Рассвет застал нас на берегу маленькой речушки, где почти не было растительности. Проведя день неподалеку от Лас-Мерседес, в долине, которая, кажется, называется Ля-Махагуа (названия теперь не совсем четко всплывают в памяти), ночью мы пришли к боио старика Эмилиано, одного из многих крестьян, которые в ту пору очень пугались каждый раз при нашем появлении, но рисковали из-за нас жизнью и оказывали помощь революции. В то время был период дождей в Сьерре, и каждую ночь бойцы промокали до нитки. Поэтому мы стали останавливаться на отдых в крестьянских домах, несмотря на всю опасность, которая таилась в этом. Район наших действий буквально кишел солдатами.
Моя астма разыгралась так сильно, что я не мог больше идти, и мы остановились на ночевку в небольшой кофейной рощице неподалеку от боио. 27 или 28 феврали, точно не помню, в стране была снята цензура, и радио все время передавало сообщения о событиях, случившихся в истекшие месяцы. Говорилось о террористических актах и о встрече Мэтьюза с Фиделем. В тот момент министр обороны сделал свое известное заявление о том, что интервью Мэтьюза было фальшивкой, и предложил ему опубликовать фотографию.
Эрмес, сын старого гуахиро Эмилиано, очень помогал нам в то время, принося еду и показывая дорогу. Однако утром 28 февраля он, против обыкновения, не пришел, и Фидель, поскольку было неясно, что произошло, немедленно приказал покинуть лагерь и перебраться в место, с которого можно было просматривать местные дороги. Около четырех часов дня Луис Креспо и Универсо Санчес, наблюдая за дорогами, увидели, как из Лас-Вегаса приближается большой отряд солдат, идущий как раз в нашем направлении. Мы быстро взбежали на вершину возвышенности и укрылись за ней, не позволив противнику отрезать нам путь отхода. Это было сделано без особого труда, так как батистовцы были обнаружены заблаговременно. Несколько позже по тому месту, где находились мои товарищи, враг открыл минометный и пулеметный огонь. Это свидетельствовало о том, что батистовские солдаты знали о нашем местонахождении.
Все наши бойцы быстро укрылись за вершиной, для меня же это была очень трудная задача. Добежать до своих товарищей я еще смог, но в дальнейшем каждый новый шаг давался мне ценой огромных усилий: начался сильный приступ астмы. Я помню, каких трудов стоило гуахиро Креспо заставить меня идти. Когда мне делалось совсем невмоготу и я просил оставить меня, гуахиро, перейдя на язык нашего лексикона, говорил мне: "Аргентинец, ты будешь идти или тебя надо лупить прикладом?" Браня меня, он тащил свое тучное тело, да и мое в придачу, вместе с вещмешком по трудной горной тропе и под проливным дождем.
Так мы добрались до маленькой хижины и узнали, что находимся в Пургаторио. Фидель выдал себя за разыскивающего повстанцев майора Гонсалеса из батистовской армии. Хозяин дома с холодной вежливостью принял нас и обслужил. Но в доме находился его сосед, который был услужлив до крайности. Мое физическое состояние не позволяло мне насладиться диалогом между Фиделем, выступающим в роли майора Гонсалеса, и гуахиро, который давал ему советы и рассуждал на тему о том, почему этот парень, Фидель Кастро, постреливает в горах.
Нужно было принять какое-то решение, потому что я не мог идти дальше. Когда болтливый сосед удалился, Фидель рассказал хозяину дома, кто он. Крестьянин горячо обнял его и сказал, что состоит в партии ортодоксов, является сторонником Чибаса (Чибас - руководитель левого крыла партии ортодоксов. Прим. ред.) и готов выполнить любой приказ. Мы решили послать его в Мансанильо, чтобы установить связь с нашими товарищами или по крайней мере приобрести лекарства. Я должен был остаться поблизости от дома этого крестьянина, но с условием, что никто, даже его жена, не должны знать о моем присутствии.
Последний присоединившийся к отряду новичок, человек с сомнительными моральными качествами, но очень сильный физически, был оставлен мне в помощь. Чтобы мы могли защищаться, Фидель щедро вручил мне драгоценность нашего отряда - автоматическую винтовку "джонсон". Сделав вид, что мы уходим все вместе, я с этим товарищем, который носил прозвище Учитель, вскоре достигли леса и расположились в условленном месте в ожидании дальнейшего развития событий. В тот день было передано сообщение, что Мэтьюз по телефону сделал заявление о намерении опубликовать знаменитые фотографии. Диас Тамайо в ответ объявил, что этого не может быть, так как никто не в состоянии проникнуть к повстанцам через кольцо окружения. Армандо Харт находился под арестом, и его обвиняли в том, что он является заместителем руководителя "Движения 26 июля". Это было 28 февраля.
Крестьянин выполнил поручение и снабдил меня достаточным количеством адреналина. В этот момент начались мои десять самых горьких дней в Сьерре. Хватаясь за стволы деревьев и опираясь на приклад винтовки, я шел вместе с трусившим бойцом, который вздрагивал каждый раз, когда слышалась стрельба, и испытывал нервный шок, стоило мне не удержаться и кашлянуть. За десять долгих дней нам удалось пройти путь, который составлял немногим более одного хорошего перехода. Встреча была назначена на 5 марта, но я и сопровождавший меня товарищ не смогли прийти к этому числу. Местность прочесывалась солдатами, и это не позволяло идти быстро. К тому же мое физическое состояние было плохим. Мы добрались до гостеприимного дома Эпифанио Диаса лишь 11 марта.
Обитатели дома были в курсе событий, происшедших за это время. Из-за ошибочного опасения нового нападения батистовцев в районе Альтос-де-Мериньо от состоявшей из 18 бойцов группы Фиделя оторвались 6 человек во главе с Сиро Фриасом. Последние попали в засаду, однако всем им удалось выйти из нее целыми и невредимыми, и теперь они находились поблизости. Оставшийся без винтовки Яйо побывал в доме Эпифанио Диаса по пути в Мансанильо и рассказал обо всем этом. Отряд, который обещал прислать Франк, был готов, хотя самого его арестовали в Сантьяго. Мы встретились с командиром отряда. Его звали Хорхе Сотус, и он имел звание капитана. Отряд не смог прибыть 5 марта, потому что противнику стало известно о его передвижении и все дороги были полностью перекрыты.
