На самом деле, Лиам думал об этом всю ночь.
Думал о том, как много сообщений ему отправила эта девушка и как искренне она переживала за него. Думал о том, что он чёртов счастливчик, что имеет таких друзей и что в его жизни есть именно такие, как она.
Чувствовал ли он что-то к Одри? Да. Это всегда было чувство обязанности, доверия, понимания. Он считал её своим верным другом и в некоторые минуты своей жизни он боялся даже представить, что будет, если они потеряют друг друга. Но между ними всегда стояла Стефани. Лиам безумно любил эту девушку и не мог подпустить к себе кого-то ближе, чем её.
Но вчерашний день, вчерашние события смогли многое перевернуть в сознании парня.
Лиам осознал то, что должен был осознать ещё месяц назад.
То, что он должен был почувствовать сразу, без какой-либо на то причины.
Он действительно любил Стефани. Любил без повода и без имеющегося на то основания. Но Одри он любил тоже. Любил, возможно, не так страстно и пылко, но эти чувства были также сильны и также стремительны. Он просто её любил. Но любил за то, что она отдавала ему всю себя. Что она посвятила ему так много, что от этого невозможно было скрыться. Скрыться от правды, которая проявилась в сознании.
Хорошее отношение и открытое сердце тоже можно полюбить. Яркие глаза и светлую улыбку. Нежные руки и обещанную способность помочь.
Он любил Одри. Любил всегда.
Потому что таких, как она, не любить было невозможно. Потому что такие, как она, могли стать целым миром всего лишь потому, что сами отдавали свой.
И в следующую секунду, когда Лиам нежно прикоснулся к губам Одри своими, он не испугался, когда девушка мгновенно отпрянула. Когда смотрела на него испуганно и слишком шокировано. Когда её взгляд говорил о целых кусочках большого сомнения.
- Что ты делаешь?.. – она задал вопрос слишком тихо, но Пейн прочёл его по губам.
Прочёл и вновь позволил себе прикоснуться к ним в длительном поцелуе.
- Когда я вижу, как многие теряют друг друга, Одри, я просто хочу, чтобы ты знала, как сильно я боюсь потерять тебя.
И в следующие минуты он прижал её к себе так близко, что стал с особым удовольствием наслаждаться сбивчивым ритмом её дыхания. Биением её сердца и дрожанием её тёмных ресниц.
Она не верила, что это случилось. Она не верила в это счастье, как не верила в саму себя. Но Лиам продолжал её обнимать и вскоре эта реальность окончательно проникла в сознание. И окончательно сделала её самой счастливой девушке на планете.
Она не смогла сдержать маленьких капелек слёз. Но если у её подруги Стефани эти слёзы означали горе, то слёзы этой девушки были наполнены радостью. Самой сильной и неповторимой на свете радостью.
Такой, что Одри готова была свернуть горы от безумного прилива сил.
Она счастлива. Она просто до ужаса счастлива.
А значит и все должны быть счастливыми. Особенно её подруга. Ведь теперь, пребывая в таком возвышенном состоянии, Одри ещё больше стала желать видеть Стефани счастливой. Видеть её улыбчивой и той, какой она её знала всю свою жизнь.
- Мы должны помочь ей, – уверенно заявила Одри, взглянув сквозь скользящие слёзы на человека, которым так дорожило её сердце.
И тот понял её мгновенно. Наклонился к лицу, прислонился щекой к её щеке и сказал то, что ей было нужно услышать.
- Мы поможем, — пообещал Пейн. – По-другому и не может быть.
Смущённо улыбнувшись, Одри почувствовала, что со временем всё больше начинает в это верить.
От лица Стефани
Многие считают, что у такого чувства, как боль, тоже есть свои границы. Что не бывает такого невыносимого мучения, которое не смог бы пережить каждый из нас. Что страдания есть в каждой человеческой жизни и что не сталкиваться с ними невозможно.
Я, наверное, пролежала в одной кровати уже целый день. Внутри было такое равнодушие ко всем жизненным факторам, что я просто лежала и позволяла себе думать обо всём, что только появлялось в голове.
Я лежала и смотрела в одну точку.
Пустота. Вот, что сковывало и отображалось в глазах. Вот, что стало всем моим существом и стало заполнять пространство моей души всё больше и больше. Вот, что стало частью всей меня.
