- Вова, без мамы ты можешь рассказать мне все? - спросил Лев у брата.
У Сарынина в груди что-то дрожало, когда он слышал, как его называют Вовой. В прошедшее десятилетие вокруг него только и звучало: "Вован! Вован!" И вроде бы даже приятно слышать "Вова", но ведь нельзя расслабляться (чувствуешь себя маленьким и голым, когда ты - Вова, а Вован - это крепкий панцирь, и его еще надо наращивать и наращивать)... Время непонятный партнер, с ним не договоришься... Позавчера только получил паспорт, а вчера уже отпраздновали тридцать четыре годика.
Да, Вован был когда-то Вовой. Признаки Вовы: он выпускник среднего авиационного училища, где его научили лепить квадратные сугробы из снега. Дежурный офицер всегда проверял, одинаковой ли высоты и ширины эти белые монолиты. Но Вова сумел сохранить в себе кое-что человеческое, потому что был раздолбай. Жена появилась внезапно (приехала заведовать клубом). До этого она год работала завклубом в Частинском районе, и Валерия Валерьевна за глаза называла ее: "Заслуженная артистка... Частинского района". Не успел Вова прослужить в Восточной Германии и полгода, как спешно началось выведение (оно же разворовывание) советских войск. Мыкались по стране, пока не осели в Перстищах под Москвой. Вова, в глазах которого еще можно было разглядеть квадратные сугробы, в конце концов устроился на частную фабрику воздушной кукурузы. Это бывший гараж, который раньше не мог и подумать, что в нем развернется такое производство: выработка денег из сладкого воздуха. Теперь уже Вова резко переменился в Вована. И месяц так на пятый, обоняя слащавую кукурузную пыль, просчитал: произвести пакетик воздушной кукурузы обходится в рубль, а выручаешь за него четыре! И какая песня: для этого нужны всего лишь крупа да сахар!
Тут Вован вспомнил про свое образование. Он разобрался в станках, сделал их чертежи и заказал в Питере. Деньги-то еще были. При расформировании войск в Германии отцы командиры не скупились: гони вот машину к договорному немцу за сто километров, а в трехосном грузовике тонны пайков НЗ, обмундирование, медикаменты. И платили наличными...
Станки и семью Вован перевез в Волобуй, за триста километров от Перстищ. Так пошли дела, что он каждый день взлетал с кровати как бы в сладком испуге. Через полгода в руках уже было пять миллионов - все же рублей, но все же миллионов! В последнюю неделю полсотни продавцов, как пчелы, приносили каждый день ему с подмосковных дорог сладкий денежный навар. Воздушная кукуруза - это ведь расслабление, отдых для водителя... И как же возмутился Вован, когда через дорогу в Волобуе открылась фирма "Кукурузина".
Оказывается, Балашут, один из самых бойких и дельных помощников, три месяца уже являвшийся его компаньоном, срисовал, егерь кошачий, чертежи станков!
- Я, - кричал Вован, - за триста километров отъехал от Перстищ, чтоб не мешать бывшему хозяину. А этот вор укоренился нагло через дорогу! Где у него была совесть, там хрен вырос! Доход упал вдвое... Он мне раньше говорил, что их род - из тех пугачевских отморозков, а я не насторожился...
- Их же Екатерина развесила по ветвям еще густых тогда уральских лесов, - заметил Лев.
- Молодец, матушка, молодец! Но не всех, видать, развесила...
Скрываясь у матери, Вован думал: дурак же я! И эти - упавшие вдвое доходы... были хороши. Нет, зачем-то взбесился, не выплатил уже независимому Балашуту его долю за три месяца, а он и нанял бригаду! Включили счетчик, и там почему-то быстро набежала сумма гораздо большая, чем стоит вся фирмушка Вована.
- Фабрику отняли, но жизнь-то... ты спохватился - унес! - утешал брата Лев. - Конкуренты рано или поздно появляются.
- Конкуренты - да, но нужны какие-то правила игры. А тут пошел такой головняк!
- Может, вам на север уехать? Там вряд ли вас найдут - север большой.
- Лучше маленький юг, чем большой север, - сказала Женя.
Валерия Валерьевна вышла из своего подъезда и увидела объявление на двери. Хотела достать очки и прочитать: наверное, воду отключат - надо запасти. Но очков не было, они в другой сумке. Старость - это когда одни очки дома на столе, другие - в сумке, а хочется на запас еще пару очков в дупла деревьев спрятать - на случай, когда не ту сумку взяла. Подниматься на пятый этаж? Если в парикмахерской очередь, как она будет читать английский роман? Но нет. Сегодня так мало сил...
Парикмахерша Алевтина Сергеевна работала с ее волосами, как скульптор, отсекая от серебристого монолита все лишнее:
- Какие у вас густые кудри, Валерия Валерьевна, - придется от корней еще проредить, а то во все стороны они будут дыбиться... А ходок-то наш разыскал нас. Узнал, что мой Коля выучился на зубного техника: "Сынок, сынок". А сам все годы прятался от алиментов. И вдруг любовь такая, почему? Оказывается, ему зубы надо вставлять. Зубы ему Коля восполнил, а он не заплатил ни копейки: снова исчез...
Валерия Валерьевна взмахами ресниц (отнюдь не кивками) устанавливала ежесекундную обратную связь с парикмахершей - надо ее выслушивать! Но в узкую паузу втиснула свое озабоченное: "Сколько седых волос!" Алевтина Сергеевна глядела на нее несколько секунд с таким текстом во взгляде: "Посмотрите налево и направо - там у них на головах сплошные сугробы!" Затем вздохнула и сказала:
- Мы, парикмахеры, называем это: серебряная молодость!
Валерия Валерьевна за то и любила Алевтину Сергеевну, что та источала целебные слова. А то иные брякают пластмассовыми словами...
- А про вашего сына, Валерия Валерьевна, мы читали в газете "Планета Урал". На фотографии он - копия вы, только с бородой.
- Я вам все объясню: у него жизнь перепуталась. Юноши бывают романтичны, а Лева сначала был отличник, с ясным умом, деловой... А теперь стал романтиком.
- Он в самом деле верит, что из курвы можно сделать... нормальную женщину?
- Ходит по такой слякоти, ноги каждый день мокрые... Беспрерывно кашляет. Уговаривает их часами, а отдача за год какая? Три девушки согласились бросить это дело. Лева устроил их работать и считает, что хороший результат.
Тут все волосяные дизайнерши стали с жаром подсчитывать, сколько женщин он сможет спасти за десять лет, за двадцать.
- Ему сейчас сорок пять?! Эх, поздно он начал, но вполне может прожить еще лет тридцать. Значит, получается девяносто да еще эти три - в сумме девяносто три девушки.
- А может, еще кпд будет каждый год нарастать на одного человека? Опыт-то с годами приходит в любой работе!
Они заполнили шумом обсуждения весь тесный салон красоты. Одна парикмахерша села в освободившееся кресло и стала на обратной стороне квитанции подсчитывать прогрессивный рост спасенных: три, плюс четыре, плюс пять... Зазвучали астрономические цифры, и под эту победную арифметику Валерия Валерьевна тихо расплатилась и простилась.
У подъезда своего дома она увидела "скорую", на носилках спускали ее Леву с задранной бородой, которому через час уже не будут страшны ни сутенеры, ни промокшие ноги.
