Снейп, услышав такое предположение, едва не выронил вилку.

— Извините, но бред — причём первосортный! — сейчас несёте вы, — он посмотрел на неё очень сочувствующим взглядом. — Могу предположить, что в Азкабане Блэк окончательно тронулся умом, так что от него можно ожидать чего угодно…

— Ну нет, я ведь тогда столкнулась с ним на лестнице — в ночь на Хэллоуин, я не почувствовала эмоционального фона душевно больного человека, — решительно заявила она. — Я с мамой как-то раз помогала в госпитале и могу отличить.

— Не то, чтобы я не доверял вашим ощущениям, но повторюсь: Блэка я знаю давно. И вообще — что вы хотите предложить? Вы опять загорелись желанием его поймать? Зачем это вам?

Иванна задумчиво погрызла черенок вилки и пожала плечами.

— Раньше у меня была цель — избавиться от причины пребывания дементоров в окрестностях школы, — объяснила она. — Сейчас мне хотелось бы поговорить с ним об Азкабане. Меня как эмпата интересует — каким образом он, проведя столько времени среди дементоров, сохранил такую бодрость духа…

— Как эмпата — или всё-таки как любовницу бывшего Пожирателя Смерти? — с многозначительной миной глянул на неё Снейп.

Иванна испытала желание укоризненно покачать головой и погрозить пальчиком на такие наивные подковырки. Вместо этого она вернула ему чуть удивлённый взгляд и невинно уточнила:

— Это вы сейчас себя имели в виду?

— Нет, одного нашего общего друга, — возразил слегка расстроенный её невозмутимостью Снейп. — Чьими стараниями меня, кстати говоря, едва не отправили в Азкабан.

— Ну, во-первых, я ему не любовница, а, во-вторых, чего вы все до него докопались? — хмыкнула Иванна, поняв, что тему Блэка в Азкабане ей может раскрыть только сам Блэк. — И до меня, кстати, тоже. У Дамблдора вашего, должно быть, паранойя. Он что — считает, что Игорь плетёт заговор с целью возрождения культа Волдеморта? …А то и его самого?

— Всё может быть, — пожал плечами Снейп. — Вдруг вы приехали в Великобританию с целью оповестить местных бывших Пожирателей о каком-то важном грядущем событии и призвать их обратно к служению Тёмному Лорду? Ваш приятель владеет массой интересной информации, с помощью которой можно оказывать влияние на массу интересных людей…

— Не волнуйтесь, все свои амбиции по оказанию влияния на интересных людей он успешно реализует в рамках своей нынешней должности, — отмахнулась Иванна. — Это у Дамблдора в подчинении человек двадцать профессоров, да сотни три учеников, и у него остаётся куча свободного времени на всякую ерунду. А у нас один только курс — около двух сотен голов, плюс профессора, плюс доценты и аспиранты. Про обслугу я вообще молчу — одними домовыми не управляемся.

— Вам, как особе приближённой, разумеется, виднее… — с наигранным энтузиазмом закивал Снейп.

— Можете не стараться. Я уже сказала, что сегодня не в силах обижаться на дурацкие шуточки, — зевнула Иванна.

Закончив «завтрак», они разошлись по своим делам. Иванна, как и планировала, оккупировала ванную МакГонагалл, где уже привычно погрузившись в ванну и стараясь держать раненую ногу над водою, смогла спокойно всё проанализировать без опасения быть «подслушанной». Впрочем, анализировать уже не было ни охоты, ни необходимости. Нормальность произошедшего не вызывала у неё никаких сомнений. Обновлённый стиль общения стал сильно напоминать тот, что сложился у них в переписке, и по которому она успела порядком соскучиться. Уже одно это стоило того, чтобы разок поступиться здоровым правилом не мешать работу и личную жизнь.

«Интересно, можно ли считать, что мне было оказано особое доверие?» — подумала Иванна и захихикала, сделав зарубку как-нибудь ввернуть этот вопрос, в случае, если Снейп опять начнёт подкалывать её в отношении Каркарова. Вспомнив о последнем, Иванна сосредоточенно сдвинула брови и велела себе не забыть написать ему о казусе с зеркалом, чтобы случайно переживать не начал из-за того, что она не отзывается.

Любовница… Вспомнив слова Снейпа она невольно рассмеялась. Если бы всё действительно было настолько просто… Впрочем, нет, лучше как есть. А то было бы совсем скучно.

