— О, блудная дочь отыскалась! — голос и выражение лица матери являли замечательную картину искренней радости, удивления и лёгкой ехидцы.
— Мам, извини, я тут так погрязла, что напрочь обо всём забыла, — жалобно протянула Иванна. — Мне очень стыдно, правда. А папа где?
— Мирослав опять на собрании, — поморщилась Елизавета, рассеянно убирая за ухо выпавшую из причёски прядь.
Иванна вдруг заметила следы тревоги на лице матери. О подробностях расспрашивать она не стала, почувствовав, что мать не расположена обсуждать это.
— Вот чёрт, — охарактеризовала Иванна. – Да, кстати, — вспомнила она. — Если вдруг увидишь Игоря — не говори ему, что я в Хогвартсе, он мне мозг выест.
— О, нет! Я же тебе говорил, держись подальше от Снейпа! — раздалось откуда-то извне зоны видимости.
— Не буду, — рассмеялась Елизавета. — Ты ему уже сама всё рассказала.
— Госпожа Мачкевич, разрешите мне поговорить с Ивой?
— Держи. Вы тут общайтесь, я пока к котлу отойду…
Картинка в зеркале совершила головокружительный пируэт, когда Елизавета передавала зеркальце, после чего в центре возникло лицо Каркарова.
— Уезжай оттуда как можно скорее! — чуть ли не задыхаясь, потребовал он. — Ты слышишь?!
С их последнего разговора прошло около месяца, и Иванна была поражена, насколько изменилось его состояние. Он выглядел постаревшим лет на десять и смертельно уставшим. В тёмных волосах появилась заметная проседь, под глазами залегли тени, кожа приобрела какой-то землистый оттенок.
— Ты что там делаешь? — проигнорировала его речь Иванна, в глубине души подозревая, что знает ответ.
— У меня кончились запасы твоего зелья, кроме госпожи Мачкевич мне обратится не к кому, — лихорадочное выражение на его лице вдруг сменилось апатией. — Чёртовы сны вернулись, это невыносимо, — глухо произнёс он, глядя куда-то мимо зеркала.
— Понятно, — вздохнула Иванна. – Эй, погоди, что значит — закончились запасы? — спохватилась она. — Ты что, дозу превышаешь, идиот?! Почему ты со мной не связался? Ты совсем сбрендил?! — заорала она, вскочив со стула. — Я же тебе говорила, какие могут быть последствия!
— Плевал я на последствия, — безразлично ответил Каркаров. — Я всю неделю не мог заснуть. …Не могла бы ты вернуться? Пожалуйста.
— Ма-ам, увеличь количество асфодели в два раза, и прибавь, наверное, грамм «лунной пыли»! — велела Иванна.
Её раздирали внутренние противоречия. Тон, которым он попросил вернуться, почти напугал её. В памяти мгновенно всплыл восемьдесят первый год. Состояние Каркарова после возвращения из Азкабана было, конечно, несравнимо с нынешним, но общие тенденции прослеживались.
— Слышу, слышу. Я уже. Подкорректировала кое-чего в твоём рецепте, — раздалось в отдалении. — Интересная наработка, да. Но не без огрехов, — добавила Елизавета, отобрав зеркальце у Каркарова и появляясь перед глазами дочери.
— Мам, вдолби, пожалуйста, ему в голову, что нельзя увеличивать дозу! — потребовала Иванна.
— Обязательно, — пообещала Елизавета. — А ты не думай об этом, по крайней мере — сегодня. Всё, до связи! — решительно оборвала она сеанс.
Иванна отложила зеркальце и потёрла лоб. Да уж, подарочек ко Дню рождения… Подавив совершенно неуместное чувство вины и порыв всё бросить и срочно начать паковать вещи, она взяла второе зеркальце и связалась с Янко. Тот чрезвычайно обрадовался, выпалил миллион поздравлений и с самым заговорщическим видом сообщил, что её подарок ожидает её в саду возле родительского дома.
— Ох, я заранее начинаю бояться, — сделала большие глаза Иванна.
— Да брось, там ничего опасного, — отмахнулся Янко. — Моя новейшая разработка!
Янко по окончании Дурмштранга подался в индустрию красоты и, совместно с Иванной и их общей подругой-сокурсницей, уже года два как был владельцем процветающей фирмы, производящей волшебные косметические средства и артефакты. Это приносило Иванне вполне стабильный доход и позволяло не ломать голову над вопросами поиска средств на исследования для диссертаций.
