Тамит приблизилась к дому жреца, который покинула только несколько часов назад; уже почти стемнело.

Хозяина не было.

Девица не решилась зайти к отцу – она села прямо на землю, уткнувшись подбородком в колени, и неожиданно для себя задремала.

Разбудил ее резкий окрик:

- Эй, что ты делаешь здесь?

Тамит вскочила, и еще не сознавая ничего, получила палочный удар. Она вскрикнула и отшатнулась; казалось, сразу заныли все старые рубцы.

- Господин, я прошу защиты! – воскликнула Тамит, разглядев в темноте бритую голову и белую одежду: высокий жрец… или жрец средней ступени, старшие сами не бьют…

- Постой, - мужчина подошел ближе и спросил уже более мирно, удивленно:

- Кто ты такая?

Тамит едва удержалась от улыбки. Она даже сейчас была очень красива.

- Я дочь семдет Ахетху, - сказала она. – Меня рассчитал мой господин, и я пришла попросить убежища в храме Амона.

Тамит стала на колени и низко склонилась.

- Не откажи мне, господин.

Как же ненавистно ей было это – лежать в пыли перед кем бы то ни было, даже перед жрецом!

- Встань, - Тамит почувствовала, как ее поднимают на ноги; и голос мужчины ей не понравился – он смягчился, будто масло. – Встань, девица, я помогу тебе.

- Здесь живет мой отец, - напомнила девушка, внезапно почувствовав испуг. Как кстати ей вспомнились слова про наложницу, эта ложь, которая теперь смеялась ей в лицо!

- Ахетху сейчас нет – его отправили по делу в другой город, - сказал жрец, улыбаясь. Он положил ей руку на плечо. – Я рад помочь его дочери. Пойдем со мной.

“Господин Неб-Амон не сделал бы так”, - вдруг подумала Тамит. – “Великий ясновидец выше этого! В самом деле выше!”

Она покорно поплелась за жрецом, который не сказал по дороге ни слова – она только чувствовала его… настроение. Вокруг было темно; никого, только перекликалась стража на стенах и кое-где гремели запоры. Никто больше не придет Тамит на помощь.

Жрец открыл какие-то двери – Тамит даже не поняла, храм это или просто хозяйственная пристройка, или чей-то дом. Ее завели в темную комнату, потом в другую; босые ноги Тамит ощутили влажные камни.

- Ипет, вымой ее, - сказал жрец кому-то. – Эта девица просит нашей защиты. Ипет!

Появилась старая и безобразная женщина, однако одетая в чистое платье – как все в храме. Все чисты снаружи, но далеко не все – внутри…

Рабыня схватила Тамит за руку и завела куда-то; сорвала с нее платье, и на нее обрушилась холодная вода из ковша. Вдруг Тамит заметила, что куда-то пропали ее вещи.

- Где мои вещи? Божественный отец!.. Это бесч…

- Тихо ты! – прикрикнула на нее старая Ипет. – Господин Нечерхет тебя не обидит!

“Нечерхет” - “божество грядет”. Тамит чуть не рассмеялась.

Ее вытерли жестким полотенцем, потом Ипет вернула ей платье. Сунула в руку гребень.

- Одевайся, да расчеши волосы.

Тамит оделась, дрожа от холода.

- А ты красотка, - сказала Ипет, вдруг улыбнувшись, отчего стала еще уродливей. – Ты хорошо сделала, что пришла сюда.

Тамит открыла рот в ужасе и негодовании, но она уже осталась одна. Без вещей, без денег и без покровителей.

Но тут перед ней появился господин Нечерхет – темное в вечернем свете угрожающее лицо над белым одеянием; Тамит так и не разглядела, хорош он или дурен, ни даже возраста этого человека.

- Я отведу тебя туда, где ты будешь спать.

Масляные нотки из голоса исчезли, но желание не исчезло.

- Благодарю тебя, отец, - сказала Тамит. – А где мои вещи?

- Они надежно спрятаны, - ответил жрец. – Не тревожься.

Тамит так его возненавидела, что волосы зашевелились на голове – но ничего не могла сделать. Снова покорно пошла туда, куда ее повели – через двор, в какой-то другой дом; жрец был без факела, но двигался так уверенно, будто знал здесь все переходы. Впрочем, так, наверное, и было. Без его помощи Тамит не выйдет отсюда.

Она потеряла даже место, где жил ее любовник.

