Имхотеп, еще из опыта своей жизни при дворе фараона, знал, что люди ничего не любят так, как говорить о себе, - и слушающий всегда прослывет мудрецом и окажется в выигрыше…
Жрец поздно вспомнил о жене - и, поспешно простившись с собеседником, хотел уже вернуться в каюту; как вдруг увидел Меилу, которая вышла на палубу и озиралась, ища его. Прямые черные как ночь волосы и медная кожа так выделяли ее среди всех женщин вокруг.
Имхотеп, растолкав плечами пассажиров, приблизился к возлюбленной. Меила улыбнулась: ее смуглые щеки разрумянил морской ветер, она придерживала на груди шаль.
- Тебе лучше? - спросил жрец.
Меила рассмеялась.
- Гораздо лучше. Пойдем посидим вон там.
Египтянка кивнула в сторону скамеек, расставленных на палубе. Высмотрев свободную, супруги сели рядом, наконец избавившись от постороннего внимания.
Они ехали вторым классом - среди пассажиров первого класса таких, как Имхотеп, уже не попадалось.
Имхотеп молчал, держа жену за руку и вспоминая свой разговор с юным англичанином.
- Скоро в Англии… будет холодно, - сказал он.
- Да, зима, - Меила кивнула. Она нахмурилась.
- В Англии в это время много людей умирает от гриппа.
- От чего?.. Ах, да, - жрец опустил обритую голову, вспоминая, что ему рассказывали об этой болезни северян.
Потом Имхотеп взглянул на Меилу, с блеском в черных глазах.
- Тебе будет вредно жить в этой стране.
- Я сама знаю, - Меила прижалась к его плечу. - Я ни за что не поехала бы сейчас, если бы не ребенок.
“И еще кое-что”, - подумала египтянка.
Пожалуй, пустить корни в Англии, как она задумывала, не выйдет. Слишком много обстоятельств, препятствующих этому. А если начать собственное дело в Египте - с помощью англичан?.. Или совместное предприятие, с заокеанскими партнерами?..
Здравствует ли еще Оскар Линдсей, ее прежний опекун и друг ее отца? Весьма вероятно - если не умер от нервного напряжения. Или от гриппа.
Но она слишком спешит.
Как говорил ей Имхотеп? Есть только этот день… только сегодняшний день, о котором нужно думать.
Они долго сидели, улыбаясь своему безмолвному единению и дыша морским воздухом: пока их не нашла Роза, которая уже беспокоилась за свою хозяйку.
В Лондоне они сняли квартиру. В Вест-Энде, хотя это было весьма дорого.* Несмотря на респектабельную состоятельность жильцов, квартирный хозяин неодобрительно посматривал на их смуглые лица и наряды.
Меила, как и Имхотеп, была одета в арабский шерстяной бурнус - у нее не было ни верхней одежды, ни обуви на холодное время года; а уж что касалось западной дамской моды, египтянка даже не пыталась ей следовать. Когда юная Меила Наис была под опекой миссис Теплтон, гувернантка одевала ее со вкусом и практично… а сейчас Меила только напрасно унизилась бы, пытаясь подражать последним лондонским веяниям. На западе фасоны женских платьев и шляпок менялись каждый сезон.
И она приехала сюда не за этим.
- Нужно будет сразу же найти клинику, - сказала египтянка, когда вещи были распакованы. Ноги у нее, казалось, распухли в тесных чулках, спина болела. Нестерпимо хотелось принять ванну.
- Я завтра же займусь этим, госпожа, - сказала Роза.
Служанка присела на стул с бледным и утомленным видом. Но дышалось ей в Лондоне гораздо легче, чем ее хозяевам.
Меила кивнула.
- Очень хорошо… нужно найти тебе провожатого.
Египтянка выразительно посмотрела на Аббаса, который застыл на месте, сжав кулаки. Для этого египтянина, хотя в нем было немного арабской крови, оказалась непереносима мысль, что посторонний мужчина будет всюду сопровождать его беременную жену. Но с Лондоном Аббас был знаком ненамного лучше Меилы.
- Пусть мой муж везде ходит со мной, - предложила Роза, почувствовавшая настроение супруга.
Аббас оттаял и улыбнулся.
- Конечно. И мы найдем другую английскую служанку для госпожи Меилы, - предложил он.
