Ветка под его лапой неожиданно хрустнула. Волк тут же припал к земле, надеясь остаться незамеченным, но девушка все же услышала звук. Эмили нервно оглянулась, обшаривая взглядомокрестности. «Проклятый белый цвет! – раздраженно подумал Люциус. – Я столь же незаметен, сколь великан посреди маггловского города». Но Эмили, так и не найдя ничего подозрительного, отвернулась и направилась дальше. До Хогсмида оставалось не более двадцати минут, и Малфой решил — пора. Но когтевранка неожиданно для него и, судя по ее испуганным глазам, для себя тоже, резко свернула налево, на едва заметную тропку, пересекающую широкое поле. Вдали виднелась покосившаяся, зловещая Визжащая Хижина. Волк задумчиво наклонил голову. Что она могла там забыть? Ответа на этот вопрос у него не было. Пусть Малфой и не верил во все эти глупые сказки про привидений, потому как любой уважающий себя волшебник знал четыре основных признака того, что рядом находятся призраки, а эти самые черты напрочь отсутствовали у Визжащей Хижины, но это совершенно не значило, что нужно безрассудно и глупо лезть черт знает куда. Если у Паркер там сообщник, у Малфоя будет меньше шансов устроить… разговор. Пусть девушка и сама выглядела так, словно не знала, куда идет, следовать за ней волк не спешил. Он решил залечь в кустах и подождать ее возвращения.

***

Идиотка. Глупая, неразумная идиотка! Откуда вообще в ней взялась эта безрассудная гриффиндорская храбрость? Дурость, точнее.

Эмили чувствовала себя отвратительно. Было холодно, ветер пронизывал до костей, а Визжащая Хижина вдалеке на кого угодно навевала тоску и страх. Кроме того, девушке пришлось нарушить школьные правила, и вдобавок к этому теперь она шла прямо в пасть к оборотню. По дороге сюда ей даже показалось, что кто-то за ней следит. Ощущение чужого взгляда преследовало ее до того момента, пока она не свернула на неприметную тропинку, и пусть это больше смахивало на паранойю, Эмили Паркер предпочитала быть живой параноидальной истеричкой, нежели мертвой, но храброй магглой.

Хижина встретила ее завываниями ветра, который, словно безумный, носился по всему дому, распахивая двери и заставляя пыль в безумном хороводе кружиться над полом вместе с высохшими листьями. Дом скрипел, кряхтел и словно бы не хотел впускать никаких гостей в это темное, старое логово.

Наверху неожиданно раздался хриплый кашель, и тут же заскрипели доски пола, словно кто-то решил по ним пройтись. Девушка замерла. На злобное чудовище вроде бы было не очень похоже. Животные ходят куда более мягко и неслышно, а тут звук был такой, будто ходил человек. Людей Эмили боялась больше, но этот страх – рациональный и логичный – поддавался контролю. А неосознанное чувство самосохранения, возникающее при встрече с любым хищным зверем, было совершенно неподвластно разуму.

Она аккуратно, стараясь не шуметь, начала подниматься по старой лестнице. Ступенька под ней неожиданно скрипнула – так пронзительно, что Эмили чуть сама не подпрыгнула и не свалилась с лестницы. Шаги на втором этаже замерли.

— Бродяга? Это снова ты? – голос Ремуса, уставший и хриплый, подействовал на Эмили как мощнейшее успокоительное. Она лишь тяжело вздохнула и решительно ускорилась.

— Почти, — отозвалась девушка в ответ, аккуратно переступая порог комнаты.

Ремус замер, ошарашенно глядя на нее.

— Это что – очередная шутка Бродяги? – осторожно спросил он, пытаясь улыбнуться, но вышло очень криво и неестественно.

— Не совсем, — девушка неуклюже передернула плечами и тут же выпалила: — Это правда, что ты оборотень?

Люпин застыл, не зная, что сказать. Эмили смотрела на него в упор, но в ее взгляде не было жалости или страха. Опасение? Да, быть может. Осторожность и волнение? Тоже. Но не страх. Не ненависть. Не презрение. Ремусу внезапно захотелось рассмеяться. Кривая улыбка против воли расползлась по его лицу.

— Ну да, — как-то совершенно безумно улыбаясь, ответил он. – Все так.

Девушка тут же попятилась.

— Нет-нет! – парень вскинул руки. – Я не сошел с ума! Я так улыбаюсь оттого… оттого, что мне полегчало.

