Я фыркнул:

— И кто эти “все”, бабушка, которые заполучают пламенных на развод, как ты изволила выразиться? Вроде бы из них только двое или трое ушли в рода.

— Да, — вздохнула бабушка, — я слышала, что заполучить их трудно, балованные мужчины и привередливые. Но игра того стоит! Маленькие хаоситики…

“Хаоситики, хаоситики, белые пушистики”, — зашелестели остальные родичи.

— Пламенные говорят, что ищут настоящей любви, — пожал плечами я. — Ну, я их понимаю.

— Вот, а Лэйме вообще! — непонятно вдруг разгневалась бабушка.

— А что Лэйме? — поразился я и оглянулся.

Лэйме подозрительно покраснел, а потом побелел, по его рукам завились маленькие водяные змейки, а все родичи уставились на него одновременно жадно и благоговейно — как обычно, восхищались, впитывали и пугались проявлений сильной магии.

— Всем известно, что он встречается для безнравственного разврата с пламенным, а в род не приводит! — воскликнула бабушка.

Я открыл рот, но не нашелся, что сказать на эту леденящую кровь новость. Любовник-пламенный! Вот Лэйме дает, это с кем же он? Лэйме встал и, ни на кого не глядя, начал медленно пробираться на выход из зала собраний. Так и не привык к бесцеремонности родичей, бедняга. Ну да, насколько я понял, у светлых благородных еще больше заморочек, чем у наших.

— Так может, у них просто здоровый разврат, а не любовь, а ты сразу — свадьба, бабушка! — решил я заступиться за своего скрытного брата.

— Ха! — сказала бабушка, Лэйме подскочил и вылетел из зала пульсаром, а я едва не задохнулся, пытаясь подавить ржач.

— Поставили беднягу в неловкое положение, — укоризненно сказал я, справившись с собой, — светлые такие нервные! Если, конечно, не пламенные.

— Так, — сказала бабушка, — ты мне зубы не заговаривай, Дейнар. Скоро приезжает твоя сестра, так что звони своим дружкам, Эйтану и Кортэну, кажется? И приглашай их на праздник семейного единения в эту субботу. Может, удастся кого свести…

— Динара приезжает, а мне никто не сказал! — обрадовался я.

— А ты слушал?!

Оказывается, Динара приезжала не просто так, в увольнительную на пару дней (плюс десять дней на дорогу), а аж на два месяца, на сержантскую стажировку. Ничего себе, карьерный размах, ведь едва полгода прошло с начала службы, да и само начало было не особо удачным — с замены каторжного приговора. Должно быть, Динара была действительно ценным кадром, раз ее так продвигали. Вот уж кто нашел себя в армии, как Никрам прямо.

Короче, я позвонил Эйтану прямо при бабушке, чтобы она, наконец, успокоилась, и позвал их с Кортэном в дом рода, в гости.

— А зачем? — закономерно удивился Эйтан. — Эта суббота? Вроде ж праздник какой-то. Семейный.

— Тебе не все равно, в честь чего халявная жратва и выпивка? — засмеялся я. — Скажем так, моя семья хочет вас видеть.

Эйтан помолчал, наверное, придумывал вежливую отговорку. Я вдруг вспомнил, что и у нас в доме он уже давно не показывался, предпочитая встречаться в баре или в приютском клубе. Этому обстоятельству я был, впрочем, рад — пламенных выставить из гостей гораздо сложнее, чем всех остальных вместе взятых.

— Спасибо за приглашение, Дейнар. Во сколько? — наконец разродился Эйтан, чем потряс меня до глубины души. А может, он и есть тот таинственный любовник Лэйме?

Я закончил разговор, и родичи радостно зашелестели, удовлетворенные его результатом. Ясси же попробовал под шумок смыться, но я его засек и выловил уже в коридоре.

— А ну признавайся, милашка, — прошептал я в его розовое ушко, — куда собрался и о чем хитрим?

Ясси хихикал, извивался и лепетал что-то о том, что надо, мол, пойти успокоить Лэйме.

— Пусть переживет позор, нечего его сейчас ковырять, — ухмыльнулся я, заталкивая милаху в крошечный красный будуар, который, по-моему, имел в доме рода только одно прямое назначение (срочно заняться любовью).

