Ольга. - За мастерской есть старый сарай, где всякий хлам хранится. А внутри погреб. Вот в нём она и сидит. Не волнуйся, ничего я твоей дварфочке не сделала. Не рискнула, пока вы тут крутитесь.

- Вы поступили абсолютно правильно.