Сохатый скрывал что-то. Сириус видел это в его встревоженных глазах. Понятно, что он с ума сходил из-за Джейн. Но Макгонагал сказала, что все налаживается. Однако Поттера это совсем не утешило. И, признаться, самого Сириуса тоже.

«Если когда-нибудь ты будешь тонуть, я спасу тебя».

Эти слова словно были вырезаны в сознании Блэка, повторяясь снова и снова, и не давая забыть. Он обещал быть рядом. Обещал спасти ее. Но когда пришло время, он нарушил слово. Конечно, тогда этот разговор был не более чем шуткой. Но это не означало, что Сириус бы не сделал все ради Картер. «Не сделал», - эхом отозвалось в голове.

Блэк глубоко вздохнул и повернулся на бок. Теперь перед глазами вместо серого утреннего потолка возникла темнота комнаты. Сириус с закрытыми глазами знал все здесь. Как знал и то, что альбом Джейн лежит на подоконнике между их с Джеймсом кроватями. Бесшумно поднявшись, чтобы не разбудить друзей, Сириус взял этот альбом. Задернув полог и накрывшись одеялом, он зажег волшебную палочку.

Он видел каждый из этих рисунков. Большинство в тот же день, что они были созданы. В начале - немного наивные и неуверенные. Но чем ближе к концу, тем удивительней и ярче были картины.

Нарочно быстро перелистнув рисунок сидящего у озера юноши, Сириус задержал взгляд на милой рождественской картинке. Елка, подарки, уютная гостиная, чулочки у камина. Дом Джейн. Ее праздник. И всех Картеров. Но ничего этого больше нет.

Блэк помнил, как однажды все мародеры остались в Хогвартсе на Рождество. Давно, когда были еще детьми. Джейн всегда была самым ярким огоньком этих праздников. Но, кажется, теперь ее пламя затухло. И только друзья смогут разжечь его вновь. Они должны сделать для этого все. Особенно Джеймс.

Пальцами Сириус провел по рисунку, задержавшись на четырех чулочках. На пятом курсе он приехал после Рождества в дом Поттеров. Они все собрались там, все пятеро. Кажется, именно тогда они попробовали огненное виски первый раз. Сириус улыбнулся воспоминаниям. Он до сих пор мог почувствовать, как счастлив был тогда. Они все. И Джейн. Правда, что было поздним вечером, Бродяга едва ли мог воспроизвести в голове. Но случись тогда что-то важное, разве смог бы он это забыть?

«И если когда-нибудь я буду тонуть, то буду знать, что мой Песик меня вытащит».

Картина Рождественского сочельника сменилась чередой портретов. В последнее время Джейн все чаще рисовала именно людей. Их лица. Их сердца, отражаемые во взглядах. Тех, в ком замечала что-то особенное или тех, кого любила. Его, Сириуса, рисунок, здесь тоже был. Глядя на свое лицо на бумаге, Блэк понимал, что Джейн видела в нем больше правды, чем остальные. Но так и не увидела самого главного. Того, как он относится к ней. Того, что не знал и не видел никто. То, чего он сам боялся и чему не давал воли. Ради Джеймса. И ради Джейн. Что бы ни было у него на сердце, он бы никогда не посмел встать между своими друзьями. Если бы только он не видел, что их чувства взаимны… Но какой смысл рассуждать о том, что было бы, если этого не будет никогда?

Сириус медленно перелистнул страницу. А потом еще и еще. Пока за пологом не посветлело от лучей взошедшего солнца. Настало утро нового дня. Со стороны кровати Римуса раздался звон будильника, а затем легкая возня. Через пару минут запиликал будильник Питера. Хвост что-то раздраженно прошептал, глубоко вздыхая. Сириус тихо закрыл альбом, спрятал его под подушку и отдернул полог.

Прямо над ним нависло лицо Джеймса с лохматой макушкой. От неожиданности Сириус слегка отпрянул в сторону и чуть не слетел с кровати.

- Доброе утро, Сохатый, - произнес он первым. Джеймс смерил его туманным взглядом и кивнул.

