- Хаэй! Сюда! – крикнул кто-то над ней, в лицо плеснули ледяной водой, и Кесса нехотя открыла глаза. Она висела в коконе, и на потолке над ней огромные мохнатые пчёлы вились над цветущими ветвями.

- Риланкоши? – неуверенно окликнула она, ощупывая бок. Куртки на ней не было – только нижняя рубаха, но не было и прорехи в боку, и шрамов под рёбрами. Кесса недоверчиво ощупала скулу, провела пальцами по бедру – старые шрамы были на месте, новых не прибавилось.

- Да уж вставай, если голова не кружится, - недовольно отозвался Риланкоши. Он стоял у окна, глядя на дождь.

- Что было? – растерянно спросила Кесса. – Мёртвые харайги, битва в каменном кольце, жёлтый свет… Меня не ранили?

- Это всё морок, - покачал головой Риланкоши. – Мы не заходим в кольцо. Но есть записи, что у Чёрных Речников там бывали странные видения, а потом – такие же лица и глаза, как у тебя. Если там выбирают покровителя, то кто-то был тобой избран. Не скажешь, кто это был?

- Я… я не знаю, - Кесса посмотрела под ноги. Серебряный лист лежал там – видно, ветер бросил его в окно.

- Была жёлтая вспышка, а потом – луч, указавший мне дорогу. И ещё… - Кесса потёрла запястья. – Руки сильно жгло.

- Я передам это княгине, - кивнул Риланкоши. – У меня свои дела, а вот у неё записи под боком. А ты иди пока в спальные залы. До вечера придёшь в себя.

…Жареные грибы горками громоздились на блюдах, обжигали пальцы даже сквозь сочный лист-прихватку, и Кесса, неосторожно раскусив шляпку, принялась хватать ртом воздух. Чашу с уном в этот раз на стол не поставили, и не в чем было охладить горячую снедь.

- Так с кем ты схватилась в Башне Когтей? – спросил авларин-сосед.

- Будто их видно в темноте, - хмыкнула Кесса. – По когтям – харайги, а по запаху – нежить.

- Хаэ-эй! – Миннэн поднялась из-за стола, держа в руке кубок. – Чёрная Речница Кесса! Встань – речь пойдёт о тебе.

Та, вздрогнув, выпрямилась. Голоса в зале смолкли. Все авларины теперь смотрели на неё.

- Ты пришла в круг выбора, и боги тебе ответили. Даже зима не помешала им объявить своё решение, - Миннэн, как могла, скрывала волнение, но её глаза странно сверкали. – Нуску Лучистый, повелитель путеводных огней, испепеляющий и очищающий, взял тебя под свою руку. Чёрные Речники давно не приходили к нам, и твоё появление нас удивило, но ещё больше мы удивлены теперь, когда тебя признали боги. Сияющий Нуску – зоркий и проницательный, и он едва ли в тебе ошибся. Однажды мы услышим легенды, сложенные о тебе, и прочтём их в летописях кимей. Не знаю, будем ли мы в них упомянуты…

- Так или иначе, о княгиня Миннэн, - поднялся из-за стола Иллингаэн, - я вижу в этом важный знак. Пришло время тебе получить своё имя.

Кесса удивлённо мигнула. «Имя? Но ведь…» Вокруг зашуршали одежды – все эльфы, до последнего ребёнка и старика, встали во весь рост, и даже ручной шонхор, поедающий рыбу на краю стола, встрепенулся и оторвался от пищи.

- Да, пора, - кивнул Куулойри. – Чего ещё ждать? Что скажешь ты, о Риланкоши?

- Иллингаэн уже всё сказал, и не о чем тут толковать, - нахмурился целитель. – Отныне ты – Миннэн Атоланку, Видевшая, как река вернулась в русло. Так и будет записано в свитках Меланната.

Глава 20. Подземная весна

К вечеру дождь унялся, но тучи висели низко, и воздух был недвижен. Ветер поднялся с рассветом, и поутру Кесса, выйдя во двор, едва не улетела – свирепые вихри ревели над замком, выгибая стволы высоченных папоротников в дугу и швыряя в окна обрывки листвы и сломанные ветки. Юркнув за дверь, Речница захлопнула створки, но это не помогло – ледяной ветер носился по коридорам, и дверные завесы трепетали и пузырились. «Холодно!» - поёжилась Кесса, с опаской выглянув в окно. Серое небо на вид было затянуто всё той же хмарью – только в тучах один за другим открывались и схлопывались просветы. Ветер силился порвать облачную завесу, но не мог – и с удвоенной яростью набрасывался на лес. Из-за стены то и дело слышался грохот и плеск – очередная ветка, не выдержав натиска, валилась в клокочущую реку.

