– Вон там вроде бы невысокие скалы, видите?.. Или руины римской крепости?

Ахмед сказал хвастливо:

– Это еще крестоносцы, говорят, строили.

– Вроде бы сюда не добирались, – сказал я.

Он пожал плечами.

– Не знаю, но старики говорят так. Может, все и неправда…

Я сказал настойчиво:

– Те руины слишком уж близко к дороге.

– Эта дорога старше тех руин, – ответил он. – Крепость строили возле дороги. Но она сохранилась, а крепости давно нет.

– Там вполне может спрятаться засада, – сказал я. – Будьте настороже.

Ахмед заверил:

– У нас дороги свободные от преступников, уверяю вас, дорогой гость. Это в старые времена здесь бывало всякое.

Я ответил со вздохом:

– Ну как знаете. Все же я посоветовал бы вам держать оружие наготове. И быть готовыми к бою. А когда проедем это опасное место, можете снова расслабиться.

Ахмед посмотрел на меня с интересом.

– Дорогой друг, успокойтесь. Я вижу, вас что-то страшит. Но наша страна едва ли не самая мирная и спокойная в мире.

– Теперь нет мирных стран, – ответил я. – Вся планета начинает бурлить.

– Пусть бурлит, – произнес он с восточной неторопливостью. – У нас своя планета.

– Арабский мир?

– Поверьте, – ответил он с надлежащим высокомерием жителя благополучнейшей в арабском мире страны. – Даже в стране ислама это особое место.

Со спутника я сперва ничего не увидел, но всматривался и всматривался, так как засада должна быть именно здесь, наконец взгляд вычленил одну распростертую человеческую фигурку за камнями, ограждающими от дороги, потом вторую…

Со стороны дороги их не видно, однако эра спутников сделала всю поверхность земли зримой, а уже на подходе оптика с такой разрешающей способностью, что мирмекологи по снимкам с орбиты и прямой трансляции смогут изучать муравьев, глядя на экраны в восемь К.

Развалины все приближаются, я уже придумал повод, чтобы остановить автомобиль и выйти, восхотелось почему-то пописать, как взгляд выхватил впереди на обочине дороги сильно наклонившийся набок автомобиль.

Правая шина спущена, двое немолодых мужчин неумело пытаются снять колесо.

Увидев наш автомобиль, оба бросили на землю инструменты и выскочили на дорогу, отчаянно размахивая растопыренными ладонями.

Ахмед сказал с иронией:

– Мужчина должен уметь следить за автомобилем.

– В Эмиратах никто не следит, – заметил я. – Здесь хорошо налажены авторемонтные службы.

– Правда? – спросил Абдуллах. – Приятно слышать… А у вас?

– У нас плохо, – ответил я. – Потому все умеют делать сами… Что вы делаете! Это же опасно!

Ахмед сбросил скорость и, подогнав автомобиль ближе, остановился. Абдуллах сказал мне с укором:

– Разве это не наш долг – помочь попавшим в беду? Или у христиан не так?

– А если это засада?

Он хмыкнул.

– Они могли открыть огонь, когда мы проезжали бы мимо. Или бросить гранату. Или быстро поставить мину.

– Ладно, – сказал я, – но все же… будьте начеку.

Он посмотрел свысока.

– Мы можем определить людей, которые не собираются нападать.

– Ладно, – повторил я. – Все мы в руке Аллаха.

Он посмотрел с иронией, дескать, не прикидывайся, франк. Все равно ты не похож на достойного человека, в ваших развращенных странах нет таких, потому всем за грехи и недостойную жизнь гореть в аду.

– Разомну пока ноги, – сказал я.

Незадачливых автомобилистов всего двое, оба без оружия, типичные избалованные горожане, которые никогда не поднимали крышку капота и не знают, что под нею, как и ни разу не заливали бензин в бак, для этого есть служащие автозаправок, так что засада где-то среди нагромождения циклопических камней по обе стороны дороги, двух уже вижу достаточно четко, хотя и только на спутниковых снимках.

Я отдалился, на ходу расстегивая ширинку, хотя лучше вообще присесть, как поступают чистоплотные мусульмане, которым нельзя, чтобы даже капля мочи попала на брюки или обувь.

