- Не надо слуги, Аменемхет… Я так не могу…

Он даже весь покраснел.

К храмовым рабам он уже притерпелся – научился не думать, что стыдно, когда его мыли и брили; но сейчас… Если вдруг слуги великого ясновидца увидят его нагишом, его, отверженного бедняка, и без того униженного своим положением…

Аменемхет хмыкнул.

- Как угодно. Я только скажу, чтобы тебе принесли одежду – обливайся сам, вот здесь найдешь свежий натрон, а здесь разные масла… Ты знаешь, что тебе нужно наносить их на кожу уже сейчас, если ты не хочешь преждевременно состариться?

- Отчего? – изумленно спросил мальчик.

- От солнца, - бросил через плечо Аменемхет, непринужденно распуская набедренную повязку. Хепри поспешно отвернулся. Неужели знатные люди какие-то особенные – умеют совсем не стесняться?

- Я не женщина, чтобы мазаться, - пробурчал Хепри. Он помедлил, думая, что сейчас придет слуга и увидит его, потом решился и тоже стал раздеваться. Мальчик услышал смех Аменемхета.

- Ты совсем дитя. Косметикой пользуются все мужчины, осведомленные о ее полезности… Мой отец каждодневно пользуется красками и маслами, и потому здоров и красив до сих пор – а ведь ему уже пятьдесят лет.

“Зачем мне-то это знать?! - чуть ли не вслух воскликнул Хепри. – Зачем мне знать, чем пользуются такие господа, как вы, и как живут, если я рожден и останусь бедняком и маленьким человеком?”

Он вдруг вспомнил загрубелые руки своей матери, ее темный загар и тонкие морщинки около ее губ и глаз – у госпожи Ка-Нейт, несмотря на болезнь, таких не было, хотя она была ровесницей Тамит.

Тут мальчик увидел какое-то движение рядом, а когда повернулся, на каменной перегородке уже лежало что-то очень красивое – тонкая яркая ткань. Свернутая одежда.

Аменемхет снова смеялся.

- Пока ты мечтал, я уже распорядился, чтобы тебе принесли пояс и рубашку, - сказал он. – Заканчивай и одевайся.

Сам юный хозяин был уже одет и без всякого смущения смотрел на друга.

- Можно, я закончу один? – попросил несчастный Хепри.

Тот спокойно кивнул и вышел.

Какой же он… особенный. Господин. Он создан, чтобы повелевать всем, даже стыдом… Откуда это берется?

Хепри не знал, знал только, что сам таким не будет никогда.

Он решился сделать то, что ему предлагалось, и нанес на кожу какое-то душистое масло из каменной баночки – от неловкости пролил больше, чем было нужно, и вынужден был ждать, пока оно все не впитается в кожу.

Мальчик оделся, торопясь и одновременно замедляя движения – ужасно боялся порвать эту драгоценную одежду. Рубашка походила на платья знатных женщин – складчатая, с просторными рукавами и прозрачная.

Хепри, сжав губы, отлепил от шеи локон и покинул купальню. Он чувствовал себя как вор, которого сейчас отлупят. Как бы он хотел уйти отсюда – в своем доме он хотя бы не чувствовал себя неуместным и позорящим его стены…

Но ведь даже его дом больше ему не дом.

- Пойдем, - неуверенно сказал он Аменемхету, глядя на его безупречный наряд. Даже локон юности его красивого друга был расчесан и переплетен золотой цепочкой.

Мальчик вместо ответа улыбнулся и показал пальцем на плечо Хепри. Тот посмотрел, куда он указывает, и зажмурился от стыда: на этом месте тончайшая желтая рубашка насквозь пропиталась маслом…

- Тебе следовало воспользоваться слугой, - дружелюбно заметил Аменемхет. Хепри был ужасно рад, что тот хотя бы больше не смеется.

- Где ты меня разместишь?.. – спросил Хепри, чуть не прибавив “господин”.

Мальчик пожал плечами.

- На мужской половине много свободных комнат.

Эти слова снова привели Хепри в ужас. На мужской – рядом с покоями верховного жреца?..

- Ты хочешь на женскую? – с едва заметной насмешкой спросил Аменемхет, наблюдавший за ним. – Нет, - серьезно прибавил он. – Тебе уже девятый год, и этого не допустят ни мать, ни Мерит-Хатхор.

“Ни тем более господин этого дома, - подумал Хепри. – Но если только он увидит, кого его сын поселил рядом с ним самим…”

- Можно ли мне комнату рядом с твоей? – смущенно спросил Хепри.

