Пустые плошки и ложки уже раздали, но еда запаздывала. Кесса за день проголодалась, но любопытство терзало её сильнее, и она вертелась на скамье под недовольное шипение соседей. За её спиной висел большой лист велата в резной раме, и ей хотелось рассмотреть рисунки.

Скользнув взглядом по значкам и подписям внизу листа – они, как ни странно, были сделаны на Вейронке, и все буквы оказались знакомыми – Кесса тихо охнула. На стене висела карта – самая большая, какую странница только видела, и тут было всё – и горы, и реки, и огромные озёра… и Шелрис – неприметный кружок, ощетинившийся зубцами крепостных башен.

- Какой он маленький… - вырвалось у неё. Она провела пальцем к небольшому озерцу чуть выше и потрогала другой кружок – он был ещё меньше, и башен у него не было – лишь дома-холмы.

- Да уж, на карте всё близко, - проворчал сосед-Ойти и убрал хвост с лавки.

«Вот где мы,» - Кесса вновь потрогала пальцем Шелрис и перевела взгляд на длинную горную цепь под ним, окружённую лесом. Ещё ниже синела озёрная гладь. «Чёрное Озеро» - гласила крупная подпись среди белопенных гребешков волн. А ещё ниже, вытекая прямо из озера, извивалась большая река, и, увидев её название, Кесса вздрогнула и изумлённо мигнула.

- Прочитай эти слова, прошу! – тронула она за крыло ближайшего хеска. Тот недовольно зашипел, но всё же с места поднялся.

- Кайда-Чёрная, - пробурчал он. – На каком языке вы пишете, если даже Шулань тебе незнакома?!

Кесса молча опустилась на лавку и стиснула одной рукой другую так, что захрустели кости. «Кайда-Чёрная! Вот она, Чёрная Река…» - думала она, устремив вдаль невидящий взгляд. «Она существует, это взаправду… И если она есть, и я найду её, то Чёрные Речники… и эльфы… и каменный круг избирающих богов… Река моя Праматерь!»

Ужин был хорош, и хороша была горячая вода в купальне и подсыпанные в неё пахучие листья. Ойти разомлели в тепле, барахтались в чанах, плескались, как игривые выдры, и после купания быстро попрощались друг с другом и ушли спать. Не спалось только Кессе.

«Славная ночь,» - думала странница, присев на верхнюю ступень высокого крыльца. Тёплый воздух колыхался волнами, слабые дуновения ветра приносили из полей запах цветущих трав и нагретой земли. Невдалеке журчала вода, вытекающая из каменной чаши – там, на маленькой площади, прогуливались Лигнессы, шелестя сложенными крыльями.

«Как же пройти в Манхор? Днём в небе так много глаз…» - думала Кесса, щурясь на тёмный небосвод. Две луны встали друг напротив друга и медленно скользили, чтобы встретиться на середине пути. Ни одной звезды не было на ясном небе, только россыпи едва заметных искр на мгновение вспыхивали во мгле – и снова пропадали.

«Может, ночью меня не увидят?» - она с сомнением посмотрела на пустую улицу и тут же услышала в переулке тяжёлые шаги. Караульные-Лигнессы в подкованных сапогах прошли мимо, и Кесса выбралась из тени.

- Иди спать! – сердито прошептал кто-то за углом, и странница вздрогнула.

- Ты пойдёшь – и я пойду, - ответили во мраке.

- Нашёл время! – в темноте зашуршало чьё-то крыло. – Все приезжие давно спят.

- А днём тут маячит стража. Ты хочешь продать свою чепуху или нет?!

- Кому?! Камням стен и мостовых?! В такое время ни один чужестранец на улицу не выйдет.

Кесса спрыгнула с крыльца и заглянула за угол. Крылья зашуршали громче, из темноты на освещённую лунами улицу высунулась красная лапа.

- Хаэй! Госпожа, взгляни на эти зелья! – прошептал Лигнесс, подсвечивая крохотным фонариком-церитом раскрытую суму. Там в небольших ячейках теснились заткнутые кувшинчики с корявыми подписями.

- А что это за зелья? – тихо спросила Кесса. – Никак, дурман или отрава?

- Что ты говоришь?! – возмущённо сверкнул глазами хеск. – Мы – алхимики, ученики уважаемого мастера, а не какие-нибудь дикари из Манхора! Это хорошие зелья. Вот это делает кожу красивой – гладкой, блестящей и алой. Все увидят, как госпожа хороша собой! А от этого когти изящно вытянутся и заострятся…

- Как у харайги? – хмыкнула Кесса. Она представила, как приходит в Фейр с изящными острыми когтями и блестящей алой кожей, и прикусила язык, чтобы не рассмеяться на всю улицу. Лигнесс обиженно фыркнул.

