— Мне жаль об этом слышать, — сказала ей Саванна, раскладывая последний предмет. — Ты хочешь, чтобы я договорилась с врачом о следующем приёме?

— Нет, нет. Не утруждай себя. Я буду в порядке. Просто изменения погоды; холод, который меня беспокоит. Всё скоро пройдёт.

— Если ты уверена...

— Уверена.

Саванна кивнула и начала заниматься продуктами, которые отложила, думая о том, что приготовить на ужин. Она и Хлоя жили с её бабушкой по договоренности, которая была им всем очень удобна. Прошлой зимой бабуля Робертс неудачно упала, что в совокупности с артритом означало, что она не сможет так хорошо двигаться, как привыкла. Несмотря на то, что у Саванны уже много лет была своя квартира, она с удовольствием переехала к бабушке, чтобы помочь ей. Это было самое малое, что девушка могла сделать для женщины, которая её вырастила.

В свою очередь, бабуля помогала ей растить Хлою. Большинство вечеров девушка работала в таверне — самом популярном местном баре, и ей был необходим кто-то надёжный, чтобы присмотреть за ребёнком. Не то, чтобы всё было так трудно; Хлоя ложилась спать вскоре после того, как Саванна уходила на работу. И всё же раньше у неё были тяжёлые времена, и ей приходилось искать хорошую няню. А когда бабушка сказала, что в состоянии присмотреть за малышкой, так как Саванна работала только по вечерам с четверга по субботу, то это стало облегчением. Она также работала и по воскресеньям, но в тот день бар был закрыт, так что Хлоя часто приходила к ней побегать, пока та занималась генеральной уборкой заведения, громко включая музыку, чтобы они могли вместе потанцевать, а когда девочка дремала, Саванна занималась бухгалтерией. Такая договорённость устраивала всех, включая бабулю и её босса — Говарда.

Теперь она слушала милые голоса бабушки и своей дочурки, которые пытались вести разговор так, насколько было возможно с ограниченным словарным запасом Хлои. Она была болтливее любой двухлетней девочки, которую кто-либо из них когда-либо видел, большинство слов по-прежнему были искажены и непонятны. И всё же, пожилая женщина и малышка были в ударе, и Саванна удовлетворённо принялась готовить обед для троих.

— Я слышала, что в город вернулся Зак Беннет, — внезапно сказала ей бабушка.

Саванна замерла, её глаза немного округлились, а сердце начало колотиться.

— Что? Где ты это услышала?

— Мередит с заправочной станции сказала, что видела его, когда он подъехал. Она говорила, Зак вёл какую-то дорогую машину, но я сказала что, вероятно, парень взял её напрокат.

— Ох.

— Также, по словам Мередит, он прекрасно выглядел.

У Саванны было желание бросить в сторону бабули неодобрительный взгляд, но она слишком уважала пожилую женщину, чтобы так сделать. Вместо этого, девушка вернулась к удалению сердцевины яблока.

— Хорошо.

— Ты должна пойти и поговорить с ним, — вставила бабуля через несколько секунд.

Саванна вздохнула.

— Я действительно не понимаю, что это изменит.

— Милая, у него есть право знать.

На это на самом деле нечего было сказать, тем более, раз она согласилась. Саванна даже предприняла попытку связаться с ним, но её отбрили таким манером, что она больше никогда не хотела ставить себя в похожее положение. Девушка устала от осуждений людей. Жизнь была намного легче, когда она держала всё в себе.

Почти три года назад Зак приехал домой на Рождество. Саванна слышала, что он был в городе, но так как была никем в его жизни, девушка особо об этом не думала. Однако когда парень вошёл в бар, где та работала, то заметил её. Заметил в том смысле, в котором Саванна желала быть замеченной ещё со времён старшей школы. Долгое время они бросали взгляды друг на друга, от которых искры летели во все стороны бара, пока Беннет болтал со своими приятелями, а она принимала заказы и вытирала брызги, прежде чем он, наконец-то, подошёл к ней.

— Ты — Саванна, правильно?

— Да.

— Я помню тебя. Мы вместе учились в старшей школе, не так ли?

— Вроде того. Я думаю, ты был немного старше меня, — добавила она в ужасной попытке скрыть тот факт, что точно помнила, кем он был.

— Да, теперь я вспомнил, — он улыбнулся ей и потянулся за своим пивом. Потом Зак болтал с ней и был польщён вниманием, которое она ему уделила.

