— Мисс Спринклс, — голос гриффиндорского декана стал осязаемо ледяным. – В маггловской секции библиотеки есть книга под названием «Этикет и базовые нормы поведения в цивилизованном обществе». Да-да, именно так и называется, не удивляйтесь. Она написано специально для такого типа учеников, как вы. К четвергу следующей недели вы лично, лично! – профессор подняла кверху указательный палец, — перескажете мне дословно первые три главы. Я ясно излагаю свои мысли?

Слизеринка в ответ лишь молча пожала плечами и коротко кивнула, плотно сжав губы. В ее глазах застыли все муки африканского народа разом. Сириус, стоящий неподалеку от Беаты, лукаво улыбался, провоцируя слизеринку на конфликт, но сам упорно молчал, опасаясь нарваться на неудовольствие своего декана.

— Мистер Поттер, — мягко произнесла МакГонагалл, — боюсь, вам придется смириться со сложившейся ситуацией и использовать то, что у вас имеется.

— Но… Профессор! Честь гриффиндорской команды может пострадать, да и… если она заколдована?

— Не беспокойтесь, я уже позвала профессора Флитвика и профессора Берх – они проверят вашу метлу на предмет темных и других чар. А вы, — она повернулась к толпе, — немедленно расходитесь. Занимайте места на трибунах и не мешайте мистеру Поттеру готовиться к предстоящему матчу.

— И еще, — мягко добавила МакГонагалл, глядя на удрученного Джеймса, — быть сильным, когда все вокруг заранее рукоплещут тебе – легко. Но быть сильным, когда все вокруг противостоят тебе – гораздо труднее. Так докажите своим обидчикам, Джеймс, что вы куда достойнее, чем те, кто придумывает столь глупые шутки.

Джеймс некоторое время удивленно взирал на декана, а затем уверенно кивнул. Он был готов.

***

— Беата? – Эмили удивленно уставилась на подругу. – Ты что здесь делаешь? Ты же никогда не ходишь на матчи.

— Буду любоваться великолепной игрой, — веселилась Спринклс. – Я чувствую – это еще не конец!

— О чем она? – приглушенно спросил Ремус, наклоняясь к уху Блэка.

— Увидишь, — мрачно отозвался тот.

Болельщики на трибунах выкрикивали лозунги и распевали гимны. Несмотря на то, что матч еще не начался, каждый предвкушал увлекательное зрелище – ведь игра Гриффиндор vs Слизерин по определению не могла быть скучной. Жуткий гвалт, стоящий над квиддичным полем, был, наверное, слышен даже кентаврам в Запретном Лесу.

На поле начали выходить игроки, оседлывая метлы и один за другим взмывая в воздух. В веренице гриффиндорских игроков не хватало только капитана команды: Джеймс, неуверенно ежась и с опущенной головой, вышел последним, несмотря на то, что мадам Хутч объявила его в самом начале. Неуверенно оседлав свою метлу, он поднялся в воздух. По мере его приближения к болельщикам, голоса постепенно умолкали – все, кто еще не видел, а таких было достаточно, пораженно смотрели на то, на чем Джеймс сидел. У Паркер брови медленно поднимались вверх, Ремус, неосознанно вцепившись в волосы, так и застыл с поднятой рукой, неотрывно глядя на друга. В глазах Эмили вдруг мелькнула искра, а затем она открыла рот, дабы что-то сказать.

— Эмили, не надо, — прошептал Ремус, опасливо косясь на Сириуса.

— Хм, розовый… Весьма… нежный цвет. А что предпочитаешь ты, Блэк? – Ремус лишь устало прикрыл глаза.

Сириус медленно повернулся к девушке и холодно отчеканил:

— Сочетание белого и черного, Паркер. Отлично подходит для покойников и для тебя.

Эмили только закатила глаза, а Беата закусила руку, чтобы не расхохотаться в голос. То, что произошло дальше, ввергло зрителей в истерический смех, а большинство гриффиндорцев — в неконтролируемую ярость. Некоторые студенты, впрочем, лишь беззаботно улыбались, наблюдая за происходящим.

Свисток Мадам Хутч огласил начало кровопролитного, судя по взглядам гриффиндорской команды, поединка. Квоффл взлетел в воздух, и обе команды рванули к центру, сплетясь в непонятный клубок красно-зеленых молний. Через пару секунд все, кто был на поле, удивленно замерли. Противный, скрипучий голос, перекрывающий даже рев болельщиков и слова комментатора, разнесся над трибунами.