- Разве госпожа не хочет, чтобы все заметили её красоту?

- Не до того сейчас, - покачала головой Кесса. – А есть у вас зелье, с которым меня никто не заметит?

Второй Лигнесс, скрывающийся в темноте, ткнул первого когтем в плечо и оттеснил к стене, запуская лапу в сумку.

- Есть и такое. Это хорошее зелье, редкое и ценное. Не так просто его приготовить…

«Да уж… Хорошо, что родственники не видят! Дед бы меня не похвалил за такие траты…» - вздохнула Кесса, настороженно разглядывая баночку со всех сторон и принюхиваясь к содержимому. Внутри была вязкая синеватая масса, и пахло от неё мокрым мхом. «Как бы в жабу не превратиться от таких зелий!»

У синеватого месива был вкус дорожной пыли, и пыль скрипела у Кессы на зубах, когда она, скрывая дрожь, пробиралась по пустынным утренним улицам, мимо сторожевых постов, повозок, запряжённых хумрашами, и редких горожан, вышедших на крыльцо посмотреть на восходящее солнце. Никто даже не оглянулся на странницу, когда она вышла на степную дорогу.

Камни Манхора всё так же белели в траве, и Деревья Ифи склонились над ними, роняя светло-жёлтые листья. Под ногами хрустели тонкие белесые прутья, похожие на хрупкие кости, и высохшие тельца Ифи, так и не нашедших, где им пустить корни. Кесса тронула пальцем одного из них – от него пахло сухими листьями. Длинные розоватые волокна, некогда покрывавшие его тело, исчезли, не было их и на земле.

Оглядевшись по сторонам, Кесса юркнула в тень ближайшего дерева. Чёрные точки уже кружили в небе, и она знала, какое острое у них зрение.

Кривое Дерево Ифи раскинуло ветви у подножия холма, как бы обхватив его, и весь холм был засыпан белыми листьями. Из-под них виднелась огромная каменная чаша, наполовину ушедшая в землю. Древесный сор покрывал её дно, на боку виднелись потёки ила – не так уж давно тут текла вода, орошающая мох, растущий на краях, но сейчас он высох и под пальцами хрустел и ломался. Кесса прижалась щекой к чаше и прикрыла глаза. Она чувствовала холод подземной реки, слышала её плеск и перестук капель, падающих со свода пещеры.

- Ал-лииши, - прошептала «Речница», прислушиваясь к голосу тёмной воды. Ей почудилось, что подземные волны всколыхнулись.

- Ты текла тут, великая река, - тихо проговорила Кесса, гладя потрескавшуюся землю. – Ты прокладывала путь по камням. А сейчас ты под землёй, там, где не светит солнце. Там некому пить твою воду, никто не отражается в тебе. Как вышло, что тебя прогнали? Кто преградил тебе путь?

Подземная река шумела внизу, прорезая русло в скалах. Кесса, зажмурившись, видела её чёрные волны.

- Я, Чёрная Речница, зову тебя сюда, - прошептала она. – Зову в славный Манхор. Его жители измучены жаждой. Они жили тут, когда ты текла под солнцем. Они расчищали твоё русло, они славили тебя и благодарили. Помоги им, древняя река Манхора…

Холодок полз по зеленеющей коже, и блики дрожали на ней, словно солнце отражалось от речной ряби. Чёрные волны шумели всё громче.

- Я пришла с Великой Реки, - Кесса сжала в кулаке нитку мраморных бус – подарок Речника Фрисса. – Это камешки с её берегов. Они были в руках магов, были в руках воинов и мирных жителей. Я положу их у твоих истоков. Пусть они дадут тебе силу Великой Реки…

Тяжёлые бусины звякнули о камень. Ладонь Кессы онемела от холода, и пальцы с трудом разжались. Аквамариновые и бирюзовые блики скользили по краям древней чаши.

- Ал-лииши, - прошептала странница, сдирая мох и лиственный сор. – Ради Реки-Праматери, ради Короля Астанена и всех славных Речников… ради Речника Фрисса, - ал-лииши!

Тихий рокот послышался под ногами, и жёлтый лист сорвался с ветки и на миг накрыл чашу. И тут же он отлетел в сторону, отброшенный тонкой водяной струёй, и ледяные брызги осыпали Кессу с ног до головы. Она шарахнулась прочь, но оскользнулась на внезапно намокшей земле и села, ошарашенно глядя на край чаши. Оттуда капало.