— Я… — начал он, пытаясь найти ответ в бесконечном круговороте едва утихнувших эмоций, и внезапно даже для самого себя ответил: — Не знаю.

Он ожидал, что Гермиона начнёт возмущаться, скажет что-то, но она молчала, лишь как-то по-особенному замерев, будто даже перестала дышать.

— Ты не простил меня, — очень тихо сказала она, и что-то внутри него сжалось.

— Я давно простил тебя, — отозвался он, осознавая вдруг, что говорит сущую правду, которую он так долго не хотел признавать.

Они молчали какое-то время, ещё сильнее прижавшись друг к другу, словно не веря, что это происходит на самом деле, что все болезненные события остались в прошлом, а пропасть, которая разделяла их, исчезла навсегда.

— Я правда не знаю, Гермиона, — хрипло продолжил Драко, казалось, спустя вечность. — Мы причинили друг другу слишком много боли. Я причинил, — он нахмурился, — и я понимаю, что не хочу, чтобы ты снова страдала из-за меня.

— Я сделала куда больше, Драко, и это меня волнует, — спустя какое-то время призналась Гермиона, и он обнял её чуть крепче, желая успокоить. — Я просто порой до ужаса уверена, что мы сможем остановиться, что мы сможем прекратить причинять друг другу боль и будем счастливы вместе. Но потом я начинаю сомневаться, а выдержим ли мы? Смогу ли я сама больше никогда не совершать ошибок, которые могут опять ранить тебя?

Он задумался. Действительно, они хоть и любили друг друга, но их чувства были настолько истерзаны и измучены, что было ощущение, соверши кто-то из них ошибку ещё раз — другой просто не выдержит.

Они с Гермионой были слишком зависимы в своей любви и из-за этого уязвимы. Насколько Драко знал, во всех парах кто-то любит немного больше, но не в их случае.

И это таило в себе опасность. Ведь они будто держали хрупкие сердца друг друга в ладонях и могли в любой момент погубить их, неосознанно сжав и раздавив, что пугало по-настоящему.

— Так что же с нами будет, Драко? — повторила Гермиона спустя много часов перед тем, как покинуть его квартиру либо на какое-то время, либо навсегда.

Решение далось ему нелегко, но ответ, пришедший в голову, чувствовался единственно верным.

И Драко сделал выбор, подняв на Гермиону тяжёлый взгляд и озвучив его.

________________________________________________________________________________________

Не могу не поделиться потрясающими видео-роликами к 22 главе, сделанными Евгенией Кошмар и Ксенией Хафизовой! Честно, каждый раз слезы на глазах, как пересматриваю.

http://www.youtube.com/watch?v=JdW96lS-yrk

http://www.youtube.com/watch?v=NuDAUSpHVDE

========== Эпилог ==========

Soundtrack — Lara Fabian et Andrea Bocelli «Vivo per lei»

Она не могла надышаться. Всё ещё не могла, хотя пребывала здесь уже второй день. Голова шла кругом, тело трепетало, а в мыслях никак не укладывалось, что она вернулась сюда. Её пьянили терпкий запах диких цветов и пряность солнечного дня, а вчера — ещё и воспоминания: горькие, выстраданные и столь прекрасные. Она упивалась ими, смаковала, гуляя по таким родным окрестностям или же просто сидя на пляже и глядя на бесконечное искрящееся море. И к концу вечера вокруг неё, в её душе было снова так много пронзительных слов и оголённых чувств, ощущений от несмелых объятий и жгучих поцелуев, что она, казалось, окончательно сгорала вместе с закатом, который утопал в воде и будто утягивал её с собой на дно, не давая осознать, где заканчиваются воспоминания и начинается реальность.

И ей было хорошо. Так хорошо, что она беззвучно плакала и, закрыв глаза, подставляла лицо последним солнечным лучам и, наверное, горячим губам, с которых иногда срывался такой нужный шёпот, убеждающий, что она не грезит и не спит, а на самом деле чувствует это опять.

И она молилась, возможно, даже вслух, чтобы это ощущение никогда не покидало её.

Ощущение безграничного счастья.

Гермиона замерла в нерешительности и, зажмурившись, прислонилась к пальме спиной. Мерлин, насколько же всё было проще вчера, когда она поддалась ностальгическому порыву и на какое-то время забыла, что уже на следующий день её жизнь изменится навсегда, что ей придётся распрощаться с прошлым во имя будущего и начать всё с чистого листа.

