Розали. Почти все.
Мадам Берт (задумавшись и идя между Розали и Альфонсом, которые держат ее под руку). Много же денег здесь уплывает… Кому же они достаются, если проиграешь?
Розали. Государству.
Альфонс с биноклем на шее курит сигару. Мадам Берт остановилась и смотрит на них:
— Я понимаю, нужно хорошо знать лошадей, а если нет… тогда уж все дело случая!
Центр города. День.
На одной из тихих улочек мадам Берт останавливается перед конторой нотариуса. За открытой дверью — темнота коридора. На этом фоне фигурка мадам Берт кажется особенно маленькой и хрупкой. В руках у нее та самая старая сумка, в которой хранятся документы, касающиеся дел типографии…
Мадам Бертини удаляется от конторы быстрым шагом, переходя с тихой улочки на большой оживленный проспект, заполненный машинами, автобусами, толпами пешеходов.
Небольшая площадь, обсаженная со всех сторон развесистыми платанами, в тени которых два-три кафе расставили свои столики. Мадам Берт направляется к одному из них, где ее уже поджидают Розали, с видом скромной, примерной девушки, и Альфонс. Мадам Берт садится между ними, положив на колени свою сумку. Они обмениваются улыбками.
Альфонс подзывает пробегающего мимо официанта:
— Гарсон! Мороженого для мадам!
Вопросительный взгляд в сторону мадам Берт.
Она ни минуты не сомневается:
— Ванильного и шоколадного со взбитыми сливками, пожалуйста!
Дом Бертини. День.
Без вещей, совсем пустая теперь, передняя кажется огромной. Стены оголены, на выцветших обоях остались лишь пятна от стоявших или висевших здесь вещей. В этой тихой пустоте особенно резко звучит звонок.
Мадам Берт идет открывать, на голове у нее шляпка, в руках сумка — она явно собиралась выйти из дома. Открыв дверь, она видит Гастона.
Мадам Берт (удивленно). Гастон?!.. Входи! (Обнимает его и ведет в кухню.)
По пути Гастон ошеломленно оглядывается. Мадам Берт снимает шляпку, кладет ее вместе с сумкой на стол и вынимает из буфета бутылку розового вина.
Гастон. Нет, спасибо, мамочка, мне не наливай. Ты же знаешь, у меня больная печень, и я очень осторожен. Лучше дай мне минеральной водички, если у тебя есть.
Мадам Берт достает из буфета бутылку минеральной воды и два стакана.
Гастон (покашливая, пытаясь сломать лед молчания). Так вот, совершенно неожиданно пришлось поехать по делам в ваши края и, как видишь, прежде всего направился прямо домой… (отечески обнимая ее за плечи)… чтоб тебя повидать!
Мадам Берт (недоверчиво глядя ему прямо в глаза). И дальше?
Некоторая неловкость. Оба усаживаются, пьют воду.
Мадам Берт. Как Симона?
Гастон. Хорошо.
Мадам Берт. А Шарль?
Гастон. Превосходно.
Мадам Берт. А Роз?
Гастон (слегка смущаясь — он уже давно не видел сестры). Роз! Ну что ж, Роз тоже хорошо. И даже очень хорошо. Ты же знаешь, модные магазины всегда процветают, все эти шляпки и ленты…
Мадам Берт (слегка пожав плечами). Хорошо, если так…
Гастон (переходя в атаку). А вот ты мне лучше скажи. У тебя, кажется, завелись новые друзья? Что из себя представляет этот сапожник? Он действительно так интересен?
Мадам Берт (улыбаясь). Он много чего повидал в жизни.
Гастон. А… твоя новая подружка?
Мадам Берт (подымаясь и беря со стола шляпку, суховато). Слушай, Гастон, я рада была узнать, что Симона и Шарль хорошо себя чувствуют, рада была повидать тебя, но сейчас мне надо уходить…
Мадам Берт явно наслаждается растерянностью Гастона. Ему ничего не остается, как подняться с места.
Гастон. Да и мне тоже надо уходить… тем более что я не получил номера, — я еще не успел тебе этого сказать… Ты же знаешь, гостиницы в это время сезона всегда переполнены…
Он кашлянул. Она не говорит ни слова. Неловкая пауза.