— Полегчало?

— Ага. Ты не бежишь от меня, напротив – сама пришла сюда, и… — Ремус неожиданно принюхался и забавно поморщился. – Что это?

— А?

— Аконит, я так понимаю, и… чеснок? – парень выглядел удивленным.

— Ну, говорят, аконит помогает против оборотней, — Эмили выглядела растерянно.

— А чеснок?

— Против вампиров.

— Так я же не вампир.

— Это я на всякий случай.

Ситуация вышла донельзя дурацкой. Лицо Ремуса вдруг исказила странная гримаса, а через пару мгновений он неожиданно расхохотался.

— Ты б еще луком обмазалась! Ну, чтобы болезни не приставали. – Мародер совершенно беззаботно смеялся, даже не пытаясь успокоиться.

— Да ну тебя! Я что, по-твоему, каждый день с оборотнями имею дело? Откуда мне знать, что поможет, а что нет?

— Ничего, — парень вдруг резко посерьезнел. – Даже палочка не поможет. Оборотни быстры, безумны, кровожадны и не видят разницы между своими и чужими.

— Мне нужно было удостовериться, — упрямо отозвалась Эмили, впрочем, полностью осознавая, что она действительно совершила глупость.

— В этом вся ты, — тяжело вздохнул Ремус, тряхнув головой. – Кто тебе сказал, что я здесь?

— Северус.

— О… — многозначительно протянул Ремус.

— И что теперь?

— Это от тебя зависит.

Они помолчали.

— Не знаю, что и сказать… в смысле, это все очень странно. Я тебя и боюсь и не боюсь одновременно. Ты мой друг, и мне сложно представить, что ты вдруг обнажишь клыки и попытаешься меня сожрать. Но я читала про оборотней, — она замолчала, не зная, что еще сказать. Все и так было ясно – ни в одной книге ничего хорошего про оборотней написано не было. Не говоря уже о жутких гравюрах со страшными монстрами, какими волшебники изображали вервульфов.

— Но ты же знаешь, — продолжала Эмили, — я – маггл. Я не так остро воспринимаю тот факт, что ты не совсем человек. В сказках не все чудовища были злыми. Некоторые из них — куда добрее людей.

— Я… — начал Ремус, но его внезапно прервал шум, раздавшийся с нижнего этажа.

— Лунатик! – это Бродяга и, по всей видимости, Джеймс спешили к нему. – Лунатик, подпись…

Двое друзей ввалились в комнату, окончательно доломав дверь, и так висевшую на одной петле, и пораженно замерли, наткнувшись на Паркер. Та, чуть приподняв брови, скользнула насмешливым взглядом по Джеймсу, затем по Блэку. Ее взгляд опустился чуть ниже – туда, где не прикрытая ни рубашкой, ни расстегнутой курткой, переливаясь, ярко сияла подпись АВ. Ремус смотрел туда же.

— Нам явно есть о чем с тобой поговорить, Паркер, — Сириус нехорошо усмехнулся, успокаиваясь и восстанавливая дыхание.

— А тебе явно есть о чем нам рассказать, — в тон другу произнес Джеймс. Впрочем, выглядел он не менее удивленным, чем сама Эмили.

Ремус лишь непонимающе переводил взгляд с одного на другого, а потом, нахмурившись, уставился на Паркер.

***

Белоснежный волк тоскливо заскулил. Теплая шерсть не спасала его от вездесущего, промораживающего до костей, ветра. Когда Малфой уже было решил подобраться к Хижине поближе, мимо него пронеслись взъерошенные Поттер и Блэк. Что они забыли в этой полуразвалившейся лачуге, он не знал. Может, им тоже есть о чем поговорить с Паркер? Когтевранка, на удивление, в последнее время стала жутко популярной. Ждать дальше становилось опасно. Кто знает, кто еще решит посетить эту хибару в ближайшую пару часов? Неудивительно, если сюда скоро прибегут Дамблдор с МакГонагалл. А уж встречаться с мародерами и Амели Паркер во главе, когда те будут возвращаться в школу, Малфою не хотелось совершенно. Белый волк, грустно махнув хвостом, развернулся и потрусил обратно к школе.

***

— Что?

— Ничего.

Беата Спринклс и Питер Петтигрю мрачно взирали друг на друга. Беата – сверху вниз, а Питер – задумчиво подняв голову.

— Дай мне пройти, мелкий.

— Нет.