Дальнейшее описание эпизодов увлекательной и удачной охоты уважаемого мемуариста и его друзей, нам, пожалуй, можно оставить за скобками. Гораздо интереснее то, что было скрыто между строк, о чем сам "четырехглазый Тедди" предпочел умолчать.
Ведь кроме проводников-трапперов и его давних "друзей по увлечению" - страстных охотников Стюарта и Лемберта, остальные четверо упомянутых Рузвельтом спутников были профессиональными политиками и государственными деятелями САСШ, причем двое из них - Тафт и Харт, только что вернулись из Парижа, где выполняли некое, весьма деликатное поручение хозяина Белого дома.
Сенатор-республиканец Томас Брекет Рид был спикером Палаты представителей - нижней палаты американского парламента - во время президентства Кливленда и в первые годы пребывания в Белом доме Мак-Кинли. Генри Кэбот Лодж - сенатором и одним из признанных лидеров Республиканской партии последнего десятилетия. Оба они, как и Харт с Тафтом, были давними друзьями и единомышленниками Рузвельта.
Именно эти четверо, вместе с находившимся в тот момент в Европе на лечении, серьезно заболевшим госсекретарем Джоном Милтоном Хэем, составляли неформальный внешнеполитический штаб "президента-кавалериста". Человека, совершенно искренне уверенного в том, что наступает время, когда не британский премьер, а американский президент будет волен диктовать законы бытия всему человечеству, дабы привести одряхлевший и нерациональный Мир к торжеству гармонии силы и справедливости "по-американски". И в этом его, Теодора Рузвельта, историческая миссия...
Костры весело потрескивали, жареная медвежатина наполняла воздух дивным для охотничьих ноздрей ароматом, за палатками благодушно рычали и сонно переругивались насытившиеся псы, о чем-то своем балагурили и смеялись удачливые охотники. Спрятав в карман любимой куртки с меховым подбоем знаменитое на весь мир пенсне, президент Североамериканских Соединенных Штатов с наслаждением вгрызался в очередной кусок еще дымящегося мяса так, что желваки ходили у скул...
- И все-таки, согласитесь, друзья: райское наслаждение? Особенно, если вспомнить, как трудно оно нам далось.
- Да, Тэдди, зверек нам попался не рбкого десятка. Честно скажу, боялся, как бы у тебя рука не дрогнула. Второй подряд президент, не доживший до конца своего срока, - это был бы уже перебор, - сдувая пену с деревянной кружки, наполненной густым анкоровским "Либерти", согласился с президентом военный министр, - А псов жалко.
- Угу. Том, дружище, не грусти. Сражались они оба славно и умерли быстро. А про выстрел... Честно говоря, пугаться было некогда, больше нужно было думать о том, как не испортить шкуру. А так... да, ситуация была категорическая. Или я его, или он меня.
- Такова жизнь. Что поделаешь.
- Чуть-чуть мы запоздали. Минутой-другой пораньше и собаки бы уцелели, скорее всего. Азарт псов подвел. Молодые!.. Но какая же реакция у него была. Просто - молния! Давно я такого не видел, - с чувством прихлебывая пиво и поковыривая щепкой в зубах, близоруко прищурился на полыхающий огонь президент.
- Если не вспоминать о том, как русский медведь почти также, после долгого неуклюжего отмахивания, внезапно кинулся и в мгновение ока порвал на тонкие ремешки японского дракона, то - конечно, да, мы все такого давно не видели, - сдержанно усмехнулся сенатор Лодж.
- Согласен, Генри. Ты прав. Наши сомнения после Шантунгского побоища славяне разрешили феноменально быстро.
- Угу. И этой их быстротой, и еще тем, как скоро, получив кровавых оплеух, подняли перед ними кверху лапы гордые господа-самураи, русские моментально породили в нас кучу новых сомнений, не так ли? - не спеша дожевывая свой кусок сочной медвежатины, осведомился Харт, - Только сомнений совсем иного порядка, особенно если вспомнить, что не без нашего дружеского участия, если не сказать прямой рекомендации, микадо отважился на войну с царем.