Но вот присел в укромном месте, здесь меня не видно, а отсюда, прислушиваясь, начал пробираться между глыбами дальше, стараясь увидеть противника раньше, чем он меня, и сверяясь с картой, что транслирует спутник.

Двое залегли шагах в десяти, наблюдая за дорогой, оба в легких рубашках, у одного на голове легкий платок, другой вообще с непокрытой головой. Настоящие романтики: ни маскировки, ни осторожности, прекрасно знают, что добыча легкая, сопротивления не окажет, но все равно убить нужно всех.

Я поморщился, однако Хиггинса понимаю. Ему нужно показать, что и его люди пострадали. Впрочем, за такие деньги не только он позволил бы перебить весь свой штат. Бизнес есть бизнес, чем человек богаче, тем крупнее и бесцеремоннее в нем убийца.

Боевики лежат, выставив стволы автоматов и раскинув широко ноги, словно при стрельбе из крупнокалиберной снайперской, для которой требуется особая устойчивость.

Первый смотрится просто копией Ахмеда, такой же смуглый джигит с угольно-черной бородкой, поджарый, второй по курносому и конопатому лицу смахивает на человека из Рязани, прямо коренного, но сейчас он рядом с боевиком из халифата, демонстрирует дружбу народов, ну раз дружишь с такими, то и судьба у вас будет такая же…

– Сусан, – сказал он вдруг хриплым голосом, – не могу утерпеть… Курну и сразу назад.

Сусан ответил, не отрывая взгляда от суеты возле автомобиля со спущенным колесом:

– Думаешь, это надолго?..

– Нет, но я успею.

– Только быстро, – предупредил старший. – И вообще надо бросать курить дурь…

Белобрысый отполз еще на пару шагов вниз, там начал подниматься, а я, хоть и не люблю это дело, но для спецназа это привычно, я же в данный момент выполняю работу одного из них, подкрался быстренько, прислушиваясь к его дыханию, это дает почти стопроцентное знание, когда он развернется и увидит меня…

Он в самом деле поднялся на ноги и начал было разворачиваться в сторону вещевого мешка, на лямке которого я стою, а я одной рукой зажал ему ладонью рот, а другой полоснул лезвием ножа по горлу.

Он задергался, я медленно опустил на камни, стараясь, чтобы на нем ничего не звякнуло. Это смотрится отвратительно, острое как бритва лезвие пересекает горло, хлещет кровь, но я не спецназовец, а нейрофизиолог, для которого нейрохирургия – одна из вспомогательных дисциплин.

Сусан услышал мои шаги, буркнул, не поворачивая головы:

– Уже покурил?.. Быстро…

– Он курить бросил, – ответил я и аккуратно всадил нож в шею, в место, где атлас удерживает голову на плечах. Там расположен тот нервный узел, что моментально отключает все тело.

Он дернулся, но тут же ткнулся лицом в землю и больше не шевелился.

Я подхватил оба автомата, у белобрысого еще и двенадцатизарядный пистолет с запасной обоймой, это же счастье для любителя стрелять, а я хоть не любитель, но что-то и мне это дело начинает нравиться, в каждом из нас дремлет охотник на мамонтов, только и ждет возможности пробудиться и показать себя во всей неандертальской красе.

На всякий случай отошел в более удобное для меня место, ориентируясь по карте с американского спутника. При таком ярком солнце нагромождение камней как на ладони, сверху вижу каждого из боевиков, всего одиннадцать человек, а так как я трансгуманистично черствоват, то не чувствую ни угрызений совести, ни жалости, что какие-то из этих двуногих умрут по моей вине.

Хотя какая вина? Все хорошо, все правильно. Эволюция уже не чистит род человеческий, болезни тоже побеждены, потому уродов и дегенератов все больше. Остался последний метод, ваше слово, товарищ маузер!

На дороге прогремели выстрелы и тут же затихли. Не высовываясь, я увеличил изображение. Как и ожидал, около второй машины никого, тело Абдуллаха распростерто на дороге возле автомобиля, а убитого за рулем Ахмеда выдернули за шиворот, он мешком вывалился на землю и упал рядом с товарищем, под которым уже расплывается темно-красное пятно.

Похоже, оба даже не успели схватиться за оружие. Боевики коротко переговорили, начали оглядываться, позвали еще троих, завязался короткий спор.