— Верно, — кивнул детектив. — Очень не любил, Лайт-кун. Я думаю, что тоже не нравился твоему отцу.

— Мой отец очень тебя уважал, — твердо сказал Лайт.

— Возможно, ему казалось, что я плохо на тебя влияю.

— Вряд ли.

— Ну почему же. Я на много лет старше тебя. Того же пола, что и ты. Но не это больше всего смущало Ватари. Между ним и твоим отцом есть одна большая разница.

— Какая?

— Ватари, как и я, был абсолютно уверен, что ты Кира, поэтому он беспокоился о нас, — Эл помедлил, прежде чем покачать головой. — Нет, не так. Он беспокоился обо мне, потому что считал, что я, уверенный в том, что ты Кира, продолжаю с тобой спать. Да, вот так. Он заметил, что я стал рассеянным и меньше времени уделял расследованию и поиску улик, — Эл грустно улыбнулся. — Он пытался образумить меня, но я не слушал. Его смерть на моей совести, — он снова взглянул на Лайта. — Полагаю, я солгал, когда сказал, что у меня нет ни одного сожаления по поводу наших отношений. Я знал, что мы в опасности, но продолжал ходить по лезвию ножа. Я подставил нас обоих.

— Эл, я не просил Рэм убивать Ватари, — отчаянно сказал Лайт. — Клянусь тебе. Я был удивлен, что она убила его. Не думал, что так получится.

— Это уже не важно, — снова сказал Эл. — Ничего уже не исправить. Но мне жаль, что я отмахивался от него. Когда мы спорили, он назвал меня глупцом. Тогда я очень оскорбился, но сейчас понимаю, что он был прав.

Лайт устало опустил голову на стол.

— Я не хотел, чтобы так вышло. У меня был превосходно продуманный план еще до того, как мы с тобой встретились, но Миса… Она появилась так внезапно и все испортила. Если бы не она, то не было бы и Рэм…

Эл молчал.

— Я делал все, чтобы убить тебя, Эл! Я жил этой целью! — Лайт резко выпрямился и ударил кулаком по столу. — После того, как ты арестовал Мису и моя безопасность оказалась под угрозой… Я понял, что ты опасен. И понял, что от тебя надо избавиться. Все сводилось к этому. Но это было до того, как ты настоял на наручниках. Я отказался от воспоминаний, я влюбился в тебя, но… когда Тетрадь снова попала ко мне в руки, было уже поздно что-то исправлять.

— Ты не должен извиняться, Лайт-кун, — добродушно сказал Эл. — Я все понимаю. Мы ведь уже это обсуждали.

— Я не хотел, чтобы ты умер! — закричал Лайт. — Но я… Я оказался в собственной ловушке. Рэм собиралась убить тебя, потому что ты был угрозой для Мисы. Мне оставалось только спровоцировать ее на это. Я был так рад, что все пошло по моему плану, я думал, что хотел твоей смерти… но нет. Я понял, что натворил только тогда, когда было уже слишком поздно…

— Лайт-кун, успокойся.

— Это было так больно, — Лайт, казалось, не слышал его. Единственный видящий глаз уставился куда-то в пространство, словно он заново переживал тот день. — Ты даже не представляешь, насколько это было больно… Я был готов умереть, лишь бы избавиться от этого чувства. Я пытался убедить себя, что твоя смерть была неминуема, но понимал, что это не болезнь или несчастный случай, что вся вина лежит только на мне. Мне было так одиноко и страшно… Люди сочувствовали мне, но от этого становилось только хуже. Все считали, что я просто скорблю по близкому другу, но никто из них даже не представлял, как много ты для меня значил. Они не знали, как сильно я тебя любил.

Эл слегка улыбнулся:

— Полагаю, я еще легко отделался. Тебе было куда хуже, чем мне. У тебя странная привычка убивать людей, которых ты любишь или которые любят тебя.

Лайт не слушал его. Он снова уронил голову на столешницу, и Эл заметил, как затряслись его плечи.

— Мне так жаль, так жаль… — Лайт задыхался от слез. — В тот момент… к-когда ты упал со стула и я поймал тебя… мне стало так плохо, и это не проходило… такое чувство, как будто…

— …Разбилось сердце? — тихо закончил за него Эл. — Я знаю, каково это.

Лайт приподнял голову и взглянул на него. В единственном здоровом глазу стояли слезы.

— Тетрадь, которую ты мне подарил, — продолжил Эл. — Ты положил туда карту. Это было почти признанием. Это было похоже на насмешку Киры. Ты даже не представляешь, как мне тогда было больно. Очень больно.