Аменемхет кивнул.

- Этого я и хотел.

Хепри чуть не спросил, далеко ли комната его друга от покоев Неб-Амона, но удержался.

Они вскоре остановились – Хепри этот дом казался одним большим чудом, местом, достойным богов.

- Вот сюда, - сказал Аменемхет, показывая рукой на занавешенный тонкой тканью проем. Сквозь колеблющийся присборенный прозрачный лен Хепри различал очертания дорогой мебели и блестящих статуэток – очевидно, боги. При мысли, что он будет здесь жить, бедный мальчик снова испугался.

Аменемхет без церемоний втолкнул его внутрь, потом шагнул следом.

- Перестань так себя вести, - сердито приказал он другу. – Ты мой гость, ты мне равен – слышал? Запомнишь?

Хепри кивнул; ему захотелось засмеяться. Равный приказывал равному, и тот беспрекословно подчинялся.

Гость в который раз провел рукой по шее, поправляя локон, и вдруг ему захотелось зеркала. Так ли ужасно он выглядит, как ему самому кажется?

- Здесь есть зеркало? – спросил он.

Аменемхет молча повернул его лицом к другой стене, и Хепри уставился на себя – отраженного словно бы в медном щите; но это было зеркало, такое большое, каких он и не видывал.

Он вдруг осознал, что не видел себя в зеркале больше года; а того, что видел давно, не помнил… Сейчас на него смотрел худой высокий для своих восьми лет мальчик, с только начавшими раздаваться плечиками, но подтянутый и сильный – Аменемхет учил его и драться, и стрелять, и даже, когда выпадало время, орудовать мечом. Деревянным и маленьким – но все это благотворно сказалось на Хепри. Из больших темных глаз мальчика в зеркале исчез испуг, а на губах появилась улыбка. Хепри вдруг удивленно заметил, что хорош собой.

Ему уже так давно казалось, что только господа бывают красивыми и имеют на это право…

- Ты красивый, - великодушно сказал Аменемхет, кладя ему руку на плечо. Но когда он отразился рядом, сразу стало ясно, кто из них двоих красив, а кто обычен.

- Ты и вправду хорош собой, - серьезно заметил хозяин, видя недоверие на лице Хепри. Но это говорил мальчик, который мог не скупиться на похвалы – красавец, умница и знатный господин не померк бы рядом ни с кем.

- Пойдем обедать, - сказал Аменемхет, и повел гостя за собой вниз, в обеденный зал.

- Матушка будет обедать у себя, - сказал хозяин, когда они уже усаживались за столики среди цветов и курильниц, зажженных по углам столовой. – Сейчас придет Меритамон – мы будем есть втроем.

Хепри постарался не ужасаться.

Вскоре чинно явилась нарядная сестра Аменемхета – было видно, что она с удовольствием изображает из себя воспитанную девицу перед чужим мальчиком, хотя она не чванилась, а поглядывала на него с дружелюбным интересом. Троим детям бесшумно наполнили тарелки – от ароматов жареного мяса, соусов и свежего белого хлеба с пряностями у Хепри потекли слюнки. Он проглотил все быстрее, чем двое маленьких господ опустошили тарелки наполовину.

А когда Меритамон увидела, что он поел, с нее вдруг соскочила вся важность, и девочка подбежала к гостю.

- Пойдем в сад! – воскликнула она. – Расскажи мне о школе Амона, мой брат никогда со мной не говорит, он совсем взрослый!

Она хихикнула и взяла Хепри за руку.

Аменемхет, оставшийся сидеть, вдруг метнул на них двоих взгляд, полный тревоги. Хепри, сам встревоженный, извинился перед ним улыбкой и ушел вместе с маленькой хозяйкой – не мог же он ей отказать. Он здесь ничего не мог.

В саду Меритамон села прямо на траву, под большой сикомор. Хепри застенчиво опустился рядом, скрестив ноги, как привык, а девочка засмеялась.

- Мой брат тоже всегда так сидит. Это неудобно.

Она переменила положение и облокотилась на коленки, подперев руками голову. Ее короткие черные волосы скрыли щеки и ладони; Меритамон, как ее мать, не носила челки. Они с Ка-Нейт были меньше похожи, чем ему показалось вначале: очертания бровей и подбородка были такие же, как у отца и брата – решительные, и чуть тверже, чем у матери, линия носа.