- Скоро нам покою ни днём, ни ночью не будет, – отозвался второй голос. – Циновку сюда! Тащите его в храм, там разберёмся. Нуску Лучистый! А это что такое?!

Раздался звук удара, обиженно заорала птица.

- Дохлые кошки, все светлой масти, – сказал иларс. – Новая напасть! Вы о таком слышали, Всадники?

- Вайнег о них всех слышал, – кто-то не удержался и сплюнул на мостовую. – Забирайте всё, везите в храм!

Фрисс хотел выглянуть в окно, но Нецис ладонью надавил на его макушку, заталкивая Речника под подоконник. Топот стих вдалеке.

- Ещё один уачедзи, – пробормотал Речник. – Я думал, они ночью слабеют. Он йонгелом был, Ксарна. Йонгелом! Это что, заразно?!

- Едва ли, – прошептал Нецис и погладил Фрисса по плечу. – Кто-то из служителей змея нашёл себе учеников в этих краях. Тзанголу всё равно, в чьи тела вливать силу. Хорошо, что Орден ими занялся, он быстро уменьшит их число.

- Орден! – криво ухмыльнулся Фрисс. – Это не за мирными магами гоняться.

- Лишь ты, Гвиса, можешь победить всех воинов солнечного змея, – ровным голосом отозвался Нецис. – Ты, воин, ведомый долгом чести…

- Смейся, коль охота, – вспыхнул Речник. – Я их отучу убивать беззащитных.

Глава 22. Элуатаа

Ветер яростно взвыл и толкнул повозку в бок. Костяные крючки выскочили из петель, на лежанки посыпался снег. Икымту и Аса вдвоём еле сомкнули края распахнувшегося проёма. Второй полог опустился вслед за первым, отрезая тёплую повозку от беснующегося бурана. Она не останавливалась ни на миг, неуклонно продвигаясь на север.

- У-ух, демоны разошлись, – пробормотал Икымту, стряхивая снег с лежанки и протягивая озябшие руки к огню. – Пусть помогут Праматери тем, кто сегодня вышел на охоту! Скверный, очень скверный ветер…

Горы разомкнулись, каменная стена более не ограждала путников от ледяного дыхания Хилменахара – Кесса каждый миг чувствовала с севера холодный жестокий взгляд. Этот буран был ещё не так страшен – страшнее было полное безветрие, хруст под полозьями и солнечные блики на нетронутых снегах. Мертвенное дыхание Хилменахара, прожигающее до костей и убивающее всё вокруг…

- Уджуг пройдёт сквозь буран? – Хагван опасливо покосился на трепещущий полог. Тяжёлые шкуры трепыхались на ветру, как клочья легчайшего пуха, и огонь жирника метался и норовил погаснуть. Аса не отходила от него ни на миг, и другие путники старались не удаляться в темноту. Повозка была невелика, но по её углам хватало места для мрака и холода.

- Хвала Вольге-защитнику, нам дует в бок, – покачала головой Аса. – Яцек и Кытугьин вдвоём прорежут тропу в буране. Он стихнет – это скверный ветер, но не страшный. Это не демоны.

- А хоть бы и демоны, – пробормотал Хагван, укладывая под руку копьё и заворачиваясь в шкуры. – Кесса, а где Койя?

- Мя, – откликнулась пустынная кошка, высунув одно ухо из вороха шкур на пустой лежанке. Речница протянула к ней руку – она закопалась глубже.

- Койя мёрзнет, – вздохнула Кесса. – Икымту, ты говоришь – там, на севере, есть реки, которые не промерзают до дна?

- Лёд не ложится на тёплые реки, – солмик на мгновение сжал ладонь Речницы. – Ветер скоро утихнет. Когда мы выйдем к Иннигватану, тебе вспомнится юг. Ты живёшь на большой реке? Там тоже большая река – и огромная долина по её берегам, геджатаа от края до края неба. Там ходят на охоту не в горы – к реке. Там такие стада, что долина издали не белая, а серая, как шкура ниххика.

«И чем же это похоже на юг? Нет у нас ниххиков…» – Кесса криво улыбнулась и покивала, подавив тоскливый вздох. Пара недель пути на юг – и увидишь цветущий Кенрилл, синие цветки Некни в Высокой Траве, скалы, нагретые солнцем, глубокую тёмную воду… А через месяц – даже меньше – наступит Праздник Крыс, и ни Фрисс, ни Кесса не встретят его на берегу Реки, никто из них не прийдёт в Фейр, не съест праздничного Листовика и не увидит, как Сима Нелфи нарядится Колдуньей… и кого, интересно, в этот раз нарядят Илириком? Хельга Айвина, скорее всего, – он и воин, и чародей…

- У-ух, – Икымту погладил Кессу по плечу и выбрался из повозки. Она всё-таки встала – полозья утонули в снегу, хийкиммиг выбился из сил и сердито ревел, растянувшись на брюхе. Полог закачался – кто-то залез на крышу.