Они поехали в Англию только вчетвером, желая избежать ненужных межнациональных трений. Самому Аббасу в пути пришлось взять на себя непривычные и деликатные обязанности - Имхотеп ни за что не соглашался обойтись без бритья даже на короткое время.
Существовал, правда, другой способ удаления волос, который позволял обойтись без помощника: некоторые египтянки варили пасту из лимонного сока, сахара и розового масла, которую наносили на тело и отдирали вместе с волосами. Но это требовало хотя бы отдельной жаровни - и было чересчур болезненно.
Кошечка-мау, которую горничная взяла с собой, мяукала и скреблась в своей корзинке. Но когда Роза выпустила свою любимицу, она тут же замурлыкала, принявшись тереться о ее ноги.
- Сунут нравится здесь, - улыбаясь, сказала англичанка. - Хорошее место.
Меила тоже улыбнулась. Она взглянула на Имхотепа.
- А тебе здесь нравится? Хорошее место?
- Пока нельзя сказать, - ответил жрец. У него был настороженный и суровый вид. - Здесь для меня все слишком чужое.
“ Еще бы, - подумала египтянка. - Если даже я так и не привыкла к этому городу, пока жила здесь…”
Они вымылись и переоделись с дороги. Роза приготовила ужин на всю компанию на скорую руку.
- Завтра я приведу кого-нибудь нам в помощь, - обещала служанка.
Меила про себя сосредоточенно считала расходы - но, услышав эти слова Розы, кивнула.
- Хорошо. И нужно будет подыскать нам одежду на осень, хотя она наверняка уже вздорожала, - сказала египтянка.
Когда они с Розой родят, уже наступит декабрь.
На другой день Роза с мужем привели им помощницу по хозяйству, по объявлению в газете, - некую миссис Уорминг, немолодую экономку с большим стажем работы. Как раз сейчас эта женщина подыскивала себе новое место.
В Лондоне за последние годы заметно сократилось количество тех, кто держал прислугу, - и миссис Уорминг быстро согласилась пойти в услужение к паре иностранцев. Роза, несомненно, отлично отрекомендовала свою хозяйку.
Новая прислуга, кстати, посоветовала обеим женщинам и хорошую частную клинику.
Меила и Роза пошли на прием не откладывая. Отдохнувшая Меила чувствовала себя хорошо, и Имхотеп отказался сопровождать жену, доверив ее заботам Аббаса. Жрец сказал, что “еще не готов идти в такое место”.
Меила не обиделась, понимая, что Имхотеп воспринимает эту лондонскую жизнь совсем иначе, нежели она, - иначе, нежели все обычные люди…
Они доехали до больницы на таксомоторе, и увидели строгое и красивое старинное здание. Внутри же эта женская клиника при родильном доме оказалась очень современной - она сверкала белизной и новеньким оборудованием. Перед дверью в кабинет врача не оказалось никаких “ожидающих” дам, кроме них.* Похоже, очереди здесь редко создавались.
Доктор Хорнсби оказался очень аккуратным и галантным мужчиной, который сразу же сделал комплимент необычной красоте Меилы. Она уже отвыкла от такого французского джентльменства.
Натянув пахнущие каким-то дезинфицирующим раствором резиновые перчатки, доктор внимательно осмотрел египтянку. Он не нашел ничего, что внушало бы беспокойство, и порекомендовал Меиле в эти последние месяцы только побольше гулять и отдыхать.
- Рядом со мной чудный королевский сад, Гайд-парк, - вспомнила Меила.
Доктор Хорнсби улыбнулся и согласился, что это изумительный район для моциона.
Как бы между прочим, он заметил, что ему уже случалось принимать состоятельных дам из Египта - это были жены шейхов. Но ни одна из них не держалась и не говорила так по-западному, как Меила.
Очевидно, доктор хотел сделать пациентке новый комплимент, и Меила улыбнулась. Хотя на душе заскребли кошки. Она действительно навеки чужая для всех, кто не имеет отношения к ее великой тайне…
- Ваш муж, миссис Амир, наверное, очень просвещенный человек, - сказал доктор Хорнсби, когда провожал египтянку до двери.
Меила рассмеялась.
- Не сомневайтесь, - заверила она его.
