Как раз эту позицию, памятуя о том, как поступил со мной Артур, я всецело поддерживала. Если бы мой былой возлюбленный сразу уведомил меня о том, что желает попросту напоследок развлечься перед свадьбой, то я бы точно отправила его искать развлечений в ином месте. Келебран же, на мой взгляд, поступал куда более честно.

— Но с тобой все иначе, — продолжал тем временем не подозревающий о моих размышлениях Диего. — К тебе он относится не так, как к другим.

Ну разумеется, иначе! Сам-то Диего уже дважды успел поцеловать меня, а от Келебрана я пока видала только лишь дружеское участие — видимо, основной признак того самого иного отношения.

— Ты ошибаешься, — возразила я. — Возможно, я и нравлюсь Келебрану, но не столь уж сильно. Он даже не пытался ухаживать за мной.

Дел Арьянте внезапно захохотал, запрокинув голову.

— Все-таки ты слишком наивна, Риона, — отсмеявшись, сказал он. — Несмотря на весь твой жизненный опыт, ты очень плохо знаешь мужчин. Поверь мне, смущаться мужчина будет лишь в присутствии женщины, которая является для него особенной. А если речь идет о таком мужчине, как мой друг — так тем более. Но вы замечательно подходите друг другу. Полагаю, что в конце концов вы все же будете счастливы. Ты сможешь его понять и дать ему то тепло, в котором он нуждается, а взамен получишь защиту и заботу, которых так тебе не хватало все это время. А главное — друг другу вы сможете доверять.

— Посмотрим, — мне вовсе не хотелось развивать эту тему. — А сейчас прости, Диего, но я действительно устала. Покойной ночи.

Несколько мгновений дел Арьянте молча смотрел на меня.

— Покойной ночи, — наконец отозвался он. — Я не обладаю твоим даром, Риона, но запомни мои слова: только что я предсказал тебе твое будущее. Не упусти свое счастье!

На следующий день Арнэль объявила довольно-таки будничным тоном:

— Этой ночью мы вернем алмаз на место.

Эльфы, слышавшие ее слова, восприняли новость спокойно и едва ли не равнодушно, меня же предстоящее событие взволновало. Диего, похоже, тоже нервничал, поскольку остаток дня провел в молчании, а если к нему кто-нибудь обращался, отвечал краткими отрывистыми репликами.

В сумерках мы опять собрались у Источника Жизни. Вероятно, в том было виновно ожидание чуда, но на сей раз поляна показалась мне местом и вовсе нереальным, мистическим. Серебристый свет, исходящий от ручейка, бросал блики на серьезные лица собравшихся эльфов. На темном небе появился месяц, совсем крохотный, новорожденный. Ночь была совсем тихой — ни шелеста ветра в листве, ни даже пения вчерашних птиц, словно они умолкли, проникшись важностью момента.

Двенадцать эльфов — члены того самого эльфийского Совета, что управлял Долиной — стали полукругом у озерца и дружно подняли ладони к безоблачному звездному небу. Владычица Арнэль нараспев произнесла несколько мелодично звучащих фраз на неизвестном мне языке и подошла к холму, из которого бил ручеек. Владыка Санрод передал супруге камень, который она и поместила среди прочих.

Я отчего-то ожидала куда более пышной церемонии, но происходящее заворожило меня своей строгой торжественностью. Взволнованная, ожидающая чуда, я вытянула шею в надежде своими глазами увидеть радужные переливы алмаза, но даже не смогла разглядеть тусклый прозрачный камень в мерцающей воде. У нас ничего не получилось, алмаз не ожил. Плечи мои бессильно опустились, ноги подогнулись. Я села прямо на поросшие мхом острые камни и закрыла лицо руками. О том, как воспримут мое поведение присутствующие, я даже не думала. Больше всего на свете мне хотелось завыть от безнадежности похлеще любого волколака.

Прошелестело шелковое одеяние, повеяло нежным цветочным ароматом и на плечо мне легко опустилась узкая ладонь.

— Что с тобой, Риона? — встревоженно спросила Арнэль. — Тебе дурно?

Я помотала головой.

— Сейчас пройдет. Просто расстроилась из-за камня. Я так надеялась, что все наши беды позади.

