Служитель прошёл вдоль стола, оставив Детям Намры полную миску крапчатых яиц, и Кесса встрепенулась. «Вот это дело!» - подумала она, сглотнув слюну. «Прямо как в Фейре, когда гнездятся чайки! Жаль, миска далеко…»

Одна из эльфиек поднялась из-за стола, взяла яйцо и села на место. Её соседи зашептались, одобрительно усмехаясь. Ещё двое дотянулись до угощения – шёпот усилился. Кесса озадаченно мигнула.

- Можно и мне? – спросила она у соседа. Тот резко повернулся к ней и странно булькнул, будто слова застряли в горле. Пожав плечами, Речница взяла из миски яйцо и, пробив скорлупу, выпила содержимое. Оглядевшись, она вновь мигнула – теперь все смотрели на неё, и шепотки за столом смолкли.

- Иллингаэн! – рыжий эльф повернулся к предводителю. – Что ты молчишь?! Кто и как?!

- Нет, - коротко ответил тот. – Мы все бы заметили. Забудь. Не мешай знорке есть. Там свои обычаи.

- Вы о чём? – мигнула Кесса. – Что не так?

- Зачем ты ешь яйца? – спросил рыжий эльф. – Ты чувствуешь в себе болезнь? Кости у тебя целы, расти тебе поздно…

- Ох ты! А те, кто не болен, не едят яиц? – Речница ошарашенно смотрела на него. – А эти девы…

- Жёны, - поправил авларин. – Те, кто болен, те, кто растёт, и те, кто носит плод. Ты, хвала Намре, не то, не другое и не третье. Возьми лучше папоротника! Нельзя так пугать…

Пернатая морда вновь пролезла под локтём Кессы и ухватила побег папоротника, но, поняв ошибку, недовольно заскрипела. Речница шлепком смахнула ящера со своего колена и поспешно набила рот папоротником, уткнувшись взглядом в тарелку. «Ох уж эти мне обычаи!» - думала она, чувствуя, как уши багровеют. «Предупреждать надо…»

…Двор, пропахший рыбой и усыпанный чешуёй, шелестел, скрежетал и пищал на все лады, и вроде бы ничто не преграждало путь к Древу Миннэна – новую стену под ним не построили – но на дороге попадались то бочонки, то вывернутые корни, то сложенные доски для навеса… Переступив очередную преграду, Кесса пригляделась к ней и сгоряча помянула Вайнега.

- Этот тюк третий раз под ноги лезет! Он что, живой?!

Она оглянулась и помянула Вайнега вновь – расстояние между ней и угловой башней не увеличилось и на шаг, а Древо не приблизилось и на ноготь мизинца.

- Хаэ-эй! – крикнули ей из-под навеса. – Кесса, брось тюк – он для тебя тяжёл!

- Знаю! – ответила она. Ветка над головой закачалась, осыпав её дождём мелких канзис, перьев и чешуи. Речница пригнулась, спасаясь от шишки, хотела придержать ветку – и встретилась взглядом с чёрной харайгой.

Гнездо ящера – хитро свёрнутые листья, проткнутые прутьями – лежало на развилке ветвей, и существо распласталось поверх, прикрыв сооружение оперёнными лапами. Кесса замерла, но тут же поняла, что харайга её не видит – ящер, повертев головой, успокоился и снова лёг. Речница пощупала крошечное клеймо под ключицей, неуверенно хмыкнула и зашла с другой стороны, протянув руку к хвосту харайги. Ящер не шелохнулся.

«На удачу…» - закусив губу, Кесса дотянулась до макушки харайги. Яркий хохолок был прижат к голове, круглые глаза настороженно блестели, но зубы не сомкнулись на пальцах Речницы – ящер только встряхнулся, будто скидывал с головы прилипший листик. Чёрные перья блестели под рукой.

- И тебе пусть будет удача, - прошептала Кесса, погладив существо по «крылу». Длинные перья с красноватым отливом прорастали из плеч – слишком короткие, чтобы поднять в небо, но голову под ними можно было спрятать. Ящер недовольно зашевелился, наклонил голову, высматривая надоедливый листок или насекомое – что-то, что дотрагивалось до его оперения.

«А ведь этот зверь, если встанет, будет с меня ростом,» - по спине отступившей Кессы запоздало пробежал холодок. «И когти у него – с пол-ладони… Хорошо, всё-таки, что у нас в Фейре они не живут!»

