Она заорала, подхватилась и бросилась прочь.
Кто-то кричал ей вслед, звал ее и умолял вернуться. Кто-то выкрикивал заклинания, кто-то пытался одолеть оборотня той самой пресловутой палкой. Но все это осталось позади, а вокруг был только лес, черные злые ветви и всполохи вражеской магии, похожие на смертоносные фейерверки.
Если бы Эмили знала, что оборотень никогда не тронет ее из-за запрета Люциуса, она была бы смелее. Если бы она знала, что ее присутствие — единственное, что удерживало его от расправы над четырьмя испуганными детьми, она бы осталась. Но она этого не знала. И потому бежала вперед со всех ног, не замечая, как по лицу текут горячие едкие слезы.
А где-то за ее спиной огромный серый зверь рвал на части четырнадцатилетнюю девочку по имени Миранда. Не потому, что она спуталась с магглорожденным.
А просто потому, что ему так захотелось.
*
Они прибыли в Шервудский лес одновременно. Беата трансгрессировала к южной границе, Мародеры к северной, Люциус к западной. Если бы сейчас они случайно пересеклись, они бы, наверное, здорово посмеялись такому совпадению. Если бы, конечно, были вообще способны смеяться.
Люциус первым ступил внутрь, переступая невидимую глазу магическую границу, и лес разом преобразился. Отовсюду виднелись вспышки света, слышались чьи-то крики, хруст ломающихся ветвей и выкрики заклинаний. Это было похоже на одну из Хогвартских вечеринок, устроенную в тайне от преподавателей. Только вот на этой вечеринке веселились одни лишь слизеринцы и то не все.
Мародеры крались в анимагической форме, полыхая звериными глазами и с нетерпением рыча, фырча и пища — кто как умел. Ремусу пришлось остаться в Блэкшире. Андромеда заперла его в винном погребе — единственном подземелье, которое было у дяди Альфарда, и Сириус мысленно попрощался с бутылками коллекционной амброзии, что хранились там.
Беата, выхватив палочку, не скрываясь шла вперед. Сухая хвоя под ее ногами проминалась, потрескивали хрупкие веточки, горько и чуждо пахла зажженная сигарета, зажатая меж зубов, но оборотней Беата не боялась. Только не сейчас, когда речь шла об Эмили Паркер.
Все они двигались к центру необъятного Шервудского леса. Казалось, что эпицентр безумия находится там, потому что черные человеческие и волчьи тени летели именно туда, и оттуда же приближались крики бегущих.
Регулус Блэк напротив бежал прочь вместе со всеми. Он, как гончий пес, пригнулся к земле, взяв след каким-то шестым чувством и несся вперед. Регулус не боялся ни своих, ни чужих — знал, что его никто не станет трогать без нужды. На руке горела черным пламенем метка Пожирателя, и для половины посетителей леса это было как клеймо «Свой».
Регулус останавливался лишь на краткие промежутки времени, чтобы проверить поисковое заклинание, нацеленное на чары Эмили. Он знал состав ее палочки, знал ее характер и привычки, и с легкостью настраивался на нужную «волну». Наверное, Ремус, если бы он был здесь, смог бы сделать нечто похожее. Но Регулус сильно сомневался, что Люпина пригласили на этот праздник жизни в такое-то время.
Магия Эмили, тускло-синяя с мутными черными прожилками, плыла в воздухе, подсвеченная заклинанием Регулуса, причудливо смешиваясь со всполохами чужих чар. Она то загоралась сильнее, то ослабевала совсем, и это значило, что время после произнесения Эмили последнего заклинания прошло предостаточно. Каждый раз, когда темно-синее марево вспыхивало вновь, Регулус то ли начинал молиться, то ли материться. Новое заклинание — значит, жива. Но оно же значит, что на Эмили напали, и нельзя было сказать, отразила она очередную атаку или нет.
Это было невыносимо, и Регулус пытался бежать быстрее. Легкие горели, дико кололо под ребрами и в боку, отчего-то ныла правая нога, и младший Блэк смутно чувствовал, как из где-то пробитой пятки хлещет кровь. Но все это было неважно.
Нужно было бежать дальше.
Лес становился тише и темнее. Регулус устал, и деревья перестали мелькать с такой скоростью, прожорливая, синеватая луна надменно проступала из облаков. Весь мир был сине-зеленым, перепутанный ветвями, объятый дымчатыми облаками и чужеродными голосами жертв и их мучителей.
