====== Глава 23. Последний курс ======

— Что это? — в ужасе прошептал Рабастан, когда они сошли с платформы. — Где? — раздраженно поинтересовалась Белла, целиком и полностью занятая очисткой подола своей мантии и параллельно пытаясь вычислить того смертника, который посмел на него наступить. — Там, где кареты… — пролепетал Рабастан. Его тон заставил Беллу насторожиться и удостоить внимания то место, куда он осторожно указывал рукой. Подняв глаза, девушка так и застыла. В кареты, которые всегда передвигались самостоятельно, сегодня были впряжены какие-то странные существа редкостного уродства. Они отдаленно напоминали лошадей, но при условии, что эти лошади уже сдохли, пролежали пару дней на солнцепеке, затем каким-то чудом ожили и появились в Хогсмиде. Их исхудавшие скелетоподобные тела были дополнены широкими жилистыми крыльями, точь-в-точь как у летучих мышей, а огромные белые глаза не имели зрачков, что, несомненно, добавляло инфернальным тварям жути. — Белла, мне кажется, их видим только мы! — вдруг в ужасе прошептал Рабастан, озираясь. И правда, остальные ученики спокойно стояли в очереди к экипажам, не обращая на уродищ никакого внимания. — А вдруг это потому, что… — Тс-с! — зашипела Белла. Она тоже подумала о том, что лошадей могли специально заколдовать так, чтобы они были видны только убийцам. Вероятно, сейчас какой-нибудь мракоборец, переодетый случайным прохожим, внимательно следит за реакцией студентов, ожидая, что кто-нибудь себя выдаст. — Не смотри на них! — шепотом приказала Белла. — Веди себя, как ни в чем не бывало! Превозмогая отвращение, друзья забрались в очередную карету, отчаянно надеясь, что никто не видел и не слышал их разговора. *** С первого дня пребывания в Хогвартсе Беллатриса проявила удивительное рвение к своей должности старосты школы. Отчего с ней вдруг произошла такая перемена, она и сама не знала. Видимо, это был способ отвлечься от одиночества. Нет, конечно, с ней по-прежнему оставался Рабастан, один из самых близких ее друзей, которому она всегда могла довериться, но, все равно, без интеллекта Крауча и авантюризма Рудольфуса на какие-то особенно захватывающие приключения в этом году рассчитывать не приходилось. Поэтому Белла строила совершенно иные планы: она собиралась сполна насладиться дарованной ей властью, и, вопреки своему обыкновению, больше не пропускала ни одного собрания старостата, была в курсе всех последних новостей и ходила по школе с очень высокомерным видом. Кроме того, она решила, что ей совсем не повредит закончить школу с отличием, и ради этой цели даже решилась бросить Уход за магическими существами, чтобы традиционное «Выше ожидаемого» по этому предмету не испортило ей аттестат. — Хорошо, — согласно кивнул Слизнорт, ставя подпись на ее заявлении. — Только сообщи об этом профессору Кеттлберну. — Угу, — поспешно согласилась Белла и немедленно отправилась на его поиски, надеясь, что тот, как всегда, проводит время возле загонов со своими подопечными, и обрадовалась, увидев задумчивый профиль профессора в проеме двери, ведущей в высокую плетеную клетку. Поскольку, дверь была открыта настежь, Белла без колебаний двинулась туда, надеясь, что загон пуст. — Доброе утро, профессор Кетлл… — бодро начала она и тут же осеклась. Кеттлберн оказался в загоне не один. Он невозмутимо гладил по холке точно такую же уродливую лошадь как те, что встречали учеников возле станции. — Мисс Блэк! — встрепенулся профессор, заметив студентку. — Доброе утро, — вежливо поздоровался он и тут же нахмурился, точно ожидал какой-нибудь неожиданной неприятности. Белла, тем временем, забыла, зачем пришла, продолжая потрясенно пялиться на лошадь и лихорадочно соображая, является ли это все частью какого-нибудь заговора. Профессор не мог не заметить ее реакции и вдруг радостно поинтересовался. — А Вы, что, видите фестрала? — К-кого? — переспросила Белла, решив, на всякий случай, ни в чем не признаваться. — Фестрала, — повторил Кеттлберн с терпимостью старого учителя. — Разве Вы никогда не слышали о фестралах? — Слышала… — протянула Белла, припоминая, что когда-то в детстве родители