Последняя их ночь, когда Зейн пришел к ней, устало откинул голову на закрывшуюся створку, а потом заключил ее в объятия была настолько фантастичной, что она до сих пор не может поверить, что ей все это не приснилось. Он любил ее, страстно, исступленно, нежно, и она плавилась, растворялась в нем и никак не могла насытиться его прикосновениями. Каждый раз, когда она вспоминала эту их ночь, в груди болело и скручивалось в тяжелый, тугой узел, не распутать. Она не выдержала тогда, уснула… Несколько дней до этого она провела в тревоге и неизвестности, а потом, когда он пришел… ей было так уютно и спокойно с ним, что Тания сама не заметила, как провалилась в сон. А, проснувшись, не обнаружила его… Испугалась, расплакалась опять… Все то время было взлетами и падениями, за несколько месяцев с тех пор, как Зейн забрал ее из города кочевников, кажется, что прошла целая жизнь… А сейчас ее существование заключается в тяжелом физическом труде. И в ожидании.
— Пенни, заканчивай быстрее! — кричит ей мать из дома. — Сколько ты будешь возиться всего с двумя простынями?
Девушка тяжело вздыхает и принимается отжимать неподъемную мокрую ткань. За спиной скрипит телега, и кочевница невольно оглядывается на звук — так редко что-то случается в их захолустье, что любое движение в диковинку.
Мужчины возвращаются с охоты. Это значит, что предстоит разбирать продукты их промысла, свежевать добычу, пристраивать ягоды. Все развлечение, пусть даже и тяжелое. Зато руки будут заняты и можно будет отвлечься от своих тяжелых дум.
Тания, как и все жители города, провожает глазами телегу и что-то в ней кажется ей странным. Мужчины сидят по краям, будто везут что-то большое, неужели подстрелили крупную зверушку — олени или лося? Это значило, что будет праздник, пир. Но отчего-то лица у мужчин были не радостные в предвкушении вкусного ужина, а смурные, будто они потеряли кого-то.
— Зак! — кричит девушка, заметив знакомое лицо. — Что везете?
Молодой парнишка поворачивается и, спрыгнув в телеги, направляется к ней. Он улыбается, хоть весь его вид выдает озабоченность.
— Мы стервятника поймали. Ранили его и привезли сюда. Выходим и сдадим бесстрашным, нам хороший куш за него будет!
— Так хорошо ведь, разве нет? — удивляется девушка. — Вы чего смурные такие?
— А ты не видишь, — нахмурился Зак. — Мерфи нет. Убили его. Они, стервятники…
Мерфа больше нет… Тания-Пенни широко распахнув наливающиеся слезами глазенки, смотрит на Зака и не может вздохнуть. Старший в их семье. То есть, не в их, конечно… В семье Тании… Но от этого не менее больно, ведь они вместе выживали, убежав с полигона недовольных…
— Ты что так расстроилась, любила его, что ли? — недоверчиво спрашивает Зак, подозрительно на нее косясь. Конечно, разве юродивая Пенни может кого-то любить? Ее основная задача не помереть, какая уж тут любовь…
— Нет, просто устала от смертей, — проговаривает Тания-Пенни, отворачиваясь от Зака. — Почти каждый день кого-нибудь теряем…
— Ну, не скажи, — парню явно хочется поговорить, и потеря одного из племени его не особенно напрягала, хмурое лицо он делал скорее потому, что так положено. — Последнее время мы на редкость хорошо охотимся и по новым правилам меньше попадаем под раздачу. Ладно, Пенни, мне пора. Ты попозже зайди к старейшине, скорее всего, он будет распределять дежурства, стервятника нужно будет сторожить и обработать его раны.
Тания-Пенни кивает и спешит вернуться к белью. За эти месяцы она показала себя как неплохая медсестра, крови она почему-то больше не боялась, а уколы и болезни она лечила очень даже неплохо.
Вечер затянул темным покрывалом маленький городишко, в доме Пенни все уже улеглись спать, а сама девушка потихоньку выбралась во двор. Она не стремилась ухаживать за больным стервятником, он убил Мерфа и Тания горела желанием отомстить. Ей было плевать на премии бесстрашных, не такие уж они были огромные. А Мерфи не раз спасал ей жизнь и не отомстить за него было бы подло.
