Алгана встряхнулся, склонился над Кессой и обнюхал её макушку.

- Всё, чтобы остановить Волну, - тихо сказал он. – Не хочешь – не говори. Я хотел бы увидеть это вблизи. А ты… Там ты сгоришь, детёныш. Эти лучи слишком яркие.

- Что бы там ни было, оно на нашей дороге, - голос Речницы дрогнул. – Не знаю, отличает ли оно друзей от врагов, но если оно между Хессом и Орином, нам его не обойти. Сейчас мы поднимемся в Эвайлу и… Ты знаешь ходы, ведущие наверх?

Глава 30. Эвайла

Крылья Нингорса били по воздуху, но не могли сдвинуть его с места – вязкое небо окутывало его тягучим сиропом. Кесса, прижавшаяся лицом к его загривку, сквозь опущенные веки видела, как граница вздувается пузырём, пытается схлопнуться, но постепенно поддаётся. С хриплым рёвом Нингорс вытянул руки вперёд, дрожащее янтарное сияние скользнуло по ним, и воздушный пузырь беззвучно лопнул, выкинув пленников в жёлтое небо.

- Фу-уф, - выдохнула Речница, приподнимаясь и вынимая изо рта шерстинку. Она успела увидеть жёлтый туман, пронизанный серебряными лучами, прорастающие из него гигантские сталактиты и тень от широких крыльев на тёмных холмах. Потом её швырнуло на спину Нингорса, а хеск взревел – полтора десятка тоненьких жгучих молний впились в его бока со всех сторон.

То, что показалось Кессе холмами и пёстрыми камнями на них, было огромным стойбищем. Волна замерла тут, растянувшись вдоль границы, и Нингорс, бросив на неё тень, обнаружил себя. Туча розовокрылых Скхаа теперь смыкалась шаром вокруг него, и небо трещало от белесых искр.

- Глаза! – рявкнул хеск, широко распахивая крылья. Кесса послушно зажмурилась, утыкаясь лицом в жёсткий мех, но алая вспышка пробилась сквозь сомкнутые веки. Оглушительный визг ударил по ушам. Кесса открыла глаза и увидела, как стая Скхаа распадается. Кто-то, ослеплённый, повис на месте и растерянно верещал, кто-то бросился наутёк – вверх, под прикрытие сталагмитов, или вниз, в стойбище. Нингорс, фыркнув, ударил крыльями, поднимаясь выше…

Кесса успела краем глаза увидеть синюю вспышку на земле, яркий луч, полыхнувший навстречу ей, - а потом растянулась на спине Нингорса, дрожа мелкой дрожью. Ей почудилось, что её ударили по голове кузнечным молотом. Она вцепилась в загривок хеска – и еле удержалась. Он, кувыркаясь, летел к земле, и обмякшие крылья бесполезно хлопали на ветру. Белые искры плясали в его шерсти, поднимая её дыбом, - но шерсть не могла замедлить падение.

Он развернул крылья, немного не долетев до края обрыва, ветер ударил его в грудь и подбросил чуть вверх, и он встряхнулся всем телом, испустив жалобный вой. Кесса, скатившись по крылу, приземлилась на каменистый уступ за мгновение до того, как крылья, задрожав, выгнулись, и Алгана камнем упал в ущелье.

Она склонилась над провалом, хотела закричать, но вовремя заткнула себе рот ладонью. Внизу, среди разбросанных валунов и поблескивающей воды, топорщились бесформенные алые комки, поднимались со дна оплывшие «чаши» и «листья». Родники, пробиваясь из скалы, сбегали вниз и размывали мягкую серую глину, наполняя округлое озерцо. Из него вода стекала по ущелью, и оттуда пахло сырым мхом, мокрой глиной и плесенью.

Увидев рыжеватый мех в тени уступа, Кесса полезла вниз. Мокрые от озёрных испарений камни выскальзывали из-под ног, и клочковатый алый мох был ненадёжной опорой, - но несколько мгновений спустя Речница была внизу, а ещё через секунду склонилась над раненым хеском.

Он заполз в нишу и сидел там, свернувшись клубком и прислонившись спиной к стене, хрипя и вздрагивая. Обе руки вцепились в грудь с правой стороны – там, где шерсть почернела и скукожилась от жара. Крови не было.

- А… - приоткрыв глаза, он посмотрел на Кессу и еле слышно фыркнул. – Хорошо…

- Что с тобой, Нингорс? Чем помочь? – Речница прикоснулась к его плечу, и трескучая искра пребольно укусила её за палец. – Дать воды?

- Эрррх… Не трогай, - прохрипел Алгана, мотнув головой. – Молния в сердце… теперь будет болеть. Остановится… или заработает… не знаю. Сиди тихо… тут странные места…

- Нуску Лучистый! – Кесса содрогнулась. – Тебе надо что-то съесть. Такую рану заживить непросто!