— Ну, посмотрим-посмотрим, — хмыкнула Иванна.
— Я тут недавно в нашу альма-матерь наведывался, присматривал потенциальные кадры, — сменил тему Янко. — Видел твоего любимого мужчину, что-то он совсем плох в последнее время. Не по тебе ли тоскует?
— Ты про Игоря, что ли? — нахмурилась Иванна. — Да нет, он на своей теме, — уклончиво ответила она.
— Ну, понятно, у вас там особые нюансы, — хмыкнул Янко. – Ой, прости, меня тут срочно зовут посмотреть что-то, — засуетился он. — Рад был тебя видеть!
Изображение в зеркальце пропало. Иванна отложила артефакт и схватилась за голову. Может, правда, бросить всё, и уехать отсюда? Если Каркарова настолько скрутило, что это заметил даже Янко, которому обычно наплевать, как кто выглядит, если это не касается их продукции, то дело действительно начинает пахнуть керосином…
========== Глава 30 — Интерлюдия ==========
Январь 1982 года, Дурмштранг.
Воспоминания Иванны.
Весна в восемьдесят втором году для Иванны началась в середине зимних каникул. Схлынула новогодняя и рождественская суета, все визиты к родственникам и друзьям, и все визиты родственников и друзей были совершены, а впереди оставалось ещё чуть меньше двух недель свободного времени. Делать было категорически нечего: мать пинками гнала её из лаборатории — иногда даже из библиотеки — говоря, что на каникулах нужно отдыхать.
Ранним январским утром спустившись в гостиную родительского дома и устроившись перед камином с чашкой кофе со сливками, она осознала вдруг царящую вокруг безмятежную тишину (все домашние ещё спали) и ощутила некое смутное беспокойство. Никто не носился вокруг, не шумел, никому от неё ничего не было нужно — это было прекрасно, но как-то непривычно. Строго говоря, вокруг неё носились и требовали участия в своих играх многочисленные представители кошачьего прайда, которые, похоже, планировали в скором времени занять все свободные поверхности в доме Мачкевичей, но они столь органично вписывались в любую обстановку, что в расчёт не брались. Примерно на середине чашки, Иванна решила, что она, должно быть, мается от безделья, и потому сообщила за завтраком, что хотела бы пригласить пару друзей в гости.
В качестве «пары друзей», разумеется, на следующий же день прибыли Янко и Адя. Их присутствие заставило Иванну оставить рефлексии. Несколько дней они старательно наводили ужас на окрестности Белграда, затем отправились в Сплит в гости к Янко, после чего завершили свой тур под Челябинском в родовом поместье Песцовых. Оттуда было рукой подать до школы, так что каникулы троица решила завершить здесь. Опять же, присутствие профессора Песцовой, пусть и в неформальной обстановке, ненавязчиво заставляло морально подготовиться к новой порции грызни гранита науки. И, собственно, именно в гостеприимных пенатах подруги Иванне открылась страшная правда.
Они сидели в комнате Ади, попивая свежеприготовленный глинтвейн, приходили в себя после катания с горки на санках и в качестве развлечения рассматривали старые фотоальбомы профессора Песцовой. Наткнувшись на снимок с выпускным курсом семьдесят девятого года и рассмотрев среди преподавателей персону тогда-ещё-не-директора Каркарова, Иванна выронила альбом и закрыла глаза ладонями, поражённая осознанием катастрофы.
— Коллеги, мы её теряем, — трагическим голосом возвестила она.
Видя, как переменилась в лице Иванна, её товарищи не могли не заинтересоваться причиной таковой перемены. Ощущая очень настойчивое желание постучаться лбом о столешницу письменного стола, Иванна спросила, не обратил ли кто из них внимания — на вечеринке по случаю сдачи экзаменов, не укусила ли её случайно Яблонская?
Товарищи недоумённо переглянулись, после чего Янко как обычно явил чудо проницательности, поинтересовавшись, не желает ли Иванна этим сказать, что внезапно влюбилась в их дорогого директора? В ответ на исполненный скорби взгляд Иванны, они с Адей разразились дружным гоготом, разбудив Адиного домашнего любимца, мирно дремавшего в круге света от настольной лампы угольно-чёрного шиншилла по кличке Снежок.