возили ее вместе с сестрами на каникулы во Францию, и там был небольшой магический зоопарк. На одной из клеток висела табличка с надписью «ФЕСТРАЛЫ», но внутри почему-то было пусто. — Вы не пугайтесь, что видите их, — добродушно проговорил Кеттлберн, как бы пытаясь ее успокоить. — Они видны только тем, кто стал свидетелем процесса смерти другого человека. У Беллы не на шутку заколотилось сердце, отдавая в левый висок. — Только вот, почему вы так удивились… — вдруг протянул Кеттлберн в недоумении. — Ведь фестралы возят школьные кареты, а Вы так смотрите, точно видите его впервые. Тут Белла перепугалась еще сильнее. — Не впервые, — возразила она, — я видела их по дороге в Хогвартс… — Кто-то из Ваших родственников умер этим летом, и Вы при этом присутствовали, да? — осторожно поинтересовался Кеттлберн. Белла кивнула, радуясь тому, что ей даже не пришлось самой выдумывать ложь. — Бабушка… — выдохнула она первое, что пришло в голову, не в силах оторвать взгляда от инфернальной лошади. — Что ж, сочувствую Вашему горю, — с искренней печалью вздохнул профессор, — а фестралы, в целом, очень милые существа, хоть и выглядят несколько отталкивающе. Он вновь любовно погладил тварь по омерзительной морщинистой коже. — А Вы зачем пришли? — вдруг с опаской поинтересовался профессор. Белла молча протянула ему заявление. Кеттлберн развернул пергамент и по мере чтения его точеное лицо, порядочно испещренное мелкими морщинами, прояснялось. — Какое мудрое решение! — наконец, изрек он, сияя от радости. — Я ведь Вам не раз говорил, что мой предмет требует не только таланта к науке, но и особого душевного склада. К животным нельзя относиться как к неодушевленным предметам. Чтобы найти к ним подход, надо уметь тонко чувствовать, в противном случае, можно нанести вред и им и себе. — Значит, Вы не против того, что я больше не буду посещать Ваши уроки? — с легкой долей сарказма поинтересовалась Белла, постепенно отходя от шока, вызванного встречей с фестралом. — Конечно! — поспешно подтвердил Кеттлберн, точно опасаясь, что она передумает, и, пронзительно на нее взглянув, благодушно прибавил. — Удачи тебе, Белла. Впрочем, я и не сомневаюсь, что такая одаренная девушка сможет добиться всего, чего пожелает. Только выбери себе правильную дорогу. — Спасибо, профессор, — ответила она, улыбнувшись и даже испытав некоторый укол совести за то, что мучила его столько лет. Белле всегда казалось, что Кеттлберн ее недолюбливал, но, похоже, что, несмотря на все разногласия, он не держал зла на циничную студентку. Тепло распрощавшись с ним, она немедленно отправилась к Рабастану, чтобы рассказать ему о фестралах. — Значит, это не ловушка? — шепотом переспросил он. — Нет! — подтвердила Белла. — Просто делай вид, что не замечаешь их, иначе тебе тоже придется придумывать, кто из твоих родственников умер этим летом. *** Должность старосты и прилежная учеба, как ни крути, были для Беллатрисы делами привычными и вряд ли могли спасти ее от скуки, поэтому она усиленно ломала голову над тем, чем бы еще себя занять, и тут совершенно неожиданно на помощь пришла Миллисента Мерсер. — Ты никогда не думала все же начать играть? — поинтересовалась она, неожиданно подсев к Белле во время завтрака. Будучи самым успешным игроком в команде Слизерина по квиддичу, Миллисента стала капитаном, сменив на этом посту Рудольфуса. — У нас освободилось место загонщика, и ты могла бы попробовать, — продолжала она. — В прошлом году во время финального матча я заметила, что у тебя есть потенциал. Если хочешь, я могу потренировать тебя и помочь подготовиться к отборочным испытаниям. Но, имей в виду — придется очень постараться. — Я согласна! — ответила Беллатриса, не раздумывая ни секунды. В тот же день она отправила Рудольфусу письмо с просьбой купить и прислать ей какую-нибудь хорошую метлу, поскольку сама она в этом ничего не понимала. Белла могла бы попросить об этом родителей, но побоялась, что они из-за своей извечной занятости будут слишком долго исполнять ее поручение, да и в метлах лучше Рудольфуса никто не разбирался. Второпях Белла написала ему очень короткую записку, даже