AnnotationВсеволод Кочетов // Клара Страда-Янович. Фрагменты прошлого. Мой дальний Восток - М., 2015. - С. 123-127.
В конце октября 1969 года в нашу жизнь ворвалась сенсация: в туринской газете «Стампа» появилось сообщение, что в очередном номере журнала «Октябрь» опубликован новый роман В. Кочетова «Чего же ты хочешь?», где под именем ренегата, ревизиониста и антисоветчика Бенито Спады представлен живущий в Турине Витторио Страда, который, будучи коммунистом, критически относится к Советскому Союзу и в особенности - к советской культурной политике.
В то время нам уже был закрыт путь в Москву после обнаружения на московской таможне среди бумаг Витторио весной 1968 года письма А. Солженицына в газету «Унита» и записи беседы Льва Копелева с секретарем Союза писателей Верченко. И вот на тебе! Телефон почти не умолкал, звонили журналисты из разных итальянских и иностранных газет, все хотели узнать побольше, но романа мы еще, естественно, не видели и прочитали его позднее, когда пришел октябрьский номер журнала. А тем временем Витторио дал большое интервью заместителю главного редактора «Стампы» Карло Казаленьо (спустя пять лет он погибнет от пуль итальянских красных бригад). В этом интервью от Кочетова не оставалось мокрого места. Но Кочетов не унялся и дал московскому корреспонденту «Стампы» контринтервью, в котором клялся и божился, что никакого Страды он знать не знает, в первый раз слышит это имя и что нездоровый шум вокруг его романа поднят нечистоплотными буржуазными газетчиками. Конечно, Витторио не оставил без ответа это бессовестное выступление и в той же «Стампе» привел факты, которым есть документальное подтверждение и о которых я расскажу ниже.
Здесь я должна сделать отступление, необходимое для понимания всей этой связанной с Кочетовым истории. В 1956 году Витторио стал писать для левого итальянского журнала «Il Contemporaneo» («Современник»), и его статьи сразу же привлекли внимание советских стражей ортодоксальности. Уже через год В. Щербина пенял (если мне не изменяет память, в «Вопросах литературы») «известному итальянскому критику», что тот по существу подвергает ревизии историю советской литературы. Впоследствии в дело разоблачения «ревизиониста» Страды включились А. Дымшиц, А. Метченко, Б. Рюриков и другие.
Здесь стоит привести любопытную деталь. Когда во время Московского фестиваля молодежи в июне 1957 года итальянская делегация была принята в Союзе писателей, Алексей Сурков полушутливо сказал: «Вот, Витторио, через это окно войдет правда, которую мы, как вы считаете, гоним в дверь». Это был намек на статью более чем годичной давности, написанную по поводу смерти А. Фадеева и содержавшую слова о гонимой в дверь правде, которая рано или поздно врывается в окно.
А теперь личное воспоминание, связанное с Сурковым. В марте 1962 года во Флоренции проходила сессия Европейского сообщества писателей (Comes), на которую приехала большая группа советских литераторов. В гостиницу участников и сопровождающих по окончании заседаний возили на автобусе. Однажды я вошла в автобус пораньше, чтобы занять место в первом ряду, а Витторио остался на улице с Виктором Некрасовым. Сурков, увидев меня, громко спросил: «А где же твой Витторио?» - и тут же прибавил: «Хороший он парень, но ня наш, ня-а на-а-аш» (с характерным мужицким яканьем).
В свое время, когда вышел кочетовский «Секретарь обкома», Витторио написал для газеты «Унита» язвительную рецензию, о содержании которой автору скандального романа доложили. Узнав в феврале 1964 года от сотрудницы иностранной комиссии Ирины Огородниковой о том, что Страда в Москве, Кочетов изъявил желание познакомиться с ним и принял его в Союзе писателей. Внешне встреча прошла вполне корректно и, казалось бы, никаких последствий не должно было быть.