Кочевница, надвинув капюшон на лицо и закутавшись в плащ, пробирается на самую окраину города, где в открытых больших загонах держат заключенных. Мужчина, почти по глаза заросший щетиной, это было видно в свете тусклых факелов, окружавших «тюрьму», лежит прямо на земле. Дыхание его частое и прерывистое, кажется, его как бросили, так и забыли о нем, и Тания легко выполнит задуманное. Скорее всего, он и так к утру умрет, но тогда брат не будет отомщен.
Девушка сделала шаг к клетке, и тут неожиданно мужчина поднял голову.
— А, это ты… Мне сказали, что кто-то придет обработать мои раны, — хрипит он, приподнимаясь с трудом. — Однако, не торопилась ты…
— Падаль, — презрительно бросает кочевница, заходя в клетку и вынимая нож. — Ты ответишь за жизнь Мерфи!
— Ээээ, девка, ты чего задумала… Слышь, ты того… не дури!
— Ты убил моего брата! Он мне жизнь спасал и не раз! А ты…
— Не трогал я никого! Я под пулю подставился, чтобы спасти этого чурбана, иначе чего ты думаешь они меня сюда приперли? У кого хочешь спроси! — в голосе стервятника нет ни намека на испуг, будто он был давно готов ко всему, одно только удивление. Он видит перед собой маленькую девчушку в плаще с капюшоном и ножом в руке, хрупкую как веточка, и в то же время воинственную, как… бесстрашная.
— Ты не врешь? — хмурится Тания, пристально разглядывая мужчину. Его движения… Манера держаться… Ей показалось, или она это уже где-то видела… — Кто ты? Как тебя зовут?
— Тебе что за печаль? Никак замуж за меня собралась?
— Вот еще, — вспыхивает девушка, снимая капюшон. — Почему я должна тебе верить?
— Потому что я не в том положении, чтобы врать, — твердо отвечает ей мужчина. Тания прищуривается, но в темноте не может разобрать его черт, чтобы вглядеться и рассмотреть его детально. Что-то в нем странное есть…
— Ладно. Я за аптечкой. И спрошу про тебя! И если ты убил моего брата…
— Иди, иди, примитивная… — бурчит мужчина и Тания, уже было повернувшаяся чтобы уйти, останавливается, как вкопанная.
— Что? — ошарашено спрашивает она. — Что ты сейчас сказал?
Мужчина за это время успел подняться на ноги, и когда девушка резко повернулась к нему, он внезапно четко разглядел ее лицо в свете, поблескивающих вокруг, факелов. Сердце пропустило удар и снова болезненно стукнуло в ребра. Не зря. Не зря ему показалось что-то знакомое в этой девице, в ее жестах, речи, словах… Конечно, сейчас она выглядит совсем по-другому, но вот взгляд, тот самый, который покорил его еще там, на мобильной станции Билли… Ничто не смогло изменить…
— Тания, — шепчет он, глядя, как стремительно глаза девушки наполняются слезами. Наконец-то… Наконец-то столько месяцев поисков, почти потерянная надежда… И вот она тут, не может двинуться с места…
— Зейн, — она закрывает ладошкой рот и ее плечи трясутся в беззвучных рыданиях. — Зейн… — только и может шептать она из-за душащих ее слез, когда он подхватывает ее, в одночасье обессилившую от облегчения и эмоций.
— Тания, я нашел тебя, нашел… Все это время тебя искал… И не знал, где ты можешь быть… Я люблю, я так люблю тебя…
Она, будто не веря, робко кладет руки ему на плечи, чтобы почувствовать, что все это не сон, а действительно происходит с ними. Неужели… это и есть тот самый второй шанс… Он обнимает ее, и все вернулось, каждое прикосновение, кричало о том, что это он, Тания чувствует, теперь чувствует… Кочевница отстраняется, заглядывая в глаза мужчины и сразу же все сомнения, если таковые оставались, рассеиваются без следа. Этот взгляд ни с каким иным не спутать.
Она тянется, прижимаясь к его губам, чувствуя, что земля под ногами как-то странно кружится. Он здесь, он с ней… Остальное… такая ерунда… Не его губы, но его поцелуи, не его руки, но его объятия, не его тело, но его сущность. Да, это точно он…
— Почему так долго, почему, — плачет она и не может никак осознать до конца, что он рядом. — Я уже не знала, что и думать, как такое возможно… Мы ведь погибли, погибли…