забыв упомянуть о том, что вернет при случае все истраченные на покупку деньги. Впрочем, учитывая финансовое состояние Лестрейнджей, купить метлу было для Рудольфуса не более ощутимо, чем угостить подругу чашкой кофе. Он отреагировал крайне оперативно, и уже через два дня девушка получила по почте красивую лакированную коробку, внутри которой оказалось крайне эффектное с виду летательное средство. Беллатриса понятия не имела, что это за модель, и только по изумленным взглядам учеников, которые сопровождали ее всю дорогу от спальни до поля, догадалась, что друг с выбором не поскромничал. — Это очень хорошая метла, — восхищенно проговорила Миллисента, поглаживая рукой полированное древко. — При отличных технических характеристиках и способности развивать высокую скорость, она легка в управлении и идеально годится для новичков. Хотя, если выбирал Рудольфус, ничего удивительного… На деле покупка оправдала себя и не шла ни в какое сравнение с той развалюхой, на которой Белла летала в прошлом году. Новая метла идеально слушалась, имела короткий тормозной путь и все маневры выполняла мягко. Не жалея себя, Белла тренировалась весь сентябрь и, пройдя отбор, вошла в команду, ужасно взбесив этим Малфоя, который был вторым загонщиком и ничуть не обрадовался перспективе играть в паре с ненавистной Блэк, которая и так увела у него из-под носа должность старосты школы. — Если бы не та случайность с Лагевкой, ты бы никогда тут не оказалась! — язвительно заметил он ей на первой же тренировке. — Если бы я согласилась играть в команде еще два года назад, то тебя бы самого здесь не было! Ведь ты тогда получил место только потому, что я отказалась, — улыбнулась Белла, победоносно сверкнув глазами, и с того момента ее вражда с Малфоем вошла в новую фазу. Помимо всего прочего, это сильно осложнило их совместную работу по поиску сторонников Лорда Волан-де-Морта. Беллатриса с самого начала решила для себя, что агитационная работа не для нее, и категорически отказывалась делать что-либо в этом направлении, ссылаясь на сильную занятость. Малфой, который тоже был и старостой и членом команды, в свою очередь, категорически отказывался это понимать. — Но ты ведь просто староста, а я староста школы, к тому же, мне нужно время на подготовку к экзаменам, поскольку я собираюсь получить «Превосходно» по всем предметам, а тебе это все равно не светит ни при каком старании, — невозмутимо отвечала она на его претензии, совершенно не стесняясь своей хамской откровенности, — а еще: ты хитрый, любопытный и пронырливый. Ну просто прирожденный вербовщик! — А ты, значит, вообще ничего не будешь делать? — сквозь зубы поинтересовался Малфой, побелев от злости. — Почему ничего? — оскорбилась Белла.— Я, так уж и быть, приду на собрание, покажу Черную метку, может быть, даже скажу пару слов. В любом случае, тот факт, что староста школы поддерживает эту затею, должен будет показаться ученикам внушительным. Малфой взглядом попробовал выразить все свое презрение к нерадивой коллеге, но поделать с ней ничего не мог. Будь на месте Беллатрисы кто-то другой, он, пожалуй, нашел бы какой-нибудь способ подставить ее в глазах школьного руководства, но, поскольку, ему уже стало известно о том, что Белла, Крауч и Лестрейнджи совершили убийство Маландры Аллен, и Темный лорд принял их в ряды Пожирателей смерти, катить на кого-то из них бочку было опасно. К счастью, Рабастан оказался менее горд и менее занят, поэтому охотно и со всей ответственностью помогал Малфою организовывать и проводить встречи в Хогсмиде, так что дело продвигалось неплохо. Сочувствием к идеалам Волан-де-Морта в итоге прониклись около десяти человек, и хотя, с точки зрения Беллатрисы, все они представляли из себя совершеннейший сброд, план, можно сказать, был выполнен. Однако существовало еще одно обстоятельство, которое заставляло девушку немало беспокоиться. Поначалу она упорно закрывала на него глаза, надеясь, что все как-нибудь обойдется, но в один прекрасный день ее внутреннее противоречие достигло апогея. Дело в том, что Рабастан вновь стал встречаться с Миллисентой Мерсер, и даже