Сердце стучало, как сумасшедшее, а дыхание настолько участилось, что Гермионе приходилось глотать воздух приоткрытым ртом, чтобы не задохнуться. Чёрт, и где же вся её хвалёная смелость? Куда подевались вчерашняя беззаботность и расслабленность тела? И почему ей страшно так, как не было никогда?! Ответы пришли практически сразу, и она резко распахнула веки, встретив взглядом зелень пальмовой рощи. Гермиона невольно улыбнулась и, оттолкнувшись от дерева, всё же заставила себя двинуться дальше, напомнив себе: ей есть ради чего преодолевать фобии и есть ради чего делать шаги, несмотря на то, что ноги в тот момент дрожали, а ладони были влажными от волнения.

Сейчас она просто не могла позволить себе быть слабой.

Впереди между пальмами показалась полоска света, и Гермиона сглотнула. Она ругала себя за то, что понемногу сбавляет темп, борясь с желанием трусливо остановиться и свернуть на полпути, а когда до того, чтобы ступить на песок, оставался всего шаг, и вовсе сделала это — встала, как вкопанная, слушая своё громкое дыхание, шум накатывающих на берег волн и пение птиц, которое в этот миг ей казалось тревожным.

— Ну же, идиотка… — процедила Гермиона, сжав кулаки, и, отбросив последние сомнения, вышла из пальмовой рощи.

Свет садящегося солнца моментально ослепил её, заставив крепко зажмуриться, и это на какое-то время обескуражило и позволило забыть о волнении. А когда глаза Гермионы привыкли и она открыла их, волнение исчезло совсем, уступив место новому чувству, от которого перехватило дыхание и сердце будто остановилось, ведь она встретилась взглядом с человеком, который, по всей видимости, уже давно её ждал.

Гермиона не знала, есть ли на пляже кто-то ещё: она просто не могла отвести глаз, когда, сжав дрожащими пальцами букет магнолий, двинулась вперёд по дорожке из зачарованных цветов, не сминавшихся от того, что она шла по ним, а может, и над ними, навстречу новой жизни. И сейчас, с каждой секундой она всё больше чувствовала уверенность в том, что делает всё правильно. Конечно, сердце по-прежнему стучало так, будто вот-вот проломит грудную клетку, но это было по причине трепета, томительного предвкушения, а ещё… счастья.

Гермиона невольно улыбнулась, а когда, спустя мгновение, увидела ответную улыбку и тепло в серых глазах, почувствовала, что вот-вот подступят слёзы. Пытаясь отвлечься, она на какой-то миг отвела взгляд и обратила внимание, что в конце цветочной дорожки, прямо на берегу отражающего розовое небо моря, находится белоснежная арка, украшенная магнолиями и источающая призрачный свет. И это было единственным, что ухватила Гермиона, прежде чем подойти к тому, на кого она сейчас действительно хотела смотреть, к тому, кто её так долго ждал и кого она сама ждала всю жизнь.

— Ты… — услышала она тихий голос Драко, когда остановилась напротив него; и то, что он просто не мог найти слов, смотря на неё cнескрываемым восхищением, от которого щёки вмиг порозовели, уже говорило о многом.

Она почувствовала его несмелое прикосновение к ладоням и сжала его руки в ответ в ободряющем жесте. С ума сойти, в этот момент она понимала — он напуган не меньше неё и в своём смятении настолько очарователен, что её почему-то тянет рассмеяться, а потом зацеловать его до смерти.

— Ты… ты прекрасна, Гермиона, — наконец выдохнул Драко, слегка прищурившись, и она ощутила, как всё её существо охватывает такой трепет, что, казалось, она вот-вот воспарит к небесам.

— Я рада, что тебе нравится. Это платье… — Гермиона едва узнала собственный дрожащий голос и неуверенно посмотрела на лёгкий шифоновый наряд, юбка которого развевалась от тёплого ветра.

— … восхитительно, — закончил за неё Драко, и она закусила губу.

Какое-то время они просто смотрели друг на друга и молчали, не нуждаясь в словах, ведь всё, что хотелось сказать, было в их глазах, перетекало из одного в другого и превращалось в такие чувства, которые просто невозможно было выразить иначе, чем через взгляд.