- Собирайся.

Сириус не стал спорить. Утро проходило в терпеливом молчании, порой нарушаемом короткими репликами. Сонные и унылые, друзья еще только вкатывались в новый день.

Выходя из общей гостиной, мародёры встретились с Лили Эванс, тоже идущей на завтрак. Сириус не раз про себя отмечал, что эта девушка действительно очень красивая и яркая, не смотря на стандартную для всех унылую черную форму. Рыжие словно поцелуй огня волосы, зеленые глаза как весенняя листва. Образ настоящей колдуньи, способной заворожить и свести с ума, вскружить голову. Умная, принципиальная, добрая. Но слишком уж правильная на вкус Блэка. Он не сомневался в том, что она чудесная девушка, и, быть может, в глубине души был бы непротив, если бы Джеймс был с ней, но сам трезво понимал, что его другу нравится другая. И понимал, почему. Ох, еще как понимал…

- Привет, ребята, - с легкой, как солнечный луч улыбкой поздоровалась Эванс, глядя на Поттера.

- Привет, Лили, - нестройным хором ответили мародеры. Вместе они направились в Большой зал.

- Я почти не спала сегодня ночью, - попыталась завязать разговор Эванс, - все думала, что же будет на проверочной у Гвина.

- Думаю, для многих это была ночь без сна, - глубокомысленно отозвался Сириус. Уж для них-то с Джеймсом точно. Правда, тут дело было далеко не в учебе. И контрольная по защите от Темных искусств была последним, что их вообще волновало сейчас.

- Но я уверена, мы все напишем, - поспешила добавить Лили. Джеймс, шагавший впереди, оглянулся на нее и слегка улыбнулся.

- Уж ты-то точно, не волнуйся, - сказал он. - И наш Лунатик.

Губы Лили сами начали растягиваться в улыбку, хоть она и пыталась это остановить. Невольно в голову Блэка пришла странная мысль - Эванс нравился Сохатый. Даже если она сама этого еще не понимала, она уже попалась. Как Джейн. Сириус невольно фыркнул. Когда Поттер бегал за Лили, буквально не давая ей прохода, она воротила нос и почти презирала его. Стоило же ему позабыть о ней, и она заскучала без его внимания, может, даже поняла, что ей нравились его нелепые попытки ухаживать, и заскучала без них.

- А что Амелия? - спросил он, отвлекая внимание Лили от Джеймса. Не сейчас, Эванс. Ты не можешь так поступать сейчас, когда Джейн в больнице.

- Амелия? - Лили удивленно округлила глаза. Даже это забавное выражение непонимания на личике шло ей. Как и всё.

- Ну да, - вновь роль равнодушного бессердечного человека. Неужели для них всех он всегда будет именно таким? - Она же моя бывшая девушка. И, внимание, последняя. Других у меня пока не было после нее.

Эванс склонила голову набок, оценивающе прищуривая глаза.

- Думаю, она пережила ваше расставание. Хотя ты сделал ей больно.

«Я знаю, - промелькнуло в голове Сириуса. - Я не хотел».

- Что ж, так получилось, - вместо этого ответил он. - Никто не застрахован.

Лили не ответила, и Бродяга был рад, что ему не придется продолжать эту дурацкую тему. Он в самом деле ощущал себя виноватым перед Амелией. Она любила его, а он разбил ее сердце. Зачем? Почему? Быть может, потому, что у него самого не было шанса спасти свое собственное сердце?

- Увидимся на уроке, - около стола Лили отделилась от мародеров. Поймав растерянный взгляд Джеймса напоследок, она улыбнулась ему, пытаясь приободрить. Он сжал губы, явно пытаясь ответить ей тем же, но безуспешно.

- Эй, Джеймс, - Сириус положил руку на плечо друга, едва они уселись за стол. Поттер поднял на него глаза. Опять в них воскресла эта непонятная тревога. Тяжесть. И Бродяга лишний раз убедился в том, что его лучший друг что-то недоговаривал. Было нечто, что сжигало его изнутри. То, чем он не мог поделиться ни с кем. И это касалось Джейн.