…Ветер дул от замка, и Кесса то и дело оборачивалась – тут, у медленно уходящей в берега Карны, пахло подгнившими ветками, прелой листвой, сырым мхом и терпким папоротниковым соком, а над замком цвело серебристое Древо, и сладкие волны накатывали на лес. Яркие звёзды неведомых цветков зажглись среди листьев папоротника, на ветвях холга набухли красные бугорки, - даже гигантский мох надумал цвести! И везде, разгоняя стаи подрастающих канзис, мелькали круглобокие фамсы. Летучие рыбы потеряли всякий страх – их плавники трепетали у самого лица Речницы, а там, где ветки сплетались гуще, фамсы только что не бросались с налёту на всякого, кто подходил слишком близко. Блестящие гроздья икры, свисающие с ветвей, прилипшие к стволам, выползающие из дупел, тяжелели с каждой секундой. Вейниен с ухмылкой пристраивал к ветке приоткрытый куль, и какой-то фамс уже примерялся, как наметать туда икры.

- Кесса, куда ты? Из этого мальки не выведутся, - сказал старший авларин, махнув рукой на прибрежное дерево. – Разве не помнишь, как выглядит зрелая икра?

- Мы рано вышли, - нахмурилась Речница. – Она тут вся незрелая!

- А я нашёл! – крикнул кто-то из юнцов, вприпрыжку взбираясь на дерево. Не глядя, он перелетал с уступа на уступ, небрежно хватался за прядь мха или свисающий лист – и взвивался на верхнюю ветку прежде, чем ненадёжная опора подводила его. Спрыгнув с дерева, он показал предводителю тяжёлую россыпь крупных икринок. Тот одобрительно кивнул.

«Но я-то не белка!» - надулась Кесса, заглядывая в расщелины под корнями. Там было пусто – фамсы старались подвесить икру повыше, и сильнее всего блестели ветви под самыми облаками, там, где смыкались кроны огромных папоротников. «Туда взбираться – крылья нужны!»

Серебристый мох захрустел, неохотно пропуская Кессу, гнилая ветка хрустнула под ногой. Тут был небольшой холмик, и холг сплетался вокруг него, а на склоне выросло узловатое деревце с кожистыми листьями. Его ветви в жёлтых метёлках соцветий блестели и клонились к земле – икра свисала с них чуть не до земли, и фамсы реяли вокруг, оберегая зрелые грозди.

«Ага! То, что надо,» - Кесса с треском вломилась в моховые заросли и потянулась к икре.

- Ссссу-у-урррх!!!

Деревья и мхи пригнулись до земли, клочья листвы и мелкие медузы полетели во все стороны. Над зарослями вздымалась серо-зелёная гора. Кесса, оцепенев, смотрела на неохватное мохнатое брюхо и огромные когтистые лапы. Ящер с рёвом шагнул вперёд, вскидывая когти. Случайно задетое деревце хрустнуло и надломилось.

- Шши-иурх, шшши! – зашипело за спиной, чья-то рука вцепилась Кессе в плечо. – Знорка, не опускай взгляд! Медленно отходи… очень медленно и спокойно! Хсссс, хссу-уршши-и, хшши-и!

Зурхан наклонил голову, громко зашипел, нехотя опуская когти. Кесса, с трудом оторвав от них взгляд, попятилась. Светло-зелёные, как молодая трава, немигающие глаза следили за ней. Ящер шумно вдохнул, пригнул голову ещё ниже – у него была длинная шея, он и до брюха достал бы носом – и заревел. У Кессы зазвенело в ушах, она хотела кинуться наутёк, но эльф перехватил её и затолкал за самый толстый из папоротников. Авларин-предводитель шагнул вперёд, поднял руки и зашевелил растопыренными пальцами.

- Шшшу-у-ушшш, урррх…

- Знорка, не стой пнём! – сердитый эльф потянул её за собой. – Пригнись!

- Оно его сожрёт! – Кесса запоздало рванулась к предводителю, но мох уже сомкнулся за ним – теперь над кустами возвышался только серый силуэт ящера. Земля мягко дрогнула, закачались ветви, - зверь уходил, но ещё слышно было приглушённое шипение и странные рокочущие вздохи.

- Идём, идём! – эльф тянул Речницу за собой сквозь мох, пока не выбрался к воде. Там, на оставленных половодьем почерневших ветках, его ждали ещё двое Детей Намры, и третий как раз выходил из кустов. Все смотрели туда, где исчез предводитель, и Кесса поёжилась от запоздалого ужаса.

- Надо в замок, взять оружие… - начала было она, но под взглядами авларинов замолчала на полуслове.

- Так вот где Хишиг устроила гнездо, - покачал головой один из эльфов. – Не было бы вреда птенцам! Водяные змеи не пропустят её пригорок.

- Куда смотрели дозорные?! – нахмурился другой. – Если бы мы знали, что она тут сидит, не тревожили бы её лишний раз.