Лайт выпрямился и вытер лицо тыльной стороной ладони. Если сейчас время для откровений, то Лайт хотел признаться во всем.

— Я спал с Мацудой, — сказал он, низко опустив голову, чтобы избежать взгляда этих черных глаз. — Я пытался представить, что на его месте ты. Иногда это помогало. И Миса… Она все понимала. Она перестала краситься. От природы у нее черные волосы. Такие же черные, как и у тебя, но… этого было недостаточно.

— Мацуда-сан и я… Мы не похожи, Лайт-кун.

— Его волосы, — пробормотал Лайт. — Они такие же, как и у тебя.

— И член.

— Рьюзаки! — Лайт возмущенно поднял голову и осекся. Он непроизвольно назвал Эла его старым псевдонимом.

Эл усмехнулся, опуская глаза и разглядывая то, что осталось в кружке.

— Я назвал тебя… — выдохнул Лайт, прикрыв рот рукой.

— Я слышал, — Эл вдруг тихо рассмеялся, подняв глаза на Лайта. — Должно быть, ты привык выкрикивать мое имя.

— Как ты можешь такое говорить, — Лайт покраснел и отвел взгляд.

— Я мертв, Лайт-кун. Мне уже не нужно подбирать слова для того, чтобы показаться невежливым.

— Как будто ты раньше их подбирал.

— Да, действительно…

Лайт пытался держаться серьезно, но не выдержал и улыбнулся. Эл допил свой кофе и поднялся на ноги, протянув руку за кружкой Лайта. Тот быстро допил остатки и передал ее Элу. Детектив направился к раковине, но остановился у кухонной тумбы. Его внимание привлек бумажный пакет из-под яблок, предназначавшихся Рюку.

Эл сунул в него руку и достал большое красное яблоко.

— Последнее, — сообщил Эл, без колебаний впиваясь в него зубами.

— Ты как Рюк, — заметил Лайт, когда Эл вернулся к кухонному столу.

— Хм? Уродливый?

— Нет, я имею в виду… Тебе не нужно есть, но ты можешь.

— Так ты не думаешь, что я уродлив?

Лайт удивленно моргнул:

— Конечно нет. Я никогда не называл тебя уродливым, Эл.

— Я не про то, называл ты меня или нет, — сказал Эл, с хрустом пережевывая яблоко. — Я спросил «думаешь».

— Ладно, я не думаю, что ты уродливый.

Эл улыбнулся ему:

— Ну, конечно. Ты всегда был отличным лгуном, — сказал он бодро и протянул парню надкусанное яблоко. — Любишь яблоки, Лайт-кун?

Лайт вспомнил, как в прошлом эта фраза преследовала его. Он колебался, с сомнением глядя на протянутую руку.

— Бери. Я знаю, что я труп, — сухо добавил он, — но, как ты можешь заметить, не гнию. И ты не станешь зомби, если съешь его после меня.

— Я не об этом, просто…

— Думаешь, что я отравил его? — ухмыльнулся Эл.

— Нет, — Лайт решительно забрал у него яблоко. — Просто… ты никогда не предлагал мне яблоки при жизни.

— Лучше поздно, чем никогда, — пожал плечами Эл.

Лайт жевал яблоко в тишине. Закончив, он облизнул губы и отложил огрызок.

— Ну, а сейчас тебе, вероятно, пора вернуться в постель.

Лайт покачал головой:

— Нет, я хочу еще посидеть с тобой.

— Ладно, — Эл сунул руку в карман и вытащил колоду карт. — Сыграем в Двадцать одно. Если выиграешь ты, то мы останемся здесь на всю ночь. Если выиграю я, ты вернешься в постель.

— Ты что, моя мама?

— Нет, но я же вижу, что ты устал, — сказал Эл, когда Лайт зевнул в кулак. — Вот, видишь? Я не должен был вытаскивать тебя из постели посреди ночи.

Эл протянул ему две карты. Лайт вдруг стал предельно серьезным:

— Ты ведь знаешь, что будет завтра? Рассвет. Ниа.

— Разумеется, — Эл даже не смотрел на него, перетасовывая карты. — Разве тебе не нужно как следует отдохнуть?

— Забудь о картах, — Лайт поднялся. Его охватило странное чувство тревоги. — Ты прав, я должен немного поспать.

— Разумный выбор, — Эл лениво перевернул свои карты, демонстрируя бубновый валет и червовый туз. — В любом случае, у меня Двадцать одно.

— Ты ублюдок, Эл, — сказал Лайт и вышел из кухни.