Бывали моменты, когда она готова была продать душу, лишь бы избавиться от своих ментальных талантов, но по прошествии времени всё же признала, что при правильном обращении это больше дар, нежели проклятие. И этот постулат с регулярной периодичностью оправдывал себя — главное, действительно не забывать о контроле.

========== Глава 45 — Интерлюдия ==========

Конец 1983 г. — 1984 г.,

Дурмштранг, воспоминания Иванны.

Помимо ночных посиделок и исследовательской работы в новом учебном году у Иванны нашлось свежее оригинальное развлечение. Профессор Сальватьерра в середине января вдруг заявил, что лекции читать он больше не желает, мотивируя тем, что в лекционном зале ему стоять холодно, и вообще, чем один раз рассказать, ему проще сто раз показать. Каркаров, не доверяя ни одному из четырёх подведомственных Сальватьерре доцентов, решил взять дело в свои руки. Позже, уже занимаясь подготовкой первой лекции, он признался Иванне, что выступление в лекционном зале наверняка будет стоить ему нервов — непереносимость помещений типа амфитеатра с определённых времён шла у него рука об руку с непереносимостью браслетов. Иванна великодушно сказала, что может поприсутствовать на его лекции, если ему кажется, что это поможет. Каркаров её предложение принял с энтузиазмом, так что в один прекрасный день — точнее, раннее утро — ей пришлось заставить себя проснуться, забросить дела в мастерской и идти вместе со студентами выпускного курса в лекционный зал. Место на самом верхнем ряду пришлось отвоёвывать у сонных лоботрясов, которые, очевидно, на утренние лекции ходили исключительно с целью досмотреть последние сны. Она разложила перед собой заметки и блокнот, собираясь по обыкновению попытаться упорядочить свои хаотичные записи, но воплотить эти планы в жизнь ей не удалось.

Каркаров всегда был блестящим лектором, способным c лёгкостью держать любую аудиторию, но во времена своего ученичества Иванна не особенно любила его лекции. Никакая ораторская харизма и захватывающая подача материала не могла скрыть от неё едва заметный идеологический и политический оттенок этих лекций. Ни Янко, ни Аде, например, это совсем не мешало в усвоении материала.

У Иванны же был несколько иной взгляд на всё это. Как-то раз, отец при ней весьма экспрессивно высказался в адрес одного древнего французского рода, ратующего за чистоту крови, поименовав его представителей мужеложцами и кровосмесителями. Объяснить ребёнку значение своих слов он затруднился, спихнув эту головную боль на Елизавету. Та мужественно призвав на помощь науку, популярно растолковала ей оба явления. Первое было объяснено на примере двух котов дочери елизаветиной подруги-магглы. Коты были кастрированные, но это не мешало им периодически изъявлять друг к другу страсть ко взаимному удовольствию, что довольно часто приводило наблюдателей в сильное замешательство. Мужеложцы, говорила мать, хоть штука и противоестественная, но не очень вредная для рода человеческого — от их любви генофонд не портится, потому, в целом, пусть живут. Неизвестно, насколько, в данном случае, стерилизация повлияла на их половое поведение, причины явления сложны и не до конца изучены. На примере египетских фараонов Елизавета подробно расписала, чем чреваты близкородственные браки. Иванна была очень удивлена, так как на слух ей показалось, что кровосмесители — это как раз те волшебники, кто не сильно заботятся о чистоте крови, и заводят семьи с магглами. Таким образом, вооружённая знаниями, она всегда кривилась, когда после лекций её сокурсники с горящими глазами обсуждали какую-нибудь идею из области чистоты крови, прозвучавшую глубоко между строк. При этом она не могла не восхищаться, как же ловко удаётся Каркарову вложить в их головы ту или иную мысль так, что казалось, будто они сами до неё дошли.

Сейчас, спустя несколько лет, Иванна слушала уже слышанную ранее лекцию по родовым проклятиям, внимая с открытым ртом. Ни малейшего намёка на идеологию — чистая информация, аккуратно и логично систематизированная, разбавленная реальными примерами. Окинув аудиторию взглядом, Иванна обнаружила, что внимание всех студентов находится во власти Каркарова. Даже её нерадивые соседи слушали, затаив дыхание. Факт того, что в рейтингах популярности у женского населения Дурмштранга директор с лёгкостью обходил молодых доцентов и уверенно делил первое место с очевидным красавчиком Сальватьеррой переставал вызывать недоумение после первых пяти минут лекции.