Она тут же пожалела о своих словах: круглое личико Кифи стало серьезным.
- А ты колдунья? - переспросила египтянка. Тут же Кифи ответила сама себе: - Наверное, да. Но я думаю, что ты не испортишь нашего господина.
Она посмотрела Белле в глаза.
- Если бы ты хотела, ты бы уже сделала это, правда?
Белла кивнула и тут же отвела глаза. Нужно отучить себя распускать язык! Она то и дело забывает, что эти древние египтяне к магии и ко всему такому относятся совершенно серьезно!..
Хорошо хоть, это еще не средневековье и гонений на магов и гадателей нет…
- А ты уже видела колдунов? - спросила Белла, кутаясь в свою мешковатую одежду.
- Да, - сказала Кифи. - Я много раз видела, как жрецы во время выходов заставляют богов говорить.
Белла несколько мгновений соображала, что подразумевает египтянка, а потом поняла, вспомнив о фиванском празднике Амона. Египетские боги в определенные дни “выходили” к народу на плечах жрецов, которые и толковали движения идолов. Уж конечно, среди жрецов Та-Кемет обманщиков было еще больше, чем среди христианского духовенства.
На лице Кифи сейчас было написано такое же сомнение, как и на лице Беллы.
- Я знаю, что среди слуг богов есть настоящие маги, - сказала маленькая египтянка, будто отражая мысли своей гостьи. - Но они ничего не показывают непосвященным.
- Как Имхотеп, брат господина?.. - вырвалось у Беллы.
Глаза Кифи расширились: она прижала палец к губам.
- Откуда ты о нем знаешь? - спросила первая наложница Синухета.
Белла усмехнулась.
- Оттуда же, откуда и ты.
Они с этой женщиной удивительно быстро становились приятельницами. Неужели женщины в гаремах здесь так же дружат, не ревнуя своих общих любовников? Это, конечно, смотря чей гарем… Вот женская половина царского дворца, наверное, настоящий гадюшник…
Между тем дом просыпался; Белла действительно услышала за дверью быстрые шаги и перекличку слуг. Мужчина и женщина; и еще кто-то протопотал в отдалении. Белла невольно сжалась, крепко обхватив колени руками.
- Мне страшно, Кифи…
Египтянка округлила бровки.
- Кто же ты такая? То стращаешь меня, то сама боишься! Чудная ты!
Кифи покрутила головой и опять отвернулась; она сама наконец оделась, натянув поверх пояска калазирис. Правда, этот калазирис позволял видеть обе налитые груди.
- Не бойся, люди этого дома - добрые люди. И если господин сказал свое слово, тебя никто не тронет.
Потом Кифи прибавила, точно извиняясь:
- Мне нужно идти к моей дочери, я скоро вернусь… Принесу тебе еду! И передам, что сказал господин, - прибавила египтянка, видя мольбу на лице Беллы.
Кифи скрылась, оставив Беллу одну.
Пленница задумалась, поставив подбородок на колени. Кифи спокойно оставила ее в своей комнате… значит, верит ей, как и Синухет. Хотя Кифи некуда деваться, она выполняет приказание господина. Но, конечно, боится подпускать чужестранку к дочери.
Белла вспомнила, что многие языческие поверья велели особенно оберегать детей от порчи… Детей и женщин, которые были легче всего подвержены враждебной магии.
Может, если бы ее отец разделял эти верования, мисс Линдсей не очутилась бы здесь, среди древних язычников. Но об этом поздновато жалеть.
Белла встала - она поморщилась от боли в мышцах, но тело слушалось. Хотя лучше бы, конечно, Синухет повременил. Когда, кстати говоря, он намерен опять позвать ее в постель?..
Белла ощутила ужас при мысли, что теперь ее тело принадлежит этому мужчине, который так непредсказуем. И он молодой, сильный… Но ведь Синухет хороший хозяин - и любовник, и у него есть уже две женщины для удовлетворения…
- Надеюсь, он понимает меня, - прошептала Белла с дрожью. - Хотя бы немного!
Она прислушалась к происходящему в коридоре. Шаги и голоса теперь слышались далеко, слабым напоминанием о человеческом присутствии. А вдруг она все-таки спит? Может быть, лежит в больнице, в летаргическом сне, после какого-нибудь несчастного случая?..