Лиам и Одри не могли этого выносить. Двое моих друзей, слишком прекрасных и преданных мне, каждый час появлялись в этой комнате и пыталась заметить хотя бы какой-нибудь прогресс моего депрессивного состояния. И каждый раз их настигало разочарование.
Потому что чем больше проходило времени, тем страшнее я начинала себя вести.
Всю пятницу им приходилось слышать мои крики и вопли. Тогда Одри сидела и каждую минуту повторяла слова утешения, а Лиам же просто старался поддерживать своим присутствием. Моя истерика тогда была на грани своей импульсивности, поэтому сдерживать всплески эмоций было слишком неосуществимой задачей для моего душевного состояния. Я тогда отдавала слезам всю себя, надеясь вытеснить этим способом всю свою боль. Я кричала, билась, делала всё, чтобы уничтожить внутренние терзания души.
Агрессивные методы действительно помогали. На мгновение. На пару секунд, когда разум полностью отдавался своей злости. А затем всё начиналась сначала.
Пару раз по такому порядку, но потом, в какой-то резкий миг, всё окончательно стало пустым. Настолько опустошённым, что даже исчезла злость.
Наверное, это новое состояние было страшнее предыдущего. Наверное, этот всплеск эмоций был тем, что наводило ужас в более проявленной форме.
Наступила тишина. Слёзы перестали течь. Глаза перестали блестеть ярким светом, а тело с резкостью перестало проявлять приступы агрессии.
Я не могла двигаться. Мне удавалось лишь лежать на поверхности мягкой кровати и смотреть в одну точку, даже не замечая столь сильной продолжительности своих действий. Мне удавалось грустить, думать, пытаться чувствовать, но двигать телом — нет.
Просто было тихо внутри, а это непроизвольным действием отображалось наружу.
И теперь мне не было больно. Теперь мне было всё равно.
Это прекратилось в воскресенье утром. Просто вдруг стало легче и я ощутила, что становится свободнее дышать, что я могу пошевелить кончиками пальцев. Я проснулась и взгляд стал замечать природу за окном, своё отражение в зеркальном стекле и то, что раньше было скрыто иными познаниями души. Я стала видеть мир. Тот самый мир, где я жила семнадцать лет, где были мои друзья, где было всё, что меня волновало прежде.
Я заметила просторы комнаты, опустошённые чашки на своём столе я заметила заботу, которую мне оказывали целых два дня. Я вдруг просто поняла, что я нужна некоторым людям. Что обо мне заботились, что меня продолжали любить. Что от меня не отвернулись, а это было тем, что смогло меня спасти.
Когда есть надежда, тяжело избавиться от желания сдаться. Когда есть вера, ты не можешь отвернуться от своей цели.
И это утро было прекрасным. Я могла ходить. Боже мой, представляешь, я даже сделала пару шагов! Я могла прикоснуться пальцами к дверям, я могла поворачивать голову и смотреть по сторонам. Это просто казалось невероятным. Ведь как, как я смогла так быстро прийти в себя?
Я уже словно опять стала живой. Не куклой без души и эмоций, а человеком, у которого есть возможность испытывать какую-то радость. У кого пустота стала испаряться, у кого стала расцветать душа.
Я тут же закрыла глаза и насладилась этими мгновениями.
Неужели всё закончилось? Боль — её нет. Пустота — она исчезла.
Я вновь стала той, кем была. Я просто вернулась.
А это возвращение лучшее, что можно было испытать в ближайшее время. Эта радость самое удивительное, что было внутри меня за последние дни.
Я чувствую. Я действительно могу теперь чувствовать.
И это то, что, правда, важно. Это то, что может вновь заставить хотеть продолжать жить.
Ведь всё закончилось, Стеф. Депрессия, боль, истерика — твоя душа свободна от этих переживаний. Всё прекратилось. Теперь легче. И это самое главное.
Одри не смогла поверить своим глазам, когда заметила, что я встала с кровати. Она стала кидаться с тёплыми объятиями и сжимать в своих руках настолько крепко, что я даже не могла пошевелиться в столь безмерно сильной хватке. Я не могла даже вздохнуть в её руках. Но продолжая прижиматься к этой девушке, как можно ближе, я вдруг стала с радостью замечать, как радовал меня столь тёплый и столь искренний приём. Это давало понять, что по мне скучали, что моего избавления от душевной нагрузки действительно с нетерпением ждали.
