Тайком от матери на полки лазить нельзя. Повторите хором. Раз!
Дети (хором повторяют). Тайком от матери на полки лазить нельзя.
Алмас. На-ле-во!
Все поворачиваются налево.
Шагом марш!
Все уходят.
Вот они своими чистыми детскими сердцами пришли мне на помощь. Пусть еще пройдет два или три года, и когда они вырастут, тогда вся деревня по-новому будет жить. И засмеется жизнь здоровой, чистой радостью молодости. Кто это говорит, что у меня здесь нет помощи?! Где мой тар? (Берет свой тар).
Керосин в лампе кончился. Свет постепенно гаснет. Комната освещается только лунным светом. Алмас играет бодрую восточную мелодию.
Ш а р и ф. Алмас-ханум, я люблю тебя!
Алмас. Шариф, я вас тоже люблю, как товарища.
Шариф. А я вас люблю как Меххум... Словом, влюбленный... Как душу свою, люблю!
А л м а с. Шариф, ведь у тебя же есть жена.
Шариф. Э! Жена, жена!.. К черту жену! Я тебя больше люблю. Убей меня! Я тебя больше всех звезд, больше луны и больше солнца люблю! Вся жизнь моя - твоя.
Алмас. Шариф, милый, я тебя по-твоему любить не могу. У меня есть жених. И я его люблю, сильно люблю.
Шариф. Нет, Алмас, ты должна быть моей. Я люблю твои прекрасные глаза, твои волнистые золотистые волосы. Ты должна быть моей! (Подходит к окну и вдруг целует ее в плечо).
Алмас (отступая). Шариф!..
Шариф. Алмас, душа моя! Ты!.. Все красивые слова из всех книг выучил для тебя, а сейчас все забыл, черт побери!
Алмас. Шариф, постыдись же!
Шариф. Я из-за тебя со всей деревней поссорился. Жестокая!
Алмас. Шариф!..
Шариф обнимает Алмас. Алмас вырывается из его рук, становится к нему лицом, смотрит на него внимательно и вдруг изо всех сил ударяет его в лицо. Но Шариф, стиснув зубы, бросается на нее и обнимает. Алмас старается вырваться из его рук.
Алмас. Оставь, тебе говорю!
Шариф. Нет. Ты подожди, я... я тебе фактологически и документологически докажу свою любовь!
Алмас. Оставь, тебе говорю! (С силой отталкивает Шарифа. Шариф падает).
Входят Гаджи-Ахмед, Бала-Оглан, Барат и Наз-Ханум. Шариф поправляет платье. Алмас стоит сильно взволнованная. Вошедшие в недоумении многозначительно переглядываются.
Гаджи-Ахмед (обращаясь к Бала-Оглану). А? Бала-Оглан. А?
Шариф смотрит на Барата; уловив его сердитый взгляд, уходит, захлопнув за собой дверь.
Н а з-Х а н у м. Что случилось?
Алмас (возбужденно). Принесли?
Гаджи-Ахмед. Принесли.
Алмас (резко). Давайте.
Гаджи-Ахмед рукой указывает на Барата; при нем, мол, нельзя.
Ничего, можно и при нем.
Гаджи-Ахмед. Здесь две тысячи. Часть внес мулла Субхан. Деньги мечети. Быстро не израсходуешь. Бала-Оглан, а ты все принес?
Бал а-О г л а н. Да, да, да.
Гаджи-Ахмед (указывая на зембиль). А тут немного мелочи.
Алмас. Барат, вот они, почетные старики нашей деревни и предсельсовета, мне за мое молчание платят две тысячи рублей. Хватит или нет? Как ты думаешь?
Молчание.
Барат (растерянно). Не знаю... Тебе лучше знать.
Алмас. Советуй.
Барат. Алмас-ханум, тебе самой лучше видно. Делай так, как ты сама думаешь.
Алмас. Что я думаю? Я думаю -лучше вот так! Так! Так! (Гневным движением бросает деньги в Гаджи-Ахмеда). Вот так!.. Теперь можете идти. Лестница сломана. Смотрите, не упадите.
Гаджи-Ахмед. Не прощаемся еще. Увидимся. (Смущенный, уходит).
А л м а с. Барат, выбрось им и эти вещи.
Б а р а т. Постойте, постойте, возьмите и это. (Хватает деньги, выбрасывает в окно. Слышно, как они падают со звоном). Молодец, Алмас!
А л м а с (после некоторого молчания, с очень усталым и расстроенным видом). Барат, и ты уходи. Я очень устала.
Барат. Алмас-ханум...
Алмас. Уйди, Барат. Увидимся потом, потом...
Барат. Прощай! (Выходит).
Алмас подходит к окну. Прислонившись к раме, некоторое время стоит, освещенная лунным светом. Потом очень устало садится и берет кусок хлеба на окне. Наз-Ханум недовольным взглядом смотрит на нее.
