- Вот же засранец. Хоть бы раз нормально попрощался, - выругался Дин, стукнув по рулю.

Какое-то время они ехали в тишине, пока вдали не показались огни какого-то города и Дин сказал, что ему надо заехать на заправку. И тут Эмбер поняла, что не может больше ждать.

- Ну так как, Дин, что ты выбираешь? – повторила она вопрос Кастиэля. – Мы вместе перевернем весь мир, но найдем способ вызволить Сэма из клетки? Или же мы можем рассчитывать на маленький домик с газоном, работу в автомастерской, субботние вечера в баре?

- Проклятье, - тихо выругался Дин, сворачивая к заправке. – Тебе не кажется, что сейчас не самое лучшее время, чтобы задумываться о таком?

- Нет. Чем этот момент хуже любого другого? Ведь рано или поздно тебе придется принимать решение о том, что делать в будущем, и мне хотелось бы знать, есть ли в нем место для меня.

- Эмбер, ты не ищешь легких путей, верно? – повернулся он к ней.

- Я должна понимать это как «нет»? – спросила она и почувствовала, как внутри нее всё обрывается. Она была готова к чему угодно, от сразу «да» до бесконечно растянутого во времени «мне надо подумать». Но, кажется, Дин уже всё решил. И это не было решением в её пользу. Иначе откуда вдруг взялся этот взгляд в сторону?

- Эмбер, - начал он между тем, тщательно подбирая слова. – Когда Сэм умер, я решил, что больше не хочу иметь никакого отношения ко всем этим разборкам между ангелами, демонами. Да вообще ко всей этой сверхъестественной фигне. Я понял, что хочу спокойно, мирно жить. Утром вставать и идти на работу, а вечером возвращаться домой и больше никогда не слышать о всяких загадочных происшествиях.

- И что же тут такого? Я тоже этого хочу. Именно это я пытаюсь сказать тебе, - во все глаза глядя на него, ответила она, пытаясь понять, что же у него на уме.

- Но с тобой это невозможно, Эмбер, - произнес он, наконец, фразу, которую так долго приберегал. – Ты сама по себе необычная девушка. Не считая того, что ты ведьма и умеешь разговаривать с мертвыми и превращать людей в тараканов, у тебя в родственниках демоны, а в друзьях собаки!

- Дон погиб. А Маргарет может навсегда исчезнуть из нашей жизни, если ты этого пожелаешь, - ответила она, возможно, слега погорячившись, но уверенная, что Маргарет пошла бы на такую жертву ради личного счастья своей прапраправнучки.

- Тебя даже Люцифер не убил, - внезапно произнес на это Дин. – Словно вы с ним на одной стороне.

- Так это из-за того, что меня не убили?! – не поверила своим ушам Эмбер и вдруг осознала, как жалко это звучит со стороны. Словно она просит его не бросать его.

Стоп! Не бросать?

- Ты что, бросаешь меня?– произнесла она вслух и словно занесла ногу над пропастью в ожидании его ответа.

- Я думаю, что мы с тобой слишком разные и что нам лучше расстаться, - отворачиваясь и глядя в окно, наконец, проговорил он то, что всё никак не решался произнести.

И в этот миг ее сердце разбилось. Эмбер показалось, что ее ударили кулаком. Весь воздух вышибло из легких, и какое-то время она не могла вдохнуть, но даже не замечала этого. А потом вдруг осознание жуткой реальности поглотило ее, обрушившись, словно цунами. Она задрожала, потеряв самообладание и пытаясь сдержать судорожные рыдания, поднимающиеся откуда-то из груди и застревающие в горле, а горе вцепилось в нее мертвой хваткой, словно зверь, терзая ее сердце, внутренности, голову… Оно тащило и увлекало ее за собой, и больше не в силах сдерживаться, громко всхлипнув, Эмбер выскочила из машины и бросилась в сторону туалета.

Кажется, Дин кричал что-то ей вслед, но она не разбирала ни слова, словно он вдруг заговорил на каком-то неизвестном языке. Да ей было и не важно, что он говорит. Ведь всё, что он мог, он сказал раньше.

«Нам. Лучше. Расстаться».

