— Вы помните, как Ива к вам недавно приезжала? — взял слово Каркаров. — Так вот, во-первых, мы тогда приезжали вдвоём, во-вторых, вы узнали, что Ива видела Бузинную палочку у Дамблдора, только эту информацию вы сами попросили стереть из вашей памяти вместе с другими подробностями того визита. Конечно, я не стану заявлять, что предвидел такой вариант развития событий, но отчего-то показалось правильным немного подправить конкретно эти воспоминания, всё-таки, мощный легендарный артефакт. Особенно, в свете того, что Воскрешающий камень оказался связан и с Волдемортом, и с Дамблдором разом. Камень мы с вами тоже обсуждали.
Грегорович недоверчиво посмотрел на Каркарова и потребовал вернуть воспоминания как было, всё равно, пока он здесь — а здесь, видимо, он останется ещё на неопределённый срок — они ему не навредят. Каркаров приступил к работе, и вскоре чертовски довольный Грегорович ухмылялся, припоминая подробности, поздравлял Мирослава с толковым зятем и допытывался, как это тот ухитрился так ловко спрятать следы изменения памяти. Каркаров честно признался, что ничего ловкого он не делал, а просто замаскировал всё под возрастную забывчивость и в качестве якоря выделил лютую ненависть Грегоровича к «неизвестному» вору — любые упоминания о похищенной палочке вызывали затмевающий всё всплеск ярости. Невнимательность Волдеморта Каркаров посчитал следствием его неполного восстановления — в прежние времена Тёмный лорд вряд ли позволил бы так легко себя провести. Да и живым бы не отпустил наверняка. Иванна, склонная разделить каркаровский скепсис в адрес уязвимости Волдеморта, предположила, что тот может быть слабее из-за уничтоженных «иголок», и призвала перейти к проблеме, ради которой, собственно, они и прибыли.
— Мама, папа, да и ты, деда, хорошо, что с нами — чем больше хороших мозгов, тем лучше, — начала она, жалея, что как обычно не продумала речь заранее. — Тут один наш друг оказался в крайне опасной ситуации и его нужно будет в любой момент начать спасать… И это очень серьёзно.
— Ну, уж понятно, что ты вряд ли собираешься просить помощи в том, чтобы отговорить Янко жениться на Яблонской, — хмыкнула Елизавета. — Судя по твоей мрачной физиономии, спасать нужно будет Северуса? Можешь на меня рассчитывать. Да на всех нас, конечно, — строго посмотрела она на скроившего сомневающуюся мину супруга. — Давай к сути: в чём подвох?
— Подвох в том, что почти наверняка нужно будет иметь дело с реанимационными мероприятиями, — опередил мучающуюся над лаконичной формулировкой Иванну Каркаров. — Северус сейчас, если вы не знаете, исполняет обязанности директора Хогвартса под бдительным надзором как минимум двух Пожирателей. Если я всё правильно понимаю, а я надеюсь, что так и есть, ему придётся маневрировать, чтобы защитить детей от новых «профессоров», — последнее слово он выплюнул с неприкрытой ненавистью. — Любая ошибка при таком положении вещей чревата летальным исходом, однако, полагаю, ошибок он будет избегать всеми силами и не оставит Хогвартс на откуп Пожирателям. Он наверняка знает, что при нынешней власти никто из действующих преподавателей «старой гвардии» не сможет обеспечить безопасность школы.
— Вот я не пойму, — сдвинул брови Грегорович, — как тебя только в Аврорат не завербовали с такими аналитическими навыками, общей осведомлённостью, нестандартным подходом к чарам…
— …ещё кучей разнообразных талантов и повышенной лояльностью, — ехидно подхватил Каркаров. — Вы действительно думаете, что профессора Основ Тёмных искусств после Азкабана до директора повысили исключительно за красивые глаза?
— Я тебе больше скажу, деда, — ухмыльнулся Мирослав. — Сейчас уже можно. Московское Минмагии завербовало его в семидесятых, чтобы в теме планов Волдеморта быть. Дело было настолько секретное, что я не знал до последнего. Представляешь, как я удивился, когда мне за содействие Аластору Муди вместо премии по шапке выписали? Мол, поторопился ты, дружок, товарища передавать по этапу! И то, напрямую никто ничего не говорил, это я по оговоркам распутал… Ты жене-то рассказал или всё конспирируешься? — спросил он у Каркарова. — Я ведь действительно не знал. Ива, и ты прости, с меня молчать потребовали, я как мог намекал.
