— Карта? — быстро спросил Дамблдор. — Что еще за карта?

— Карта Хогвартса. Она была у Поттера. Поттер видел меня на ней. Поттер видел, как я ворую составляющие для Оборотного зелья из кабинета Снейпа. Он думал, что это мой отец, потому что нас одинаково зовут. Я тогда забрал карту у Поттера. Сказал ему, что мой отец ненавидит черных магов. Поттер поверил, что мой отец охотился за Снейпом.

Целую неделю я ждал, когда же отец явится в Хогвартс. Наконец однажды вечером карта показала, что отец добрался до школы. Я надел мантию-невидимку и спустился к нему. Он шел по краю Запретного леса. Потом появились Поттер и Крам. Я ждал. Я не мог напасть на Поттера. Моему хозяину он был нужен живым и невредимым. Поттер побежал за Дамблдором. Я оглушил Крама. Я убил своего отца.

— Не-е-е-е-е-ет! — горестно завопила Винки. — Мастер Барти, мастер Барти, что вы говорить?!

— Ты убил своего отца, — тихо повторил Дамблдор. — И что ты сделал с телом?

— Отнес его в лес. Прикрыл мантией-невидимкой. Со мной была карта. Я увидел, как Поттер побежал в замок. Он встретил Снейпа. К ним присоединился Дамблдор. Я видел, как Поттер выходит из замка вместе с Дамблдором. Я вышел из леса, обошел их сзади и догнал их. Я сказал Дамблдору что Снейп сообщил мне, куда идти. Дамблдор велел мне искать моего отца. Я вернулся к телу отца. Посмотрел на карту. Когда все ушли, я трансфигурировал тело отца. Превратил его в кость... Я надел мантию-невидимку и зарыл кость на свежевскопанной грядке перед хижиной Хагрида.

В комнате повисла гробовая тишина, которую; нарушали лишь судорожные всхлипы Винки. Потом Дамблдор произнес:

— А сегодня вечером...

— Я вызвался отнести Кубок в лабиринт, — прошептал Барти Крауч, — и там превратил его в портал. План моего хозяина сработал. Он вернул себе силу, и я буду вознагражден так, как никто из волшебников не смеет и мечтать.

Лицо его снова озарилось безумной улыбкой, и голова безвольно свалилась на плечо. Рядом с ним, не переставая всхлипывать и причитать, сидела на полу Винки.

(п.а. Конец вставки)

— А что насчет Крестника? — вдруг встрял настоящий Грюм, поддерживаемый Минервой. — Кто он?

— Сын Фауста Либефлема — Огненного, — безмятежно ответил Крауч.

Гарри не понял, почему испуганно выдохнула его декан, почему отшатнулся Снейп, почему настоящий Грюм скрипнул зубами и сжал кулаки, а в глазах Дамблдора заиграла сталь. И никто не заметил, как что-то блеснуло в глазах пленного.

— Зачем он Темному Лорду? — спросил директор.

Крауч безэмоцианально отвечал:

— Он все расскажет сыну друга. И тогда, когда Крестник узнает что вы сделали с его народом, он, как и его отец, встанет под знамена Лорда. Тьма и Огонь вновь пойдут по землям Британии. И жалкие поданные Её Влеичства вновь будуте ныть от страха в своих норах. И снова ночь обернется днем, когда от пожаров закипит Темза. Когда крики ваших отцов и плач матерей будут единственным, что вы будете слышать своими ушами. Ха. Ха-ха. Ха-ха-ха-ха.

Крауч засмеялся каким-то пугающим, ужасным смехом, в котором не было ни капли человеческого. Гарри впервые увидел перед собой такого же монстра, как и сам Волан-де-Морт.

— Кто такой Фауст? — спросил Поттер.

— Не сейчас Гарри, — отрезал Дамблдор.

Но, судя по всему, этот вопрос услышал Крауч и не смог противостоять сыворотке правды.

— Древний Ифрит, живший на этой земле. Последний из Фейри — Король Фейри. Мйо друг. Друг Темного Лорда, а так же мой командир.

— Лжец! — рявкнул Снейп.

Он взмахнул палочкой, а затем в кабинете повисла тишина.

Крауч лишился верха одежды. На его левой руке бледнела Черная Метка, она была совсем не такой яркой, как у Хвоста или тех Пожирателей, которые пришли на зов. Она была словно мертвой. Но вот Гарри перевел взгляд выше. На правой грудной мышце, прямо над сердцем, у Крауча-младшего была другая татуировка. Красная, словно огненная, она изображала оскалившегося, безумного демона, танцующего в языках пламени.