Наз-Ханум. Очень хорошо. Коровье масло выбросила на улицу, а сама теперь сухой хлеб ест. Дурак тот, кто тебя умной считает.
Алмас (с легкой улыбкой глядя на мать). Эх, мама, мама, и ты против меня!
АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ
КАРТИНА 4-я
А л м а с перед училищем, окруженная детьми.
Сюрьма. Учительница, почему вы теперь совсем не смеетесь?
Алмас. Нет, моя хорошенькая, моя умненькая, я по-прежнему смеюсь.
Сюрьма. А почему мы теперь с песнями по селу не ходим?
Алмас. А потому, что хозяева не дают.
Сюрьма. Учительница, а почему вас тогда люди бить хотели?
Алмас. А потому, что они вас у меня отнять хотят и превратить в своих пастухов. А я вас в трактористов, машинистов и летчиков готовить хочу. А они не хотят, потому что это им невыгодно.
Сюрьма. Учительница, разреши с песнями идти по селу!
Алмас. Хорошо, дети. Если хотите - идите. Только скорей возвращайтесь.
Сюрьма. А что петь? Какую песню?
Алмас. Какую хотите. Ну, в ряды стройся! Вперед, ма-арш, марш!
Дети становятся в ряды и начинают песню. Напевая, уходят. Алмас входит в ворота училища. В это время Шариф вбегает на площадь, открывает калитку во двор Бала-Оглана, кричит.
Шариф. Бала-Оглан! Бала-Оглан! (Отходит обратно от калитки). Куда он, дьявол, пропал?
Шариф второпях хочет уходить и сталкивается с Гаджи-Ахмедом.
Гаджи-Ахмед. Шариф?
Шариф. Гаджи, здорово!
Г а д ж и-А х м е д. Это ты к нам приходил?
Шариф. Я, я. Вот это видел? (Показывает газету).
Г а д ж и-А х м е д. Нет. Откуда я мог видеть? А что там?
Шариф. Пропала! С треском провалилась! И все честь-честью, фактологически и документологически...
Гаджи-Ахмед. Да что ты говоришь? Если так, то завтра же режу серого барана. Ей-богу. А ну-ка...
Шариф. С самого начала пишут: "Зарвавшаяся учительница". А дальше кроют и пишут: заведующий училищем Мирза-Самендар - человек старательный, добросовестный и пользуется любовью всей деревни. Но учительница не хочет подчиняться его указаниям и творит совершенно недопустимые безобразия. Устраивает у себя на квартире кутежи и пьянки. Развращает деревенскую молодежь...
Гаджи-Ахмед. Вот молодец! И Барата здесь нужно было бы прицепить.
Шариф. Ты дальше слушай... Мало того, что она сама развращена, она также развращает и детей. Приводит их раздетыми к себе на свои кутежи и заставляет голыми плясать перед своими друзьями... Вот здесь нужно было бы и Барата пристегнуть.
Гаджи-Ахмед. Молодец!
Шариф. Хорошая статья... Кроме того, принуждает учеников красть тихонько от родителей из дома масло, сыр и другие продукты для своих кутежей.
Гаджи-Ахмед. Молодец! Теперь она пропала. Завтра серого барана режу.
Шариф. Сегодня утром на ячейке был большой шум. Прямо драка.
Гаджи-Ахмед. Передают, она говорила, что секретарь ячейки не годится.
Шариф. Не годится-она не говорила, а говорила, что занимается семейственностью и молчит.
Гаджи-Ахмед. Ну и хитрая девушка! А чем же кончилось?
Шариф. Чем? Ничем. С треском провалилась.
Г а д ж и-А х м е д. Как же так?
Шариф. Да очень просто! Сказали ей, что не будут поддерживать человека, который создает интригу в деревне.
Г аджи-Ахмед. Ай, молодец!
Шариф. Только немного Барат да еще кое-кто пробовали заступиться, но ничего не вышло. С одной стороны Самед крыл, с другой - Раджаб. Словом, заткнули.
Г а д ж и-А х м е д. Молодец!
Входят Бала-Оглан и Оджаккули.
Бала-Оглан. Я вас ищу!
Оджаккули. Чудо, братья, чудо!
Шариф. Мы про это чудо слышали. Ты уж лучше пойди, расскажи другим.
Оджаккули (не слушая его, начинает). Мулле Субхану приснился сон. Старец святой в белом платье и на белом коне... (запинается) явился ему во сне и спрашивает: "Что ты, мулла Субхан, спишь? Господь бог в эту деревню холеру пошлет и всю деревню шиворот-навыворот перевернет". - "А почему?" спрашивает мулла Субхан. А тот ему в ответ: "Потому что...".