- Эрррх… - хеск прикрыл глаза.

«Но что тут съешь?!» - Кесса в растерянности огляделась по сторонам. Бесформенные наплывы на камнях и между ними, окрашенные в пурпур и рубин, были листьями – толстыми, жёсткими и мясистыми, со странными бугорками и пятнами. Речница понюхала их – пахло грибами и плесенью. «Ох, не думаю я, что это едят…»

- Я сейчас, - пробормотала она, возясь с ремнями на груди Нингорса. Он попытался помочь, но когти на дрожащей руке лишь поцарапали сбрую. Кесса стащила с него упряжь и подобрала полупустой дорожный тюк.

«Похлёбка с сиропом… и золотенью,» - покачала она головой спустя несколько мгновений, глядя на водяной шар, набитый всякой всячиной. Туда было засунуто всё, что могло считаться съедобным, - остатки сушёной рыбы, овощи, высохшие в пыль, комок разваренного зерна и несколько капель хрулкового сиропа. Ополоснув изнутри опустевшую фляжку, Кесса подтолкнула шар к пасти Нингорса.

- Ешь. Ты немного опомнишься… а потом я поищу ещё еды, - заверила Речница, глядя в затуманенные янтарные глаза. Хеск фыркнул.

- Ещё припасы… У тебя остались припасы? – пробормотал он, проглотив половину «похлёбки». Поморщившись, он снова открыл пасть и втянул в себя остатки.

- Я обойдусь. Тут уже недалеко, - покачала головой Кесса. Нингорс оскалился, хотел рявкнуть, но только застонал и вновь привалился к стене.

- Я поищу еды, - прошептала Речница и шагнула в пурпурные заросли. По толстому листу взбежала потревоженная ящерка, оглянулась на Кессу и юркнула в кусты.

«Ящерица! Хвала богам, без перьев,» - криво усмехнулась та. Гоняться за крошечным животным не имело смысла – им и сама Кесса не наелась бы. «Может, в ручье есть рыба…»

Холодный ветер промчался по ущелью, тоскливо засвистел в скалах. Кесса, поёжившись, натянула на уши клыкастый шлем. Он, сшитый из толстой кожи, грел неплохо, но вот рукавиц у Речницы не было, а руки от холодного тумана быстро озябли.

- Нингорс! – окликнула она хеска, вернувшись в нишу. Тот лёг на камни, прижавшись грудью к холодной плите, и слегка шевельнул ухом, услышав голос Кессы.

- Тут зябко, - она, развернув спальный кокон, прикрыла им хеска. – А к ночи будет ещё холоднее.

- Лезь под крыло, - прохрипел Нингорс, разворачивая перепонку. Она тряслась и искрила.

- Я буду согревать тебя, - кивнула Кесса, забираясь под крыло и прижимаясь к мохнатому боку. Жаркий ветер огненных озёр не дотягивался сюда, в серые пустоши Эвайлы, а сверху тянуло осенним холодом. Прикрыв глаза, Кесса видела кружащиеся листья и слышала сухой шелест пожелтевшей травы и жестяной перестук с ветвей Дуба.

- Мы выходим на берег, - прошептала она, тихонько перебирая шерсть на плече хеска. – К тёмной воде. Река уже холодная, но парни смеются и лезут в воду. А Агва смеются, когда они вылетают на берег. Река хочет спать… Агва тоже спят зимой, прячутся на дне, чтобы ледяные демоны не нашли их. А Река несёт листья – золотые, белые, красные и бурые. Такие большие, что ими можно укрыться с головой. А трава над обрывом уже вся пожелтела, и колосья осыпались. Дождь идёт и ночью, и днём, и все связки и снопы заносят в кладовые. Когда берег пустеет, мы выходим к воде и разжигаем костёр. Он отражается в Реке… так нужно, чтобы она его видела.

- Вы любите костры, - пробурчал Нингорс, повернув голову к ней, и Кесса обняла его.

- И истории, - прошептала она. – Мы рассказываем их у огня, чтобы Река их слышала. О том, что было этим летом, и что мы услышали… А если Речники ещё с нами, они рассказывают о своих делах. Они улетают в эти дни – у них свои пещеры, и их тоже надо утеплять. Да… наверное, Речник Фрисс уже улетел домой.

- Волна, - фыркнул Нингорс. – Не время улетать домой.

- А… да, так и есть, - вздохнула Кесса. – А я и забыла. Шла бы она, что ли, в Бездну…

Над обрывом послышалось гневное шипение, и белая молния с оглушительным треском соединила края ущелья. На дно, оскальзываясь на камнях и размахивая хвостом, стремительно спускался красный рогатый ящер. Он шипел, и искры сыпались с его лап.