К тому времени, когда они вместе покинули бар, он уже изрядно опьянел, а девушка по-прежнему была трезвой как стёклышко. После приглашения Саванны, пара оказалась вместе в её квартире, и там Зак подарил ей абсолютно незабываемую ночь. Сейчас она просто дрожала от воспоминания о том, как его большие, тёплые руки ощущались на её коже, что мужской рот имел лёгкий привкус пива; и как жёсткая мужская щетина касалась её чувствительных мест. Ей говорили, что некоторые мужчины находились не в лучшей форме, когда были пьяны, но Зак… ну, если уж он и был не в лучшей форме, то она была не уверена, как смогла бы пережить всё это, окажись он в нормальном состоянии.

Парень смылся утром, упомянув, что должен успеть на обратный рейс домой, и всё. Саванна не ожидала, что снова увидит его и утешала себя знанием того, что у них была просто одна восхитительная, великолепная ночь. Это было больше, чем девушка когда-либо ожидала получить.

Несколькими неделями позже, с положительным тестом на беременность в руках, она обнаружила, что та ночь запомнится ей гораздо больше, чем ожидалось.

Саванна долго и упорно рассуждала, что ей делать. Она не была против аборта, но, в то же время, ей не казалось это правильным решением. Девушка знала, как тяжело будет воспитывать ребёнка в одиночку и беспокоилась, что с детства у неё не было хорошего примера того, какими должны быть родители. Сможет ли она вообще быть хорошей мамой? Но Саванна любила детей. Она нянчилась с ними с тех пор, как сама была ребёнком и у неё чертовски хорошо получалось.

Она хотела сообщить об этом Заку прежде, чем принять окончательное решение, чтобы он мог всё взвесить. В конце концов, Хлоя была и его ребёнком. Но парень не оставил номер телефона и другого способа связаться с ним не было.

Переступив через свою гордость, она пошла к его матери, чтобы спокойно рассказать о том, что случилось и попросить номер телефона Зака. Однако выражение отвращения на лице женщины было достаточно, чтобы растоптать любую надежду, которая, возможно, была у неё относительно того, что семья парня захочет участвовать в жизни ребёнка.

— Ты говоришь, что это ребёнок Зака, но мне с трудом вериться, что ты вообще знаешь, чьим может быть это дитя. Все вокруг говорят о твоей репутации, мисси, (прим.пер.: шутливое или презрительное обращение к молодой девушке) и не думаешь ли ты, что я настолько глупа, чтобы беспокоить этим Зака. Если ты пришла разнюхать по поводу денег, то можешь об этом забыть.

Саванна выпрямилась во все свои пять футов и три дюйма (прим.пер.: примерно 162 см) и, как могла, смерила взглядом миссис Беннет, учитывая то, что женщина напротив была выше на хорошие пять дюймов (прим.пер.: примерно 13 см).

— Тогда прекрасно. Если вы так думаете, я больше не побеспокою вас.

И не побеспокоила. Саванна искала Зака в интернете и нашла его рабочий адрес электронной почты, но боялась связаться с ним таким образом. К тому времени, когда девушка решила прогуглить парня, было почти четвертое июля. Вспомнит ли он вообще о ночи, которую они провели вместе? Поверит ли ей, когда она скажет что Хлоя его ребёнок? Каждый раз, когда Саванна была на грани, чтобы написать Беннету, она вспоминала холодный взгляд глаз его матери и стирала сообщение. В итоге, девушка отослала ему лишь одно сообщение, в котором говорилось что-то, вроде: "Нам нужно поговорить", с приложением номера её телефона и имени, но он не ответил. Если бы Зак хотел и дальше поддерживать с ней связь, то позвонил бы.

Саванна смотрела невидящим взглядом на бутерброды, которые готовила. Всё это время он не приезжал, даже на Рождество. Она слышала слухи, что родители Зака год назад ездили навестить его в Калифорнию. Если они и упомянули о том, что у него есть дочь, то парень не стал заморачиваться и связываться с ней по этому поводу. Девушка предполагала, что Беннет по-прежнему и не знает, так как он не был похож на парня, который игнорировал бы своего собственного ребёнка, но где-то в её голове тихий голос постоянно нашёптывал, что возможно Зак знает и ему наплевать. Образ карих глаз его матери, с отвращением смотрящих на неё, промелькнул перед ней вместе с тихим голосом, и любые вспышки совести за то, что она не сказала ему, снова погасли.