— Не может быть, — прошептал Снейп. — Ты из Огненной Шайки... но всех вас.

— Ликвидировали, — процедил Грюм. — Мои же люди. Но, как мы видим, не всех...

— Назови мне имя, — произнес Дамблдор. — Имя сына Фауста Либефлема.

Крауч замычал, было видно что он борется.

— Имя.

Лже-Грюм забился головой об стену, его пальцы задрожали.

— Имя! — вскрикнул директор, направив палочку на Пожирателя.

Барти открыл рот, первый звук сорвался с его уст, но в то же момент он вдруг заорал, а потом сомкнул челюсти. На мантию Дамблдора фонтаном брызнула кровь, а на пол упал откушенный язык. Барти засмеялся, он захлебывался кровью, но тыкал пальцем в сторону профессуры и смеялся. Волосы Поттера встали дыбом, его сердце сжал страх.

— Позовите Помфри, — спокойно произнес Дамблдор. — Мы должны узнать имя.

В этот самый момент Крауч вдруг поднял правую руку, привлек внимание директора, а следом оттопырил средний палец. Никто так и не понял, что произошло в следующий момент — все слишком ошалели от подобного. Но вот Барти метнулся на пол и вгрызся зубами в воротник своей рубашки. В следующий миг Снейп пытался что-то засунуть в пенный рот Крауча, но было поздно. Тот дернулся в последний раз и замер.

— Яд, — пыхтел Снейп. — В капсуле. Как старомодно.

— Как и у всех в Шайке, — покачал головой Грозный Глаз, помнивший, что они так и не взяли в плен никого, из отряда Огненного.

Дамблдор, презрительно глянув на труп, повернулся к настоящему Грюму.

— Мы должны найти Крестника, раньше него. Я знаю, что много прошу, стары друг, особенно, после того, что случилось, но...

— Я согласен! — резко кивнул бывший Аврор, скидывая руку МакГонагалл и опираясь на сундук, год служивший ему тюрьмой. — Я найду и приведу его к тебе, Альбус.

— Мы не знаем ни имени, ни внешности, ни...

— Поверь мне, старый друг, стоит мне лично с ним встретиться, и я его узнаю даже в облике дерева. Я не могу не узнать ублюдка, сына другого ублюдка, лишившего меня глаза и ноги.

Где-то на другом конце планеты

Проныра, вывалившись из портала, чуть не выблевал все свои внутренности. Межконтинентальный портал это тот еще аттракцион и Геб понял, что больше никогда не воспользуется этой фишкой.

— Мы тебя ждали, — произнесли рядом.

Ланс поднял голову и увидел фигуру в черном балахоне. Вокруг стояла молодая ночь.

— Ты опоздал, — произнесла другая фигура в точно таком же балахоне.

— Он не любит, когда его заставляют ждать, — вторила им третья.

Ланс взглянул на них, а потом уселся на свой Сундучище, та же принесенный порталом, только уже другим — работавшим в связке.

— Ой, народ, хорош комедию ломать — я устал как раб на галерах.

— Ц, — цокнула народ откидывая капюшоны. Это были Вики, Алико и Доктор Зло.

— И почему ты не испугался? — спросила Вики, обнимая друга и целуя того в щеку.

— Пуганный, — пожал плечами юноша, пожимая руки другим музикантам.

— Ладно, — махнул рукой Алико и Сундучище взлетел в воздух. — Пойдемте в самолет, Тремонт уже ждет.

И народ, шагая по взлетной полосе, пошлепал к частному джету, стоявшему уже на взлетной изготовке.

— Я рада что ты согласился на мое предложение, — улыбнулась самая сексуальная ведьма поколения.

— Шутишь?! — воскликнул Ланс. — Отказаться от предложение учувствовать в мировом туре? В качестве приглашенного артиста у самих «Ведьминых сестричек»?!! Да я пока еще в своем уме!

— Да уж, — кивнул Доктор Зло. — Я уверен, Вики, это будет настоящая бомба!

— Я так и сказал друзьям, — подметил Ланс.

Музыканты, поднявшись по трапу, скрылись в салоне, где уже слышалось пение Тремонта. Ланс же задержался на пороге. Там, на востоке, поднималось солнце, давая рождение новому дню. Что он принесет с собой?

— Пошевелись Геби! Мир ждет!

— Да! — кивнул радостный рокер, заходя внутрь.

Ланс не знал, что ему принесет этот день, но, черт возьми, он отправлялся в мировое турне! Он будет целое лето играть на самых больших площадках перед многотысячными толпами! И это, только это — самое важное, что есть в жизни музыканта, Герберта Артура Ланса.