- Хаэй! – сердито крикнул Хагван, ткнув тупым концом копья в прогнувшийся навес. – А я?!

- Воин Хагван, шёл бы ты к Уджугу, – буркнул ввалившийся в повозку солмик, отряхивая снег онемевшими руками. Он сам сейчас похож был на снежного демона, мех по краям капюшона превратился в ледяную корку. Олданец шмыгнул за дверь и утонул в буране.

- Кытугьин! – Кесса, натянув рукавицы, стала стряхивать с северянина снег. – Что там, снаружи? Что с Речником Яцеком?

- Мы лежим в снегу, – солмик снял капюшон и протянул руки к огню. – Яцек разрезал тучи, теперь буран нас не закопает. Скоро я выйду и сменю его у окна в снегу. Вы ели? Огонь не гаснет?

- Те, кто смотрит на нас из ветра, видят только дым, – с довольным видом кивнула Аса, указывая на неприметный серый кристалл на дне жирника. – Вот тебе еда, Кытугьин.

Солмик принял большой розовато-белый ком, завёрнутый в шкуру с остатками жира.

- Надо ещё – для Уджуга, – сказал он. – Воин Хагван, поди сюда!

У выхода из повозки долго возились, завеса колыхалась туда-сюда, роняя комки снега. Кесса отползла подальше, в тень, и завернулась в шкуры рядом с Койей, слушая вой ветра. Она потянулась было к Зеркалу Призраков, но подумала – и отпустила шнурок. Лучше думать, что эта земля была такой всегда… всегда лежала подо льдом, и ветер свистел над ней.

Тихие голоса у входа разбудили её уже под утро. Буран улёгся, закопав повозку по самое днище. Кесса ткнула пальцем в щель меж шкурами и костяной балкой – и попала рукой в снег. Койя, замученная холодом, снова перебралась к ней за пазуху. Икымту и Аса лежали бок о бок, завернувшись в одну шкуру хийкиммига – самую тёплую шкуру в повозке. Сверху, судя по движениям навеса, возился Хагван. У огня сидели Кытугьин и Яцек и натирали руки красным жиром.

- Большой позор, позор для всех Иланка, – вполголоса говорил солмик, покачиваясь из стороны в сторону. – И так я не знаю, как смотреть Нанугьину в глаза. Хорошо, в этот раз он в горах был! Так подвести своих гостей…

Он был крайне взволнован и удручён, и голос его дрожал. Кесса насторожилась и медленно, чтобы никого не потревожить, повернулась к огню.

- Будет тебе, Кытугьин, – отозвался Яцек. – Мы вовсе не собирались камнем висеть на тебе всю весну. Оставайся с Уджугом, и пусть его потомство будет многочисленным, а мы поищем повозку у вождя Элуатаа. Хорошо, если на обратном пути мы встретимся вновь. Я обещал заглянуть к тебе домой, и я слово сдержу.

- На обратном пути? У-ух, Нанугьин будет рад, – кивнул солмик. – Я тоже. Пять дней пути до Имлегьина, пять – обратно. Уджуг за это время и устанет, и отдохнёт. Снова сможет везти повозку. Мы будем спрашивать, вернулся ли ты. Не уезжай на юг без нас!

- Зная обычную поспешность Амнеков… – Речник Яцек щёлкнул языком. – Подозреваю, Кытугьин, что Уджуг и устанет, и отдохнёт гораздо раньше, чем мы выберемся из Элуатаа хотя бы на север. А нет – найдём тебя на обратном пути. Я вот думаю, не оставить ли с тобой и Кессу…

Речница вскинулась, сбрасывая с себя шкуры. Потревоженная кошка сердито мявкнула. Солмик и Речник повернулись к Кессе.

- Речник Яцек, где ты хочешь меня оставить? И почему? – растерянно спросила она. – Что случилось с Уджугом?

- Ты и по ночам ищешь приключений? – хмыкнул Речник. – Хорошо, что у тебя много сил. Хватит на двоих. С Уджугом то, что бывает со многими зверями по весне, – весенний гон. Ему нужны самки, ледяные пустоши и время – и никаких повозок за спиной. Кытугьин признался мне – а его озадачили в Навиате – что самку для Уджуга подобрали в Элуатаа, и пропустить этот гон никак нельзя. Так что в Элуатаа мы с Кытугьином и его повозкой расстанемся – если боги будут добры к нам, то дней на десять.

- Нуску Лучистый! У Уджуга будут детёныши? – Речница усмехнулась. – Но ведь я не хийкиммиг, зачем оставлять меня там?