Участие в общей диверсии против х*ерыла Билли тоже новостью не стало. Когда мы сошлись на палках, я позволил отпустить себе шутку в адрес их безумства, на что был послан, вполне конкретно и очень даже понятно. Особого удивления это тоже не вызвало, а вот когда ее палка пару раз довольно ощутимо достигла цели, и она так откровенно порадовалась, что удалось утереть нос командиру, мне показалось неплохой мыслью проучить девицу слегка… Ну и… Я увлекся, если честно. Отец рассказывал мне про деда, наследственность у меня в плане жестокости… не очень. Поэтому приходится себя постоянно держать в руках, ежечасно, ежесекундно контролировать внутреннего зверя, как называет его отец. В переносном смысле, конечно. Отец всегда боялся, что станет таким как Маркус. Несмотря на то что деда я совсем не знал, я видел пейзаж отца и знаю, как выглядит его последний страх. Быть похожим на избивающего ребенка садиста не хотелось никогда. Тем более не хотелось быть похожим на избивающего женщину идиота. Но я вот… сподобился. Так что… Понимаю, что простые извинения тут не помогут, надо бы как-то реабилитироваться перед всеми… Да и перед ней тоже. Девица интересная и, может, если как-то попытаться наладить отношения…
— Ладно, — говорю я примирительно, обращаясь к ее спине. — Давай так. Дани, прости меня за излишне суровую тренировку. Скажи, чем я могу загладить свою оплошность?
— Знаешь, что меня всегда поражало в парнях? Любую х*йность, какую бы вы ни сделали, вы называете «оплошность», «недоразумение», «случайность»… Засунь себе эту оплошность в х*й, понял? И отвали от меня, знать тебя не хочу!
— Ладно. Я все понял. Ты обиделась. Причем обиделась не на меня, а на кого-то в своем прошлом, и теперь все у тебя виноваты. Только вот кому ты делаешь хуже, Дани? Я всего лишь хочу показать тебе озеро. Ты видела когда-нибудь Дружелюбное озеро?
Она останавливается и молчит, глядя куда-то в сторону. Ей явно хочется прогуляться, но гордость не позволяет так легко согласиться на мое предложение. Бл*, чего бы еще такого придумать?
— Дани! Ну хочешь, я на колени встану? Хочешь? — я бухаюсь на колени, при этом оказывается, что мы с ней почти одного роста. Мне это почему-то насмешило, она что, правда, такая малявка? Стараясь не улыбаться во весь рот, я стою перед ней на коленях. Она смотрит на меня, подходит неспеша… и залепляет мне такую смачную пощечину, что у меня звенит в голове, а среагировать я не успеваю.
— Это тебе за твою идиотскую, гаденькую улыбочку! И нечего играть со мной в эти ваши игры дурацкие!
Оригинально, ничего не скажешь. Медленно поднимаясь, я смотрю на нее, не мигая, и только теперь понимаю, что она, на самом деле, очень маленькая и хрупкая. Эта мысль позабавила чрезвычайно. Ах ты…
— Таааак, — нарочито медленно тяну я, — тебе, значит, драться нравится. Ну что ж, я не против. Давай, Дани, нападай на меня!
— А вот хрен ты угадал, милый, — улыбается ехидно. — Знаю я ваши эти штучки, ты прекрасно справишься со мной, а я опять буду избита. Нет уж-ки, хрен вам, расходитесь по домам! И потом... Знаешь, не хочется, чтобы твоя какая-нибудь пассия пришла и стала выяснять отношения со мной. Уволь, пожалуйста.
— Чего? — из-за резкой смены темы разговора, я даже не сразу понимаю, что она такое говорит. — Какая моя пассия? Дани, ты о чем?
— Да ладно тебе, Мат, самых лучших парней тут расхватали еще в пеленках. Да и вообще, так я и поверю, что будучи закадычным другом Алекса, вы не участвовали во всяких вечеринках, наслышана, наслышана. Ты что же думаешь, я в Эрудиции всю жизнь в библиотеке просидела. Видела я вас, какие вы там устраивали… Сходки…
Ах-ха-ха, ну как я мог забыть, точно, она же из Эрудиции! И знала нас, наверное, раньше, мы же всю подростковую свою жизнь почти там провели!
— Дани, а знаешь, — я подхожу к ней совсем близко и обнаруживаю, что ее макушка не доходит мне даже до ключиц. И чтобы посмотреть на меня в упор, девушке приходится задирать голову высоко вверх. Наклоняюсь и, почти касаясь ее уха губами, шепчу ей, — я, кажется, знаю твою тайну, — после чего сразу отстраняюсь и делаю несколько шагов в направлении костра.