Эти слова молоточками стучали у нее в голове. Они грызли ее нутро, словно крысы. И скорчившись над грязным унитазом в туалете на заправке, она рвала, пытаясь извергнуть их из себя, а вместе с ними и память о Дине Винчестере. Она наизусть выучила расположение всех трещинок в плитке на полу, а ее нутро всё выворачивало, и она сжимала побелевшими костяшками ободок унитаза, и ее рвало какой-то желчью, потому что она уже давно ничего не ела, и ей казалось, что скоро она начнет сплевывать собственные внутренности, разодранные костлявой лапой горя, всё глубже запускающего в нее свои когти.

***

Кажется, целую вечность спустя она услышала стук в дверь и голос Бобби:

- Эмбер, ты там? Всё в порядке? – обеспокоенно спросил он.

- Дай мне три минуты, - хриплым голосом проговорила она и, пошатываясь, дошла до раковины, чтобы умыться. А когда взглянула в зеркало, то не узнала себя – ее отражение с потухшими глазами напоминало ее же после суток в плену у джинна, пившего ее кровь. Только вот то, на что джинну понадобилось двадцать с чем-то часов, Дин Винчестер смог сотворить за десять минут.

О том, что выглядит она не лучшим образом, свидетельствовало и лицо ждавшего ее у дверей Сингера, который при ее появлении как-то очень уж сочувственно вздохнул.

- Привет, Бобби, - сказала она. – Не подбросишь меня до какой-нибудь автостанции?

Ей не нужны были слова, чтобы понять, что Дин уехал. Просто сбежал, как делал всегда, когда становилось трудно, и было больно дышать. Он мог физически находиться рядом, но укрывался за стеной отчуждения или просто уходил в алкогольный угар, сутками пропадая в барах.

Так чего было ждать от него теперь?

И она больше не ждала.

Марта была права: они никогда не подходили друг другу, и были вместе только из-за ее, Эмбер, ослиного упрямства, ее готовности прощать и терпеть… И она бы снова простила и стерпела…

Только ему это больше было не нужно.

Ему была нужна НОРМАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ!

Как будто он имел представление о том, что это такое. Что такое норма!

Господи, как же она ненавидела его сейчас!

И как же она его любила!..

***

- Не понимаю, как вы с Дином умудрились разругаться. Я же оставил вас всего на час, - действительно ничего не понимая, посмотрел на нее охотник.

- А он тебе не объяснил? – спросила Эмбер, у которой при имени Дина снова болезненно сжалось сердце и защипало в глазах.

- Нет. Попросил только, чтобы я отвез тебя домой, потому что с ним ты ехать не захочешь.

- Бобби, мы с ним не поссорились. Мы расстались. И боюсь, это навсегда, - проговорила она и слезы вновь хлынули из глаз, когда Сингер обнял ее и прижал к груди.

- Ну, ну, не плачь, - ласково уговаривал он ее. – Он дурак. Думает, что одному ему будет лучше. Но потом одумается и вернется к тебе. Вот увидишь. Надо просто дать ему время. Смерть Сэма потрясла его, как бы он к ней ни готовился.

- Бобби, ты ничего не понял, - отстраняясь и всхлипывая, ответила Эмбер. – Он думает, что ему будет лучше БЕЗ МЕНЯ. И это уже никто не в силах изменить.

- Этого не может быть. Ты просто всё не так поняла, - настаивал Бобби, отказываясь верить, что пара, за которую он так переживал и которую так любил, вдруг перестанет существовать.

- Что ж, время покажет, кто из нас был прав. А сейчас, пожалуйста, подвези меня куда-нибудь, где я смогу сесть на автобус до Детройта, - отворачиваясь и смахивая слезы с ресниц, попросила она.

- И позволить тебе одной добираться в Детройт? Ну уж нет. Я сам довезу тебя. И даже не пытайся спорить, - остановил он ее, видя ее попытки возразить. И Эмбер не осталось ничего другого, как забраться на заднее сиденье машины и устроиться там, поджав под себя ноги и закутавшись в куртку Бобби, чтобы унять сотрясавший тело озноб.

Она вдруг вспомнила о своем ребенке, внезапно оказавшемся совсем не желанным, и подумала, не умер ли он от того, что она пережила. Она словно физически ощущала, как все ее внутренности выгорели - они, будто кислотой, были выжжены словами Дина. И ей казалось странным, что ребенок мог уцелеть в этом израненном изнутри теле. Она прислушалась к своим ощущениям, но так и не смогла ничего понять, и поэтому решила оставить выяснение этих вопросов до возвращения домой.