Тут дверь отворилась, и появился Синухет: свежеумытый и тщательно одетый, в отличие от нее. Он даже был накрашен. Белла привыкла к виду бритых наголо жрецов, но эти аскеты и не красились - косметика на лицах мужчин до сих пор ее шокировала.
Однако такой туалет означал, что, по крайней мере, сейчас Синухет на нее не набросится. Белла даже смогла улыбнуться, когда египтянин приблизился к ней.
- Я был с женой, - быстро объяснил ее господин, хотя был вовсе не обязан это делать. Он попытался заглянуть девушке в лицо. - Ты здорова?
Белла поняла, что он подразумевает. Она красноречиво поморщилась, опустив глаза.
Синухет понимающе кивнул; он привлек ее к себе за плечи и поцеловал в висок.
- Я дам тебе покой на эту ночь.
Египтянин, казалось, думал сейчас о чем-то другом. Может быть, о своей госпоже, с которой ему пришлось объясняться, или о детях. Как же хорошо, что он семейный человек, подумала Белла.
Интересно, он уже сказал жене, кого привел в свой дом?..
Синухет положил ей руку на голову, потом опустил.
- Я хотел только посмотреть на тебя. Испугался, что ты исчезнешь, чародейка из-за моря, - египтянин рассмеялся, но, похоже, вправду боялся этого. - Однако я не могу сейчас остаться с тобой.
Белла кивнула.
- Я понимаю… господин, - закончила она с некоторым усилием. - Но ты придешь сегодня?
Она посмотрела на Синухета. Египтянин понял этот взгляд и кивнул: да, придет, но не за тем, чего она боялась. Он сделал Небет-Нун своей и может подождать.
- Кажется, северянки холодны, - заметил Синухет с легкой усмешкой. - Но я не жалею, что нашел тебя. Боги пожелали говорить со мной так же, как с моим братом.
Он окинул ее взглядом, полным страсти и изумления; притянув к себе, поцеловал обжигающим поцелуем и оттолкнул. Потом быстро вышел вон.
Потрясенная Белла попыталась осмыслить последние слова Синухета. Так значит, он хотел стать избранником богов, как Имхотеп… Он похитил и увез ее, потому что его так же влекло все неизведанное, как Имхотепа…
“Конечно, это не любовь, - подумала Белла. - Он ведь совсем меня не знает!” Но так даже лучше. Ведь Синухет женат, а соперничать с его госпожой у нее нет никакого желания!
Она в волнении прошлась по комнате, бездумно трогая то одну, то другую вещь. Синухет хорошо содержал свою наложницу, хотя, кажется, не испытывал к ней большой страсти. И Кифи была вполне довольна этим. Может быть, прежде она бедствовала?
Вновь отворилась дверь, и Белла быстро повернулась: сердце екнуло при виде хозяйки комнаты. Девушка успела заметить выражение враждебности на лице Кифи, которая поняла, что чужачка трогала ее вещи; но потом египтянка улыбнулась.
- Я принесла тебе еду. Но лучше сперва помойся, ты можешь теперь выходить одна!
- Благодарю тебя! - Белла улыбнулась. - Это господин сказал?
Кифи кивнула.
- Да, он позволил. И госпожа узнала о тебе.
Она ничего не сказала о том, когда хозяйка захочет видеть новую наложницу мужа; и Белла удержалась от вопроса.
Кифи все-таки проводила ее в купальню и объяснила, где что лежит и как этим пользоваться. По дороге вперед они снова никого не встретили; но возвращаясь в спальню, наткнулись на слугу. Он отпрянул от Беллы и вжался в стену, увидев цвет ее волос; но все-таки совладал с собой и даже не выронил того, что нес.
- Это Реннефер, слуга господина, - объяснила Кифи, закрыв дверь. - Он неболтлив, но скоро все в доме узнают о тебе… Хорошо, что в мою комнату никому нельзя входить, кроме Синухета!
- А твоя дочь… где она спит? - осторожно спросила Белла.
Кифи метнула на нее настороженный взгляд.
- Там же, где дети госпожи. Господин не разделяет их.
Белла съела то, что ей принесли: это оказалась ячневая каша с маслом и медом, почти как варили в ее дни, только немного придымленная. У египтян кухни, кажется, под открытым небом.
Потом Кифи села ткать: Белла только сейчас обнаружила в углу маленький станок с наполовину готовым суровым полотном. Кифи, наверное, привыкла коротать время подобным образом. Белла подумала, что и сама бы не прочь научиться такому ремеслу.