- Зря мы, в свое время, так волновались по поводу Гаваев, скажу я вам, друзья мои. Спорить с Державой, это вам не богдыхановских мандаринов за косы таскать. Английский корм азиатскому жеребцу явно в прок не пошел, - широко улыбнулся Рузвельт, - В этот раз искусство загребать жар чужими руками кузенам изменило. Правда, и наши желания по поводу долгой драки и кровавой ничьей между японцами и московитами в 12-ом раунде, увы, не оправдались.
Но я вам не скажу, что жестокий проигрыш русских был бы предпочтительнее и полезнее для нас. В конце концов, для Петербурга Дальний Восток и его тихоокеанские побережья еще долго останутся тем, чем для нас не так давно был Дикий запад. В отличие от японцев, которые на этих побережьях живут. Возьми они верх, да еще с решительным результатом, могли бы стать для наших планов куда большей проблемой, чем русские.
Что же до всех прочих сомнений, то им, по большей части, пришел конец еще 20-го января, не так ли? Кстати, вы уверены, что ни французы, ни англичане, до сих пор не догадываются о содержании послания царя Николая, которое мы с вами обсуждали тогда? - с этими словами Рузвельт внимательно посмотрел на своих, только что прибывших из Парижа эмиссаров, - Никаких намеков на эту тему не было?
- Ни полслова. Причем, мы ожидали провокаций больше от французов, все-таки их близость к русской политической кухне очевидна, учитывая симпатии некоторых лиц с Певческого моста. Да и темперамент не позволил бы галлам промолчать. Так что, - не знают. Царь и его окружение, а такое письмо наверняка не его лишь личная инициатива, хранить свои секреты могут, - снял обеспокоенность президента Тафт.
- Хорошо. А как отнеслись парижане к вашему заявлению, что совместный документ можно принять лишь без обязывающих формальных подписей? Не сильно обижались?
- А смысл, если на этом же настаивал и граф Бальфур? Кроме того, ведь и у договора Сердечного согласия самая важная часть никогда не будет оглашена в виде официального документа. Как говорится, когда в воздухе начинает пахнуть военной грозой, наступает эпоха больших джентльменских соглашений, - сдержанно улыбнулся военный министр, - мы тут лишь следуем в русле последних веяний времени, господин президент.
- Ну, что же, друзья мои. После определенных размышлений, должен вам сказать, что с того самого момента, когда все вы, собравшиеся в замке Во, одобрили данный меморандум, мир изменился. И изменился окончательно и бесповоротно. Европейцы не только признали, что Америка - бесспорный гегемон в западном полушарии. Они признали, что отныне без Америки уже не в силах разрешать и свои собственные проблемы. И пусть за это мы должны благодарить в первую очередь германского кайзера, все случилось так, как случилось. И даже несколько раньше, чем я вам предсказывал.
Что же до наших отношений с Россией, то пока ни в коем случае не следует давать славянам понять, что Звезды и Полосы однозначно определились со своей стороной баррикад на случай большой войны. Что там будет в будущем - это мы еще посмотрим. Но последние предложения царя Николая требуют к себе очень серьезного отношения.
Если нам удастся плотно влезть в их экономику, а наши воротилы будут в полном восторге от такой перспективы, кстати, - то вполне возможно, что и без жесткого противостояния мы сможем удержать царя от необдуманного сближения с немцами. Как говорится, доброе слово и Кольт намного более убедительны, чем одно лишь доброе слово. А доброе слово, Кольт и пачка долларов - вообще способны творить чудеса, не так ли, парни? - улыбнулся Рузвельт, с явным удовольствием внимая одобрительным смешкам окружающих, - Да и Германия, осознав, что находится в реальном окружении, скорее всего, смирит свой пыл и сократит морскую программу. Тем более, что пыл-то этот во многом - предмет мании величия одного человека.
А с ним мы еще поговорим...
***
- Здравствуйте, любезный Сергей Васильевич! Примите глубочайшую благодарность за то, что откликнулись на мою просьбу. И тотчас решили приехать, не взглянув, что на дворе суббота. Да еще в этакую даль, - Петр Николаевич Дурново крепко пожал руку Зубатову, едва тот выбрался из своего экипажа, и с учтивой улыбкой осведомился, - Я не слишком отвлек Вас от домашних дел? Вечерних планов не разрушаю?