— Годы несчастий нельзя перечеркнуть в один миг, — заметила Арнэль. — Потребуется время. Но наша надежда жива.

Я подняла глаза и вопросительно заглянула ей в лицо.

— Посмотри сама, — предложила она.

Медленно, с трудом переставляя отказывающиеся сгибаться в коленях ноги я подошла к Источнику и всмотрелась в серебристую воду. Где-то среди прочих камней слабо мерцала крохотная радужная искра.

— Значит, он оживет? — словно не веря увиденному, спросила у Владычицы.

— Он оживает, — поправила та. — Но процесс этот не может быть быстрым. Нам понадобится время. Однако же круг замкнулся. Те силы зла, что успели проникнуть в наш мир, никуда не денутся — с ними нам придется бороться самим. Но новые переступить кровавую черту уже не смогут. И нежить упокоится со временем. У всех нас появился шанс вернуться к нормальной жизни.

— И это стоит отпраздновать, — добавил Санрод. — Как вы полагаете, друзья мои?

К моему искреннему удивлению, обращался он вовсе не к членам Совета, а к моим спутникам.

— Мы полагаем, что это отличный повод, — ответил дел Арьянте.

Особых приготовлений для праздника не понадобилось. Белоснежные скатерти разостлали прямо на траве, на них поставили блюда с фруктами, хлебом, сыром, холодным мясом и сладкими пирогами, кувшины с вином, тарелки и кубки. Две эльфийские девы завели нежными чистыми голосами песнь на незнакомом мне языке. Чуть позже к их пению присоединились и некоторые члены совета.

Это было самое странное празднование из всех, которые только можно себе вообразить. Эльфийские песни, наполненные какой-то щемящей грустью, бередили мне душу, пусть ни слова я и не могла понять. Они рождали в моем сознании странные образы: невероятно яркие звезды, тихий шепот никогда не виданного мною моря, пенящегося волнами, юных прекрасных влюбленных, разлученных злой судьбой… Я не знала, смогла ли я угадать смысл этих песен, да и, признаться, особо не хотела этого знать. Я просто наслаждалась тихой летней ночью, простой, но вкусной едой, мелодичным пением. И вином. Отчего-то золотистое вино этой ночью пьянило даже сильнее, нежели горная слеза.

Я отыскала глазами своих спутников. Диего беседовал о чем-то с Владыкой, а Келебран сидел у озерца, вглядываясь в воду. Я подошла к нему и легко прикоснулась к его плечу. Он обернулся и улыбнулся мне.

— Тебе нравится здесь, в Заповедной Долине? — спросил он.

— Очень. Хотя, — не смогла я удержаться от смешка, — представления о праздновании у эльфов и у людей сильно разнятся.

— В этом все эльфы, — пояснил Келебран. — У них все так: тихо, спокойно, неспешно. Никто никого ни к чему не принуждает, никто никому ничего не навязывает. Каждый волен делать то, что полагает нужным и правильным — лишь бы его действия не вредили другим и не нарушали законы.

— Пожалуй, я хотела бы пожить так некоторое время, — задумчиво произнесла я.

— Но не всю жизнь?

— Нет, не всю. Ты был прав: человеческая жизнь слишком коротка для столь размеренного существования. Оно хорошо для тех, кто живет вечно, но не для нас.

— Да, я неоднократно думал о том же, — согласился со мной блондин. — Возможно, после пары сотен прожитых лет суета нашего мира приедается и хочется такого вот спокойствия. Эльфы почти утратили любознательность, их уже невозможно чем-либо удивить. С годами даже мама все больше становится одной из них.

— Полагаю, тебе это не грозит, — засмеялась я. — Сам же признался, что ты в большей степени человек, нежели эльф или оборотень. Кстати, а что ты унаследовал от последних? Моравен проговорилась, что кое-какие особенности есть и у тебя.

— Слух и обоняние, как у зверей.

— И все? Ни когтей, ни хвоста?

— Полагаю, мы с тобой еще не настолько близки, чтобы обсуждать мой хвост, Риона.

Я залилась краской и отвернулась. Келебран сжал мою ладонь.

— Прости, я не хотел тебя смутить. Скажи, а ты скучаешь по родным? По своей семье?

Я ответила сразу, не раздумывая — должно быть потому, что слишком часто размышляла над этим вопросом первое время после своего побега из столицы.