— Какую еще тайну! — выкрикивает девушка и бежит за мной. — Что ты имеешь в виду?
Но я иду молча и невозмутимо, направляясь обратно к лагерю и победно улыбаясь про себя. Как я мог забыть, что лучшего всего брать девицу на любопытство!
— Нет у меня никаких тайн, не можешь ты ничего знать! — кричит она мне вслед.
— Могу, но не скажу тебе. Все, я освобождаю тебя от всех обязательств, можешь быть свободна, — я, развернувшись к ней лицом, пожимаю плечами и отворачиваюсь, точно зная, что теперь так просто она меня не отпустит. Ай, да я!
— Интересненько, вот как ты заговорил, значит, да? Придумал себе какую-то х*йность и будешь мстить мне за то, что я тебя отшила? А ну, стой!!! — она делает рывок вперед и встает у меня на пути. — И убери эту дурацкую ухмылку. Никуда ты не пойдешь, пока не скажешь мне, что еще за тайну ты про меня удумал!
— Хорошо. Я скажу тебе, — опять наклоняюсь к ней… Надо бы узнать, что у нее за духи? Я таких не припомню в Бесстрашии, кажется, это из Эрудиции. Терпкие, острые, как и вся она, с перчинкой, — когда мы окажемся у озера. — В голове легкий туман, и вышептывая ей слова на ушко, все-таки дотрагиваюсь до него губами. Она отпрыгивает от меня, как ужаленная, а на моих губах ощущение мягкой и нежной женской кожи. И в этот момент я отчетливо и ясно понимаю, что нельзя так надолго оставаться без девушки. Организм своего все-таки просит.
— Мало того, что ты садист, напыщенный козел, так ты еще и шантажист… — злобно глядя на меня, шепчет Дани, но я уже вижу, она согласна.
— Да, вот такое я дерьмо. Ну так как? Пойдем? — опять протягиваю ей руку ладонью вверх, она с сомнением на нее смотрит и снова переводит взгляд на мое лицо.
— А что, идти за руку обязательно?
— Здесь нет, а вот на подходе к озеру по-другому никак. Так что лучше, наверное, нам сейчас привыкнуть к такой интимной детали нашего свидания, чем впервые браться за руки на краю оврага.
Она покусывает нижнюю губу, медленно и очень осторожно вкладывает свою ладошку в мою руку. Я улыбнулся и повел ее вглубь леса.
Озеро Дружелюбное получило свое название за необычайную особенность. Зимой оно теплое, а вот летом, когда стоит невыносимая жара, оно становится прохладным, вода в нем кристально чистая, и окунуться туда просто душа просит. Даже сейчас, осенью там можно купаться, но многие не решаются из-за того, что на улице довольно прохладно. Конечно, к нему есть и безопасный подход, и идти к пляжу ближе, но я веду ее туда, где спуск к озеру с оврага довольно крутой. Почти отвесный. Там просто потрясающее место, будто отгороженное от всего мира и необычайно красивый вид.
Мы пробираемся сквозь лесную чащу, уже совсем стемнело и вокруг становится чертовски неуютно. Только сейчас я вспомнил, отец предупреждал о возможном нападении теней, и не учел, что не стоит соваться в чащу одним, но не отступать же теперь от задуманного. И тут я чувствую, что Дани довольно крепко сжимает мою руку и невольно улыбнулся. Про себя. Нет, это неплохая идея. Может, и не будет никакого нападения.
— Мат, а тут никаких животных нет? Ну там… волков каких-нибудь?
— Есть конечно, — на полном серьезе отвечаю девушке. — И волки, и медведи. Они обычно по ночам не выходят, дружелюбные их хорошо кормят. Так что сейчас они спят.
— Чем это дружелюбные их хорошо кормят, интересно? Нам самим еле хватает еды, а они...
— Ты слышала, что у бесстрашных есть трибунал, когда фракция независимо от всех судит своих членов? — перебиваю я ее бурчание, чувствуя, как девица кивает. — Ну так вот, у Дружелюбия тоже есть такой негласный суд. Они провинившихся… отправляют в лес и скармливают волкам… — я уже ржу в голос, а Дани некоторое время недоуменно смотрит на меня, а потом… бьет по плечу и тоже смеется.
— Ох, а начал-то… — хихикая, говорит Дани, — «у бесстрашных есть трибунал…», блин…