Когда мы вернулись домой, Лэйме свой позор уже успешно пережил и невозмутимо пил чай, что-то читая. С некоторых пор эта картина у меня ассоциировалась с уютом так же плотно, как и ждущий дома (с пирогами) милашка.

***

Динара привезла с собой хвостатика Лио, а тот притащил мою лесную тварюжку. Тварюжка осталась все такой же крошечной (и зубастой), но зато обзавелась красивой розовой рубашонкой и ошейником с бантиком. Лио водил ее на цепочке и называл Кикой, а тварюжка что-то скрипела ему в ответ. “Кику мне Дейнар подарил”, гордо пищал Лио. Родичи умилялись (особенно Ясси), просили разрешения взять Кику на ручки и предлагали Лио сходить всем кагалом в тварепарк — новомодное столичное развлечение.

Я поморщился и отошел. Тему тварепарка я не любил. Дело было в том, что наш с Никрамом эпичный призыв Бездны в столицу не обошелся-таки без последствий: что-то там сдвинулось в тонких мирах, и к нам проникло множество искаженных тварей. Парки, водоемы, подвалы и свалки заполнили гекаты, ктулхи, гармы, ёрмынги, лингбакры и прочие гады, которым даже и названия-то пока не существовало. И все эти пришельцы были очень маленькими (за несколько недель не успели вырасти), а оттого вызывали у не видевших их зрелой формы темных приступы умиления. И вот, пока наша полиция отважно искореняла проклятых тварей — Лэйме даже какую-то медаль умудрился получить на этом поприще — в обществе образовались их страстные защитники. В результате выступлений этих тварелюбов (и откуда только возникают такие психи, наверное, из того же теста, что и хаособорцы с защитниками черепашек) под столицей возник “Тварепарк” — место, куда свозили всех найденных гадов. Тварелюбы создавали им “аутентичные условия проживания”, а публика туда шлялась, как на аттракцион. И за это удовольствие надо было еще платить деньги! У всех военных и бывавших в Искаженных землях благородных это вызывало нервный смех.

Я встретился взглядом с сестрой, и мы, не сговариваясь, вышли во двор, где устроились с чашками пунша на скамейке.

Динара изменилась за эти полгода: в ней словно обнажилась суть, и исчезло все лишнее. А еще появилось то выражение, которое я видел только у тех темных, кому доводилось убивать людей, — как будто магическая завершенность. Впрочем, такая завершенность давалась далеко не всем, многие наоборот — становились нестабильны, и до конца жизни бегали по эмпатам. Наверное, то, что они были в своей сути магами Жизни, не всегда позволяло им принять вторую сторону магии Тьмы — смерть.

— Ты изменился, — сказала Динара, разглядывая меня, — становишься похожим на благородного. Еще пара десятков лет и можно будет путать с портретом Терриона Великого.

Я фыркнул и покраснел, вспомнив о живом воплощении того самого Терриона — Тэргоне. Лестное сравнение!

— Ты тоже стала другой, Динара. Поздравляю с карьерным ростом.

— Пламенные, — сказала Динара, глядя на Эйтана и Кортэна, разливающихся в кругу поклонников. — Как странно их видеть… просто так.

Мы помолчали, а потом завели осторожный разговор, заново привыкая друг к другу. Впрочем, уже через пять минут первая оторопь от нового облика близнеца прошла, и мы уже живо болтали, делясь последними новостями.

Мимо нас с бутылкой пива прошел Кортэн и внезапно остановился, потрясенно переводя взгляд с меня на сестру:

— Вот Тьма, Дейнар, а баб… девушкой ты гораздо симпатичнее!

— Ты кого обидеть хотел, придурок? — спросил я, выдвигая челюсть. Динара прищурилась — глаза у нее, кстати, стали гораздо ярче и прозрачнее, чем я помнил.

— Да я типа… комплимент! — слегка покраснел Кортэн и уставился Динаре на грудь. Я хмыкнул: нет, конечно, военная форма, особенно парадная, изрядно подчеркивает женские достоинства (как и мужской вариант — мужские), именно потому все так и любили надевать ее на праздники. Но, по-любому, грудь Динары не дотягивала до известного мне пламенного идеала. Эдак несколько килограмм не дотягивала.

— Ты такой большой. И тупой, — сказала Динара без улыбки.

— Почему же тупой! — обиделся Кортэн.

— Не знаю, — улыбнулась Динара. — Но мне нравится.