слепой бы уже это заметил. Они совершенно не собирались скрываться и открыто расхаживали по школе, держась за руки и нисколько не стесняясь демонстрировать свои отношения. И все бы ничего, но, помимо происхождения, у Мерсер был еще один существенный недостаток — она Беллатрисе нравилась. Девушки даже в каком-то роде сдружились за время тренировок. Нельзя сказать, что у них возникли доверительные отношения, но вот приятельские завязались точно. Белла и раньше испытывала к Миллисенте симпатию и уважение, а, в последнее время, узнав ее поближе, стала относиться еще лучше. Кроме того, Мерсер была очень талантливой колдуньей, и, уж кто-кто, а она бы никогда не посрамила волшебный род, напротив, могла бы дать фору любому из чистокровных сверстников. К тому же, Мерсер была полукровкой, а не маглорожденной, что служило хоть и слабым, но все же утешением. Белла часто ворочалась по ночам, думая о том, что же ей предпринять в сложившейся ситуации. Несколько раз она садилась писать письмо Рудольфусу, но так и не решилась его отправить. Она подозревала, что тот заставит ее сделать все возможное, чтобы разлучить влюбленную пару, а она этого делать совсем не хотела. В какой-то момент ей даже стало казаться, что Рабастан и Миллисента действительно подходят друг другу… С другой стороны, каждый раз, когда Белла заставляла себя посмотреть на ситуацию трезво, она прекрасно понимала, что, если Рабастан поступит так же, как ее сестра, то Рудольфус не простит этого Белле никогда и ни за что не поверит, что она не была в курсе их отношений и не могла никак воспрепятствовать. Постоянно изводя себя этими мыслями, Беллатриса пыталась найти хоть какой-нибудь выход. У нее даже возникала безумная идея каким-нибудь образом подделать Миллисенте родословную… впрочем, эта мера была чересчур утопичной, поэтому, так и не придя к какому-нибудь более или менее адекватному решению, Белла, наконец, решила обстоятельно поговорить Рабастаном. — У нас с Милой нет ничего серьезного, — перебил он, не дав подруге договорить. — Мы прекрасно понимаем, что не можем быть вместе. — Та-ак… чего же вы тогда вместе? — задала подруга логичный вопрос. — Этот год — наша последняя возможность побыть вдвоем. Прошу тебя, не говори никому! Рабастан смотрел на нее глазами замерзающего котенка. Белла всей душой желала пойти ему навстречу, но во взгляде ее все равно читалось сомнение, поэтому друг печально прибавил: — Можешь мне поверить. Мила собирается стать профессиональным игроком в квиддич, и ей предложили хороший контракт. После окончания Хогвартса она сразу же уезжает тренироваться в Голландию, поэтому мы все равно не сможем видеться. Услышав это, Беллатриса немного успокоилась, но, на всякий случай, решила поговорить и с Миллисентой тоже. Та подтвердила, что уезжает из Англии минимум на два года, и в том, что Мерсер не из тех, кто станет жертвовать своим будущим ради чувств, можно было не сомневаться. К тому же, она вскользь упомянула о том, что прекрасно понимает, что семья Рабастана никогда ее не примет, а вероятность того, что он пойдет против их позиции и все же женится на ней, крайне мала. Сопоставив все факты, Беллатриса решила оставить влюбленных в покое, старательно убеждая себя в том, что они относятся к своему роману, как к преходящему увлечению, и очень надеялась на то, что не совершает тем самым величайшую ошибку. На зимние каникулы Белла добровольно решила остаться в Хогвартсе, чтобы спокойно готовиться к экзаменам и тренироваться. Оглушительных успехов в квиддиче она не делала, но уже вполне научилась справляться со своей ролью загонщика не хуже Малфоя. Рабастан, что неудивительно, тоже не поехал домой, впрочем, как и Миллисента. Они были точно прикованы друг к другу, и Белла могла бы поклясться, что за все время каникул ни разу не видела ни того, ни другого по отдельности — только вместе. «Что же это за чувства такие?» — в недоумении думала она, поднимая глаза от учебника и провожая мрачным взглядом проскользнувшую мимо сладкую парочку. Белла, разумеется, была в курсе, что любовь — это когда человека хочется видеть, слышать, осязать и все в этом