Шел июль 1966 года, я с детьми уехала на море, в живописную лигурийскую рыбачью деревню Вариготти. Здесь много зелени - олеандры, перечные деревья, пинии, на холме развалины старинной сарацинской крепости, окруженные масличными рощами. Витторио тогда работал в издательстве «Эйнауди» и мог приезжать к нам только в конце недели. Девятого июня он предупредил меня, что приезжает с гостями. Накануне он обнаружил в почтовом ящике записку следующего содержания (я ее сохранила): «Дорогие Клара и Витторио! Мы (с Кочетовым) в Турине. В гостинице «Patria», мой №7. Я очень хочу вас видеть. Адрес гостиницы: via Cernaia 42, тел. 49903 (4, 5, 6). Мы приехали утром (8-го) и уезжаем завтра вечером (9-го). Крепко целую. Ир. Огородникова». Созвонившись, все трое встретились, довольно долго говорили. При прощании Витторио из вежливости предложил: «Завтра я еду к семье на море. Если вы хотите присоединиться, милости прошу». И они сразу же, без колебаний и раздумий, согласились.
Квартира, которую мы снимали, была трехкомнатная, и Огородникову мы разместили в столовой, а Кочетову нашли номер в пансионе в том же доме, только этажом выше. Ночью Витторио пришлось отнести гостю свое одеяло, так как ему было холодно. Ирина и Кочетов пробыли у нас три дня, и все время прошло в спорах. Вечером после ужина мы с Ириной оставили хозяина и гостя и вышли пройтись. Вернувшись, застали настоящую баталию: оба, разгоряченные водкой, говорили откровенно, оставив всякую дипломатию. Таким разъяренным я видела своего мужа только один раз, еще в Москве, когда Метченко устроил ему проработку на обсуждении тезисов аспирантской диссертации, посвященной формализму, считая выбранную тему неактуальной и неинтересной, и посоветовал «товарищу Страда» заняться проблемами перевода Маяковского на итальянский язык.
В тот вечер в Вариготти были поставлены точки над i: один отстаивал принцип свободы мысли и независимости суждений, другой даже в подпитии ни на йоту не отступал от линии партии, оставаясь все время презрительно-холодным. Лицо Кочетова засветилось изнутри, только когда он рассказывал, как пил с генсеком цейлонской компартии.
На другой день, несмотря на тягостную напряженность, мы повезли Ирину и Кочетова на слёт Лигурийских партизан, где выступали будущий президент Италии Сандро Пертини и Пьетро Секкья, занимавший очень важный пост в ЦК итальянской компартии. По просьбе Кочетова Витторио представил его Секкье, и они договорились о встрече в Риме.
Когда я прочитала роман, вызывавший временами настоящую тошноту, по некоторым деталям я поняла, что Кочетову требовался материал и эта поездка по Италии была чем-то вроде «творческой командировки». Правда, то ли по незнанию, то ли обдуманно он изменил название Вариготти в Вариготту. В романе, например, есть героиня, очень шумная русская, давно живущая за границей и уже забывающая родной язык. У нее есть прототип, наша знакомая, замечательная русская женщина, вышедшая замуж за итальянского инженера в начале тридцатых годов и прожившая к тому времени в Италии более тридцати лет. Ее уже нет, но ее сын восемь лет был в Москве атташе Италии по науке. Однако все, к чему прикоснулся Кочетов, приобрело какой-то пасквильный оттенок. Меня он превратил в Леру Васильеву и из советского патриотизма заставил уйти от мужа. Это своего рода контаминация: дочь скандально известного поэта Сергея Васильева была замужем за иностранцем, но заграница ей пришлась не по душе, и она вернулась домой. А Бенито Спада сошелся с американской шпионкой Порцией Браун.
Через некоторое время до нас дошли пародии на кочетовский роман, особенно смешно написал Паперный. От Виктора Платоновича Некрасова пришла открытка, где была такая фраза: «Витторио, Кочетов тебя прославил, а сам обо…ся». Кому-то Кочетов сказал, что в Италии его роман никогда не напечатают. Однако в 1970 году роман был переведен на итальянский и вышел с предисловием Витторио Страды. Один экземпляр перевода был отправлен автору.
…А в будущем нам предстояла неожиданная встреча с Кочетовым. В 1989 году двадцатилетнее визовое вето с Витторио было снято и по приглашению Союза писателей мы приехали в Советский Союз. В программу поездки входил и Новгород Великий. Гуляя вечером по городу, мы вышли на площадь с памятником: это был бюст-монумент В.А. Кочетова из черного мрамора. И прототипы Бенито Спады и Леры Васильевой не без удовольствия сфотографировались на его фоне.