— Всё нормально. С полгода тому назад рассказал, — кивнул Каркаров. — Когда она сама догадалась. С меня, вообще-то, приказа о неразглашении никто не снимал.
— А я уже ничему не удивлюсь, — хмыкнула Иванна. — Даже если, например, выяснится, что ты вдобавок занимался регулированием популяции прыгучих соплеглавов или в цирке с фокусами выступал.
Для неё это действительно не стало каким-то откровением или сенсацией, просто в один прекрасный день головоломка, которую она даже не собиралась сознательно разгадывать, сложилась сама собой — слишком уж белыми нитками была шита официальная легенда. До того момента Иванна была уверена, что Московское Минмагии взяло его в оборот по возвращении из Великобритании, но, поняв истинное положение вещей, признала, что версия с более ранней вербовкой гораздо логичнее и понятнее. Претензий к отцу с его содействием английскому коллеге она не имела: Мирослав делал свою работу, злиться на него было бы глупо.
В любом случае, первым порывом было учинить любимому супругу разнос за то, что сразу же не обратился за помощью по поводу азкабанских последствий к «тайному начальству», но, подумав, Иванна решила, что всё и так идёт нормально, и не стала. Тем более, Каркаров, словно прочитав по её лицу невысказанное, без обиняков объяснил, что во-первых, не очень соображал тогда, а во-вторых, опасался, что ему не поверят и решат, что он какие-то сомнительные комбинации разрабатывает.
— Вообще, мою работу в целом твои слова вполне отражают, — пожал плечами Каркаров.
— Ну, вы все даёте! — расхохотался Грегорович. — Ладно, возвращаясь к делу… выходит, нужно вашего приятеля снабдить сторожком, следящим за состоянием его здоровья, и маячком-ориентиром для портключа. Вы не знаете как и когда с ним может приключиться неприятность, поэтому просто следите, например, за его пульсом и дыханием, и в случае опасности направляете портал, забираете его и переносите в безопасное место. Я себе правильно представляю?
— Безопасное место можно организовать здесь, я знакома с хорошими неболтливыми реаниматологом и колдомедиком, — сказала Елизавета.
План обретал первые зыбкие, но вполне конкретные очертания, Иванна воспрянула духом и только успевала кивать. Ей очень хотелось верить, что удастся обойтись без Елизаветиных неболтливых специалистов, но здравый смысл подсказывал, что надежды мало. Про маячки она начала думать ещё раньше, даже хотела задействовать свою Ложу для проработки вопроса, но не рискнула привлечь посторонних, так что уверилась в реальности такого плана только после того, как это озвучил дед. Вариант с носимыми амулетами отпадал сразу, вживлять что-либо под кожу было сложно и не менее опасно в плане обнаружения, поэтому он был оставлен как запасной. Когда Иванна рассказала о своих защитных рисунках, Грегорович оживился и потребовал предъявить ему результаты; Мирослав с Елизаветой, впрочем, тоже не остались равнодушны к творчеству дочери. Каркаров терпеливо выступил в качестве наглядного пособия.
После коллективного изучения защитного «браслета», решено было действовать в этом направлении. Грегорович пообещал найти нужную литературу, уверив, что сторожок пульса и дыхания таким образом создать можно точно, что же до аппарационного маячка — тут думать и советоваться надо. За те несколько дней, что Грегорович проводил изыскания, Иванна едва насмерть не рассорилась с любимым супругом из-за разногласий во взглядах на вопрос «кому ехать рисовать знаки?». Каркаров наотрез отказался отпускать её куда-либо, где в пределах досягаемости заклинаний ошиваются Пожиратели, Иванна в ответ точно так же наотрез отказывалась отпускать в аналогичные условия Каркарова, мотивируя это тем, что если на глаза тех же Кэрроу попадётся она, проблем будет несоизмеримо меньше, чем если они обнаружат, что Каркаров жив и здравствует. Предложенное Мирославом решение с привлечением третьих лиц оба единогласно отвергли. Неизвестно, сколько ещё они спорили бы, не вмешайся Грегорович. Не теряя времени, он аккуратно обсудил проблему с «надёжными знающими людьми» и вернулся с новой проблемой, огорошив мрачных спорщиков вопросом: обладает ли кто из них опытом рисования миниатюр, твёрдой рукой, острым глазом и банальной внимательностью? Каркаров поручился только за внимательность, признав, что для рисования мелких деталей рука у него, скорее всего, слишком тяжёлая. Иванна, которая самокритично не признала за собой ни один из перечисленных талантов, хмуро попросила развить тему. Вместо ответа Грегорович протянул ей два пергамента.