- Ложись, - Нечерхет указал ей рукой на тюфяк; несчастная Тамит послушалась, не сомневаясь в том, что за этим последует. Однако ничего не произошло – жрец ушел.

Ей осталось только вытянуться на постели и закрыть глаза; она никуда бы не могла уйти, даже если бы захотела.

Нечерхет пришел за ней утром и принес еду – хорошую ячменную лепешку и пиво; а еще платье. Но Тамит не смотрела на эти вещи – только на лицо своего покровителя. Это был человек почти возраста Неб-Амона, довольно крепкий, но с заурядным лицом.

Жрец сел и улыбнулся ей, и сразу перестал казаться Тамит заурядным. Она его испугалась.

- Я живу неподалеку, - сказал Нечерхет, без стеснения разглядывавший ее. – Я живу один, но в достатке. Не хочешь ли ты переехать в мой дом?

- Что?

Тамит открыла рот, не веря, что ей такое предлагают. Наложница? Наложница – она?..

- У тебя красивый голос – как музыка, и сама ты прекрасна, - сказал жрец. – Танцовщиц учат с ранних лет, но ты могла бы стать певицей Амона, даже предводительницей хора. Хорошая ли у тебя память?

Тамит кивнула.

- Решено!

Нечерхет снова улыбнулся и хлопнул в ладоши. Поднялся на ноги, уже считая ее своей собственностью.

- Как твое имя?

- Тамит, - выговорила девушка.

Неужели это не сон?

- Надень это платье, - Нечерхет бросил ей одежду, белую и тонкую, лучше ее собственной. – Потом я отведу тебя в храм, к учительнице. Обыкновенно жрицы проходят послушание перед посвящением, но ты… - он значительно взглянул на нее, - ведь ты и так претерпела немало лишений в доме твоего господина, не правда ли?

Тамит кивнула. Она прижала руки к груди, словно защищаясь.

- Амону нужны красивые певицы, - сказал жрец. Он улыбнулся и снова скользнул взглядом по ее фигуре. – Пойдем.

Они не прошли и нескольких шагов по залитому утренним светом двору, как Тамит столкнулась с Хепри.

Юноша не сказал ей ни слова – только с ужасом проследил, как ее уводят; девица не знала, что ему представилось, какое новое ее несчастье. Сейчас ей было все это безразлично. Только бы вырваться из когтей, в которые она попала.

***

Тамит никогда не думала, что жизнь ее повернется, будто на гончарном круге, и ее будут учить… как жрицу. Так когда-то училась госпожа Мут-Неджем.

Только от Мут-Неджем не требовали такой платы, как от нее. Потому что Мут-Неджем не была дочерью бедняка и при этом такой красавицей.

Учительница оказалась высокой величественной женщиной с таким голосом, что он наполнял весь зал, даже когда она его не повышала; и у нее были наготове розги. Впрочем, Тамит было не привыкать. Господа всегда бьют.

До середины дня она упражняла голос и пела, заучивая славословие Амону, которое казалось Тамит только нагромождением высокопарных и бессмысленных слов, мучением для памяти и рассудка. Неужели жрецы и в самом деле прозревают тут значение? Только Тамит подумала это, как пребольно получила по рукам.

- Не будешь прилежна – тебя прогонят, - сказала жрица; она действительно разгневалась. – Слушай и смотри, только тогда удостоишься благодати!

Тамит почувствовала старый страх под ее взглядом и опустила глаза. Боги редко посылают благодать, но наказывают – всегда.

Она занималась пением, пока не охрипла. Тогда ее напоили и отправили с рабыней в купальню – там ее не только выкупали, а еще и удалили все волосы на теле, как делали только господам и жрецам. Дали другое чистое платье из храмовой кладовой. А после этого вручили Нечерхету.

Тамит чувствовала себя настоящей вещью – орудием, какими всегда считала слуг.

Жрец принес ей еду – сам. Он решил стать ее кормильцем, чтобы Тамит в полной мере почувствовала, что принадлежит ему.

Девица с отвращением съела прекрасную медовую лепешку, забросила в рот горсть изюма. Она даже не стала ничего говорить о том, что послушниц такими сластями не кормят.

- Теперь ты получишь работу в храмовой кладовой, - сказал Нечерхет; сейчас на его лице не отражалось вожделения, вообще ничего. Все жрецы умели владеть собой.