Джей недовольно цокнул языком. Он знал о разрешении отца делать все, что хочет Нетроут, лишь бы перевоспитать его. Это злило, как впрочем, и бессилие.

- Ты хоть не забыл о своей избалованной прихоти пойти в школу?

- Не передумал. Как же ты меня бесишь.

- Это обоюдно.

- Так чего тогда возишься? Собирай монатки и вали отсюда ко всем чертям.

- Я свои обещания держу, в отличие от некоторых.

- И зачем мне такой бесполезный телохранитель?

Одет Нетроут был действительно как телохранитель. Расстегнутый черный кожаный плащ, доходящий до локтей и колен, ботфорты, ремни выше колен, в которых покоились пистолеты и ножи, кроваво-красная латексная кофта с длинными рукавами, через которую проглядывали неплохо накаченные мышцы на руках и торсе, черные кожаные перчатки с прорезями на тыльной стороне. Волосы парня были ярко красными с мелкими, но с частыми прядями черного, легко начесанные, убранные назад и открывающие красивое лицо с четкими серьезными чертами. Единственное, что сюда не подходило, это глаза с серебряной радужкой и летающими по ней разноцветными крапинками.

Нетроут ничего не ответил и только кинул в мальчика школьную сумку, которую тот успешно поймал, лишь сделав небольшой шаг назад от неожиданности.

- Пошли, – кинул он, садясь на мотоцикл и держа для принца шлем. Джей фыркнул и сел позади Сэта, надев сумку на плечо и нацепив черно-синий шлем с непроницаемым стеклом. Названный телохранитель сделал то же самое. Конечно же, «учитель тире телохранитель» утрировал и не имел в виду и половины того, что сказал. Но все же отчасти он выдал правду. Просто в преувеличенном виде. Сразу было видно, что мальчик не так прост, как может показаться. Его глаза всегда выдавали. Что-то он не договаривал, но во всем были свои сокрытые причины, большую часть которую он не выкладывал, давая всем видеть то, что люди хотят. Хотят, чтобы был бесшабашным – пожалуйста, смолчу. Хотят, чтобы был безответственным – все для вас. Единицам удавалось подобраться на крошечное расстояние к правде. Хотя в итоге все ломались и бросали это дело. Додуматься до настоящей причины никому не удавалось. Конечно, не все мальчик делал с сокрытым подтекстом. Иногда он выдавала желаемое за действительное, чтобы напустить пыли в глаза. И, конечно же, Нетроут как минимум уважал того, за кем следил. Таких людей встречать прежде не приходилось. Слишком уж умный и изворотливый для своего возраста. Пацаненок умудрялся пока что вписываться почти во все повороты.

- Обними меня покрепче, а то слетишь. И без того уже в школу опоздали,- сказал Сэт, выжимая газ и, надавив задний тормоз, развернулся на месте, оставляя под собой черные следы. Джей от страха сильнее обнял талию парня и прижался к нему всем телом от большой скорости. Нетроут незаметно победно улыбнулся уголком рта. Вместе с тем надавил еще сильнее на газ, так, что стрелки спидометра медленно заползли уже за сто пятьдесят, вынуждая мальчика крепче прижиматься к нему. Сэт чувствовал биение сердца мальчика, его неровное дыхание, судорожные прижимания рук время от времени, тепло его тела. Он с удовольствием отметил, как для удобства Джей переместил одну руку на грудь, а вторую ниже на его талию. Так низко, что парень ощутил теплую ладонь на тазовой косточке.

«Страшно?» – с ухмылкой подумал Сэт.