«Целы ли навесы во дворе?» - подумала Кесса, сворачивая в тихие закоулки. Меланнат – древняя крепость – был весь пронизан ходами и лазами, и за зиму странница изучила их все… ну, кроме тех, о которых и сами эльфы едва-едва догадывались. «Пойду через Башню Когтей. Туда, небось, не задувает!»

Надежда её оказалась напрасной – кто-то пооткрывал все двери, и ветер пролетал по коридорам Меланната, не встречая препятствий. Даже тайный зал под лестницей был приоткрыт. Там, у порога, дремала полосатая агюма, и её шерсть колыхалась от сквозняка.

- Спишь, хранитель? – хмыкнула Кесса, пробегая мимо.

Агюма всё так же дремала, когда Чёрная Речница бежала обратно с коробом за плечами. В нём была обычная зимняя снедь – варёные грибы, корения, квашеная рыба с размякшими костями, мешочек соли и завёрнутый в листья комок тацвы – затвердевшего мёда, одна крошка которого превращала бочонок чистой воды в сладкую жижу. На кухне, как всегда, было жарко и шумно, старшие повара выбирали, какую из оставшихся с зимы туш лучше подать на праздник, и не придётся ли готовить из неё рагу. Кессе на туши посмотреть не дали – аккуратно вытолкнули её за дверь с коробом в руках и наказом к печам не подходить.

- Хаэ-эй! – кто-то из авларинов-юнцов окликнул её и указал на окно. – Видишь? Тучи меняются, скоро Весенний Излом!

- Ох ты! – всплеснула руками Кесса. Весенний Излом! Ей уже и не снилось, что зима в чужом мире закончится. «А в Фейре сейчас…» - она сердито мотнула головой, отгоняя ненужные мысли. «Ничего. Скоро я пойду домой. Как только с неба перестанет лить кислота…»

В Залах Сна окна были прикрыты, но сквозняк проник в двери, и плотные тканые завесы раздувались, как паруса. Из затемнённых комнат доносилось сопение, шипение и ворчание, кто-то плескался в водяной чаше, одна из зал вовсе была открыта, и со светильников поснимали колпаки. Яймэнсы – те, кто ещё дремал в коконах – ворочались и недовольно вздыхали, кто-то дремал на полу, подёргивая перепончатыми крыльями и время от времени приоткрывая глаза. Двое хесков стояли над водяной чашей, опираясь о неё руками, и жадно лакали воду со дна, потом один из них зачерпнул влагу и вылил себе на голову.

- Хаэй! Не холодно вам? Там, снаружи, дикий ветер! – Кесса настороженно смотрела на Яймэнсов. Они загородили ей дорогу к чаше со снедью – совершенно пустой, хотя вчера утром её наполнили до краёв.

- Уммрхф, - неразборчиво пропыхтел хеск, толкнул в бок сородича и подвинулся сам, провожая Кессу затуманенным взглядом маленьких глаз. Под ноги ей шмякнулся, хлопая крыльями, мелкий детёныш, испуганно зашипел и на четвереньках ускакал в угол.

- Скоро Весенний Излом, - сказала Кесса, наливая в чашу воды. – Наверняка откроют купальни.

Яймэнс цапнул из чаши с едой крупный варёный гриб, сунул в пасть и, зачерпнув воды, подошёл к самому большому кокону и вылил влагу на торчащие наружу головы. Кокон дёрнулся, подпрыгнул, и разбуженные хески метнулись в разные стороны. Один с громким шипением согнулся и боднул беспокойного сородича в брюхо, тот зашипел ещё громче и заехал первому кулаком по спине.

- Ал-лийн! – Кесса хотела сотворить маленький водяной шарик и остудить горячие головы, но перестаралась – и обитатели всех коконов оказались под коротким, но бурным ливнем. Шипение и сердитый рёв наполнили залу.

- Ну вот и зачем? – буркнул над головой Кессы рослый авларин, вытаскивая её за шиворот в коридор и опуская за собой завесу. В зале шипели, щёлкали зубами и валяли друг друга по полу.

- Постой! Так до убийства недолго, - Кесса рванулась к двери, но её удержали.

- Они знают меру. Сейчас, - взгляд старшего целителя – Риланкоши – был холоден. – Это ненадолго. Дня два или три, и все они проснутся, и начнётся месяц гона. Тебе тут нечего больше делать, знорка, и прочим юнцам тоже. Иллингаэн ждёт тебя со спальным коконом в Зале Клинков. Куулойри тоже не возражает. Повесишь кокон там, там и будешь ночевать.