Гастон. На обратном пути я буду проезжать мимо кладбища. Не могу уехать, не преклонив колена на могиле своего отца. И вот я подумал — может быть, и ты… Ты не хотела бы поехать со мной?
Мадам Берт. Да ты можешь и один туда съездить. В седьмом ряду, третья могила направо. А мне пора идти…
И решительным шагом она первой выходит из дома.
Бар Шарло. День.
На террасе за столом сидят Гастон и Альбер.
Альбер. А почему я должен быть снисходителен к ней? Я тебя спрашиваю, почему?! В конце концов, деньги, которые она проматывает, — это же наши деньги! Конечно, Гастон, тебе легко говорить! У тебя нет такой нужды, и ты можешь относиться к этому с юмором…
Гастон (прерывая его). Ты заблуждаешься, Альбер! Если мне приходится вести определенный образ жизни и даже позволять себе кое-что лишнее, так ведь этого требует мое положение. Но поверь, мне это не так легко дается! Дело, которое не разрастается, быстро приходит в упадок, хиреет. И управлять им нужно уверенной рукой… Нужно предвидеть малейшую неожиданность, любой расход… Так что франк и для меня тоже франк! Не у тебя одного заботы!
Альбер (громко). Если ты намекаешь на деньги, которые я тебе должен…
Гастон. Да что ты, Альбер! Во всяком случае, не так, как ты себе представляешь… Правда, я хотел тебе сделать одно предложение. Слушай, мы же оба с тобой занимаемся перевозкой…
Во взгляде Альбера, уже предчувствующего, что может последовать за этими словами, — беспокойство.
Гастон…и к тому же — братья! Я вот только что говорил тебе, что дело, которое не расширяется, неминуемо приходит в упадок. (После паузы.) Так вот, эти деньги, которые ты мне должен… почему бы их не засчитать как мой пай в твоем деле? У меня большой опыт в транспортном деле, почему же им не воспользоваться?!
Альбер берет стакан и утыкается в него носом.
Гастон. Конечно, я тебя ни в коем случае не вынуждаю! И ты это знаешь! Нет-нет! Подумай! И не торопись с решением… скажем, до осени…
Надпись: «ИЮНЬ».
Эстак. Станция обслуживания автомобилей. День.
Мадам Берт с Розали входят в гараж, где рядами стоят машины. Слышится шум мастерской.
Обе женщины в сопровождении хозяина станции мсье Дюфура подходят к видавшей виды малолитражке, вероятно, только недавно приведенной в более пли менее приличное состояние.
Мадам Берт обращается к Розали:
— А такую ты тоже сумеешь вести?
Розали и Дюфур смеются.
Дюфур уверенно, как хороший купец, расхваливает свой товар:
— Поверьте, мадам Бертини, это исключительный случай! Прежде всего это самая экономичная и самая выносливая машина, какую только можно себе представить. Она уже прошла сто тысяч километров. С первого взгляда вам может показаться, что это слишком много…
Мадам Берт отмахнулась — мол, ничего в этом не смыслю.
— Но ведь я только сейчас отремонтировал мотор, вам остается лишь сесть и поехать. Совсем как новая! — Он открывает дверцу, которая поскрипывает.
Мадам Берт прислушивается:
— Скрипит…
— Да это ничего, пустяки. Смазать немного, и все… — успокаивает ее Дюфур.
Они обходят машину сзади, и мадам Берт склоняется над помятым амортизатором.
— И эта перекладина погнулась.
Дюфур стремительно подбегает.
— Да это пустяк! Выпрямить, и все! Американский амортизатор! Счастье, что он только погнулся! С обыкновенным амортизатором знаете какая была бы авария?!
И, став с правой стороны машины, Дюфур снова быстро перечисляет все достоинства машины:
— Как вы можете убедиться, хозяин был заботливый! Хороший багажник, американские амортизаторы, двойное зеркальце, фонари, подфарники — все отхромировано, покраска хорошо сохранилась! Сразу видно — человек был влюблен в свою машину.