роде. Но не до такой же степени! Ведь любой, даже самый желанный, даже самый лучший в мире человек надоест до чертиков, если проводить с ним двадцать четыре часа в сутки! В итоге она решила, что любовь — это, все же, болезнь не для всех, и с чистой совестью записала обоих в сумасшедшие. — Да вы вообще обнаглели! — вместо приветствия заявил Рудольфус, когда все четверо встретились в Хогсмиде на той самой конспиративной квартире того самого полуразвалившегося дома на той самой кухне, где год назад Регулус сообщил Беллатрисе о задании Темного Лорда. — Не хотели уезжать, говорили, что будете скучать, а сами даже не приехали на каникулы! С чего вдруг такой интерес к квиддичу, а, Беллс? Помнится, я два года не мог уговорить тебя играть, а тут ты уже второго сентября пишешь мне письмо, что хочешь в команду, и тебе нужна метла! — Ну… я… — растерялась Беллатриса, забыв приготовить ответ на этот законный вопрос друга, — просто подумала, что не плохо бы мне помимо превосходного аттестата еще и стать чемпионкой по квиддичу в свой выпускной год. — Значит, все-таки честолюбие? — удивился он. — Барти, ты выиграл! Все вы ботаники одинаковые! А я-то подумал, что тебе правда понравилось играть. — А я не говорю, что мне не нравится, — тут же запротестовала она. — В прошлом году, когда я внезапно вышла на поле, мне даже стало немного жаль, что я столько времени отказывалась от твоего предложения, поэтому решила второго шанса не упускать, тем более, что Миллисента сама меня позвала… — Лучше расскажите, как дела у вас! — перебил Рабастан, видимо, опасаясь, как бы и его не спросили, почему и он не поехал домой. — Что там делают Пожиратели? В газетах пока ни слуху, ни духу. — Да у нас скука смертная, — Рудольфус откинулся на спинку стула и потянулся. — Темный Лорд, видимо, готовит новую масштабную акцию и ждет подходящего повода. Ну, например, когда кто-нибудь из маглозащитников снова вздумает поднять голову. Тут-то ему ее и отрубят. Такому застою в деятельности организации Беллатриса, как ни странно, порадовалась, поскольку все время опасалась, как бы чего-нибудь существенного не произошло без ее участия. У Беллы был еще один вопрос, который она хотела задать и не решалась, к счастью, на помощь пришел болтливый Крауч. — На днях видел твою сестру, — вдруг бодро сообщил он. — Я недавно переехал в Косой переулок: снимаю там небольшую квартиру, чтобы больше не видеть этого сатрапа папашу. Так вот, представь себе, Андромеда и Тонкс живут по соседству со мной. Я даже пару раз останавливался с ними поболтать. Думал, что тебе будет интересно узнать, как у них дела. Белла вытаращила глаза и, мысленно восхваляя любопытство друга, вся превратилась в слух. — Сейчас они оба проходят стажировку в больнице святого Мунго, чтобы потом стать целителями. В Косом переулке задерживаться не собираются и уже присмотрели себе дом, где точно, не сказали, но в какой-то глуши. Хотят туда перебраться до лета, потому что твоя сестра вот-вот родит… — Что?! — ахнула Белла. У нее от возмущения даже дыхание перехватило. Так вот, почему Меда так поспешно и решительно вышла замуж, а отец так быстро отказался от идеи ее вернуть. Видимо, сестра узнала, что беременна, и поняла, что иного выхода нет. А теперь у нее хватило наглости поселиться в центре Лондона и ходить со своим пузом у всех на виду! Беллатриса с таким чувством опустила на стол свою чашку из тонкого фарфора, что та треснула, и содержимое пролилось. — По крайней мере, хорошо, что ты не стала ее убивать. Убила бы и ребенка, — заметил Рудольфус, вскакивая с места и отходя от стола и стекающего с него чая на безопасное расстояние. Беллатриса, все еще кипящая от ярости, не была уверена в том, что это так уж хорошо, но спорить не стала. Аккуратист Крауч, тем временем, при помощи каких-то заклинаний избавился от чая и от осколков чашки, так что друзья смогли снова вернуться за стол. — Давайте не будем больше говорить о ней, — постепенно справляясь с собой, сказала Белла. — Теперь уже, в любом случае, ничего не изменить. *** Последний семестр пролетел быстро. На весенние каникулы, само собой, домой никто не