Через некоторое время голоса отдалились совсем, магия Эмили стала едва заметной, все прочнее сливаясь с чернотой вокруг, и Регулус едва не заплакал от отчаяния, боясь потерять след. Он остановился только минут через двадцать, руки жутко дрожали, в ногах появилась страшная гнетущая тяжесть. Регулус согнулся, издавая кошмарные хрипы, в попытке восстановить дыхание. То, что он последние минуты принимал за цвет магии Эмили, оказалось лишь его больным воображением, иллюзией, придумкой. Он понял это, когда моргнул, и наваждение спало.
Он потерял след.
Луна вся словно вытекла на снег вокруг, и тот мерцал белым полотном. Был апрель, но лес стоял плотно, и снежный покров еще не везде успел сойти. Иногда он обрывался, сменяясь черной, непроглядной в ночи прогалиной, а потом снова выплывал из темноты, как большое белое облако.
Регулус обновил Поисковое заклинание еще раз и еще раз, и еще раз… но все было бесполезно. Эмили не применяла заклинаний чертовых полчаса или еще больше. Примерно в тот же момент Беата Спринклс также потеряла магию Эмили Паркер из виду, но ей было не до размышлений. Она наконец-то нарвалась на стаю оборотней, чего у нее так удачно получалось избегать, и была поглощена битвой.
Регулус разогнулся, вытер со лба пот, кровь с искусанных губ и оглянулся. Лес был совершенно одинаковым со всех сторон, и он не представлял с какой стороны может быть выход из него. Все, что оставалось, это перевести всю свою силу на Поисковое заклинание и прощупывать им каждый участок вокруг себя. Если Эмили поблизости, оно отзовется. В конце концов, этот лес просто не может быть бесконечным!
*
Эмили бежала вперед, наверное, уже целую вечность. Сначала ее гнал страх, потом она продолжала бежать по инерции и, лишь когда утихли голоса вдали, она заставила себя остановиться. Ее телу отчаянно нужен был отдых, и не было никакого смысла потерять сознание после столь долгой гонки.
Она не знала, что случилось с ее спутниками, плохо понимала, почему ее никто не преследовал и почему ни один оборотень не вышел ей навстречу. В этом всем проглядывалось что-то подозрительное, но Паркер не имела сил об этом думать. Хотелось упасть на землю, зарыться в опавшую хвою и просто заснуть. Может быть, навсегда.
Она в панике хлопнула себе по карманам, вспомнив про палочку, затем обнаружила ее в своей руке и едва не начала истерически смеяться. Казалось, этому чертову лесу нет конца. А может быть, он давным-давно закончился, и Эмили перешла границу, оказавшись в соседнем. На грани сознания вспыхнуло что-то про Ремуса и про Люциуса, в голове проплыл рецепт заклинания, начал смеяться Мальсибер, Северус что-то говорил ей…
Хрустнула ветка.
Эмили вскинулась, краткую секунду впиваясь опухшими от слез глазами в синюю черноту перед собой. Она не выдержала и закричала сорванным голосом:
— Кто здесь?
Кто бы это ни был, но он остановился.
Эмили показалось, словно в этой тишине, пришедшей на смену тихим шагам и хрусту хвои, промелькнула недоуменность. Это было так глупо, что она едва не начала смеяться вновь.
Темная невысокая фигура в полурасстегнутой куртке медленно вышла из чащи. Человек брел прямо на Эмили, его руки были опущены, и ни в походке, ни в жестах Эмили не видела ничего враждебного. Или ей так того хотелось.
Фигура выступила на прогалину, подсиненную лунным светом, и Эмили вздрогнула, вдохнув глубоко, с болезненным хрипом.
Регулус Блэк.
Ей казалось, что над нею подшутили. Кто-то с чертовски нездоровым чувством юмора сидит там, на облаках и дергает за одному ему заметные ниточки. Эмили медленно побрела к человеку навстречу, а тот шел к ней с таким же недоумением, недоверием и страхом поверить в чудо.
Они остановились друг напротив друга. Однажды, четыре года назад, они уже встретились в одном страшном глухом лесу. Однажды Эмили уже бежала прочь сломя голову по сухим ветвям, перепрыгивая через скользкие выгнутые корни, а на небе светилась полная луна. Она помнила тот ужас и помнила, кто пришел ей на помощь.