Этого непробиваемого парня забавляло видеть жалкие попытки мальчика зацепить его. Нетроута только веселило все это. Джей никогда не позволял ему отдохнуть спокойно. Вечный вынос мозга своими выходками. Постоянно нужно быть настороже. Но все же все время Сэм не мог смотреть за мальчиком, и приходилось оставлять его одного. А тот обычно никогда не преминул шансом напаскудить. Словно мелкий игривый котенок все норовит достать громадную спокойную собаку с пофигистическими нравами. Собака же просто лежит и глазами следит, как котенок скачет по ее большому телу и когтями старается вцепиться поглубже. Но коготки то маленькие и хрупкие еще. Давно забытое чувство – испытывать адреналин, когда наглый мальчишка убегает и сладкое легкое облегчение, когда снова видишь его возмущенное личико, найдя где-нибудь в забытом всеми углу или лабиринте растений. Каждый раз это превращается словно в игру в прядки. Занимательная игра на выдержку. Постоянно быть настороже, думать, искать, не расслабляться. Проверка на то, у кого крепче нервы. Но пока определенно выигрывал Сэт. Он предпочитал просто не обращать внимания на выходки принца. Или делал вид, что не обращал. Было забавно каждый раз видеть кулаки, сжатые губы, покрывшиеся румянцем щеки, прищуренные глаза, когда принц пребывал в бешенстве, снова проиграв еще одну попытку. Он кричал, оскорблял его, описывая в красках свое мнение, бесился, крушил все, что попадалось под руку. Нередко разбивал себе руки в кровь. А Сэт спокойно стоял и смотрел, ожидая окончания очередного приступа, покуривая сигаретку. И когда у мальчика кончались силы и сбивалось дыхание, парень подходил и лечил ушибленные места и окровавленные руки несопротивляющегося принца, который слишком смиренно наблюдал за тем, как Сэт искусно залечивал раны. Так в тишине проходило минут десять-пятнадцать. Джей сидел в кресле и будто ручной зверек наблюдал за каждым действием Сэта. А парень, взяв в одну руку небольшую ладонь мальчика чуть дрожащую, то ли от боли, то ли от того, что он терпел прикосновения и присутствие Сэта, то ли от еще не успокоившегося гнева, аккуратно перевязывал ее.

Подобные войны были только между Сэтом и Джеем. Никто о них не знал. Сэт не жаловался, впрочем, как и принц. На отчетах оба говорили, что все в порядке. Ну, как говорили; Сэт говорил, что все в порядке, Джея же отец вообще боялся спрашивать, так как только речь заходила о Нетроуте, мальчик вспыхивал и, хлопнув дверью, уходил. А господин Эмануэль втайне радовался, потому что это означало, что планы мальчика рушатся, как карточный домик. Сэт лишь с вежливой улыбкой сдавал отчеты и уходил. И так почти каждый день.

Каждый со своими мыслями, парни подъехали к резным воротам огромного белоснежного здания школы.

От высокой башни с часами отходило два длинных корпуса, соединявшихся позади, создавая внутри отдельную территорию. От вершин корпусов отходили мраморные столбы, откидывая длинные косые тени. В куполообразной крыше башни находился золотой огромный колокол, замерший и, кажется, остановивший время вокруг. Непробиваемая тишина замерла на этой необъятной земле. Ни дуновения ветерка, ни колыхания травы или листвы.

Повсюду полноправно разделяли территорию камень и зелень. От ворот отходила асфальтированная вымощенная дорога, идеальной ровности, и расходилась в три стороны практически у самой парадной лестницы: две дороги вели в стороны и одна прямиком ко входу, сливаясь со ступенями и незаметно вливаясь в гладкость мрамора. С двух сторон росли поляны газонной травы с кипарисами и широколиственными дубами. Хвойные деревья дрались за место у ограждения с лиственными, значительно превышавшими их в высоте.

Под некоторыми деревьями на газоне стояли лавочки. Металлический корпус и подлокотники были выточены в виде лиан с листьями, расползающимися по траве и цепляющимися на стволы настоящих деревьев.

Клумбы с цветами преспокойно заняли место у самой школы, обхватывая ее по всей площади, обрываясь только на асфальтированных дорожках и впоследствии идущими вдоль маленьких заборчиков и декорированных тротуаров.

Сэт вставил карточку в специальное отверстие. Программа считала с нее информацию, камеры сузились, пристально наблюдая датчиками за вторженцами и одновременно просвечивая их инфракрасными лучами. Убедившись, что все в порядке, а имеющееся оружие используется под ответственность одной из семьи-основателей и для него создана исключительная лицензия под личным контролем главы семьи, ворота медленно разъехались.

Забрав платиновый прямоугольник под удивленный взгляд мальчика, Нетроут въехал на территорию школы по асфальтированной полосе, ограниченной бортиками и остановился впритык к первой ступени парадной лестницы. Джей тут же спрыгнул с мотоцикла, собираясь швырнуть в парня шлем и сверлил его недобрым взглядом.