Джеймс лишь сдавленно застонал, когда в полной мере осознал, что происходит. Как он ранее опасался – АВ не смогли ограничиться только тем, чтобы изуродовать его метлу. Они пошли дальше. Гораздо дальше.

— О Мерлин! – вещал зловредный голосок. – Когда ты отрастил себе такую задницу, Поттер? Ты хоть представляешь, каких именно усилий мне стоит поднимать тебя в воздух? Коряга ты необразованная!

Звенящая тишина, окутавшая трибуны, напоминала затишье перед бурей – перед очень страшной и неудержимой.

— Ну и чего ты застыл? По-твоему, удерживать твой вес, зависнув в воздухе, мне проще, чем на лету? Зенки-то раскрой! Вон видишь, квоффл справа от тебя. Да он же падает уже, недоразумение ты криворукое! Ты будешь его в кольцо забрасывать или нет? Мерлин! Кто-нибудь? Мистер Малфой, ну хоть вы-то можете спасти ситуацию?

Говорила метла. Та самая миленькая и розовая метла, от которой при полете повсюду разлетались разноцветные пузырьки, забавно лопаясь. Та самая, на которой сейчас восседал никто иной как Джеймс Поттер. Покрасневший то ли от стыда, то ли от ярости, взъерошенный, дрожащий от злости и унижения, охотник и по совместительству капитан гриффиндорской команды, не представлял куда деть глаза, только чтобы не смотреть на слизеринцев. Он сердцем чувствовал, что недалек тот момент, когда до всех присутствующих дойдет, в чем же собственно дело.

Через секунду трибуны взорвались.

Слизеринцы рукоплескали, как могли. Кто-то махнул палочкой, выпуская в воздух зеленую ленту, сложившуюся в слова: «АВ, мы тебя любим!» Малфой, ошарашенно взирающий на метлу своего соперника, внезапно расхохотался, вытирая с глаз вполне явные слезы.

Гриффиндорцы тоже размахивали палочками, но с несколько иной целью – их глаза, злые и шокированные, сверлили слизеринцев ненавидящими взглядами. Кто-то из загонщиков задумчиво покачал в руке битой, недвусмысленно косясь в сторону слизеринской команды. Те лишь развели руками, даже не пытаясь сдерживать смех. «Мол, причем тут мы? Это все АВ», – говорили их взгляды. МакГонагалл на трибунах поднялась во весь рост и что-то громко объясняла, пытаясь утихомирить свой факультет.

Когтевранцы хохотали, извиняюще разводя руками, когда их взгляд встречался с глазами Джеймса. А некоторые студенты синего факультета с интересом приглядывались к метле, взмахивая палочками, будто бы пытаясь разобраться в конструкции заклинания.

Пуффендуйцы смущенно хихикали, из последних сил сдерживая громкий смех. Но получалось не очень.

Когда все более-менее успокоились, мадам Хутч, усилив свой голос заклинанием, объявила, что игра продолжается и что, лично она, ничего особенно привлекающего внимание в происходящем не наблюдает.

Но метла не унималась. Она заставила замолчать даже комментатора, которого все равно не было слышно из-за едкого скрипучего голоса.

— Итак, несравненный Джеймс Гуттер, тьфу, Хоттер, тьфу, да какая разница! Мистер Широкая Задница перехватывает квоффл! Но что же впереди? О Мерлин, бладжер несется на нас на всех парах, но разве это имеет значение? Голова Джеймса Хрюттера выдерживала и не такие удары! По нему это заметно, между прочим. Итак… го-о-ол! Невероятно! Забить гол в кольцо, не защищенное вратарем, ибо тот согнулся в припадке от смеха при виде грозно приближающегося Хрюттера – какая уникальная техника игры!

Трибуны рыдали, даже некоторые гриффиндорцы, изменив себе, украдкой стирали слезы смеха с глаз. Не говоря уже о слизеринцах, поддакивающих каждой новой реплике метлы.

Джеймс, сжав губы и не обращая внимания на раздражающие комментарии, уже устремился за квоффлом. Он отчаянно пытался отрешиться от всего происходящего и сосредоточиться на игре. Но одна противная, вращающаяся в мозгу мысль, словно бы высверливала его тающую уверенность изнутри: «Лили! Все это видит Лили!» Это было воистину невыносимо, но он все равно пытался убедить себя в том, что сможет выстоять против всех нападок и именно этим докажет, что гриффиндорцев – голыми руками не возьмешь!