– Откуда приехали?
– Не понимаю вас… – Он на всякий случай решил прикинуться непонимающим, что, в принципе, и не было особенной ложью.
– Откуда вы приехали? Из какой страны?
Еще несколько секунд Чонсу открыто смотрел на господина, изучая и прикидывая: нужен ли ему просто ночной собеседник или он собирался выспрашивать конкретную информацию, что навевало не только плохие воспоминания, но и мрачные предчувствия. В этой стороне, у столика, который выбрал этот господин, было плохо освещено. Сгоревшую два дня назад лампочку до сих пор не могли заменить, и это только добавляло душной колючей атмосферы.
– Из Кореи, – все-таки решил ответить Чонсу без излишнего лукавства.
Краска с его волос уже давно окончательно исчезла, и придумывать что-то насчет гонконгского дедушки и французской прабабушки не имело смысла. Впрочем, как и причины. Наверное, о нем там уже дано забыли.
Господин громко щелкнул пальцами, будто его давнее и сложное умозаключение только что подтвердилось, чему он был только рад.
Не дождавшись более никакого проявления интереса к своей персоне, Чонсу, коротко извинившись, но удержавшись от того, чтобы поклониться, привычку чего так долго и упорно выбивал из него Минкё, ушел подальше, к только что зашедшему клиенту. Кто их знает, этих американцев.
Летние ночи коротки, но эта показалась одной из самых длинных. Долгая и скучная ночь выматывала. Только бледная луна, заинтересованно заглядывавшая в окна, которые Чонсу решил протереть, потому что этим уже давно никто не занимался, и на них можно было спокойно вывести пальцем целую картину, только она составляла компанию.
С нетерпением дождавшись конца смены и начало нового дня, Чонсу наконец-то вышел вдохнуть свежего воздуха, пропитанного запахом бензина из выхлопных труб вездесущих такси. Теперь можно было спокойно пройтись, надышавшись этого бензинового воздуха, чуть не споткнувшись раз-другой о мусор, вещавший о весело проведенной кем-то ночи. Солнце начало робко выглядывать из-за высоких и не очень городских зданий, обещая превосходный день, и Чонсу уже забыл о тяжко проведенной ночи и даже о том господине с его странными вопросами, но…
Но на глаза как раз попалось это самое интернет-кафе, куда он привык заходить. Заходил туда действительно часто и даже сдружился с одним работником оттуда. Товарищ по несчастью ночных смен и восточному происхождению (как оказалось, он приехал из маленького тайванского городка Суао), он был смешной и недостаточно высокий. Еще пару сантиметров, и можно было бы сказать – низенький. Но, в силу всех этих обстоятельств, им было просто общаться на ломаном английском, что весьма способствовало тому, чтобы у Чонсу появилась неслыханная скидка за пользование услугами интернет-кафе, а если повезет – и вовсе отсутствие платы.
Решив, что давно не отправлял домой не только письма, но и маленькую весточку, Чонсу прошел перекресток, который по утрам отличался крайней оживленностью. Несмотря на благие намерения и большой писательский порыв, письмо вышло коротким – рассказывать особо не о чем. Уже собираясь оставить компьютер в покое, Чонсу вдруг наткнулся на интересную строчку на новостном сайте, написанном корейским хангылем*. Порой хотелось просмотреть новости из родной страны, поэтому заходил он туда часто. «Долгий судебный процесс, наконец, завершился. Господин Канг Кёнмо приговорен к десяти годам лишения свободы».
Сначала Чонсу не обратил никакого внимания на эту сухую строчку, написанную канцелярским языком. Спустя пять секунд понял, речь идет именно о том самом господине Канге. Спустя еще десять – что его бесчестная деятельность прекращена, по крайней мере, на десять лет. Уже жадно впиваясь в каждое слово, он начал читать подробности.
Кто бы мог подумать, что оставленная на стуле в зале ожидания аэропорта папка с бумагами сыграет такую роль! Получив ее, полиция провела расследование и… дальше все произошло по общеизвестному сценарию. Тогда кто же этот господин?.. Чонсу задумался, да так бы и сидел еще с полчаса, но в этот момент его оплаченное время закончилось, и компьютер оказался заблокирован. Хочешь – не хочешь, нужно было отправляться в место, которое он уже начинал привыкать называть своим домом.
Прочти он это три месяца назад, то рванулся бы обратно первым же рейсом, а теперь…
*хангыль – корейский алфавит.
– Доброго утречка! – весело поприветствовал Чонсу друг, как только тот громко, громче, чем он сам рассчитывал, захлопнул дверь.
Минкё с кисточкой в руке стоял около места своей недавней творческой неудачи, которая теперь была идеально закрашенная и гладкая, нарушаемая только в самом углу самовольным рисунком одной кисэн*, одетой в яркий зеленый ханбок**.
– Доброго… – ответил Чонсу тоном, совсем не сочетающимся с определением этого утра. – Ты что, всю ночь здесь вырисовывал?
Говоря это, он присел на первый стул и подпер голову руками.
– Нет, поспал часа четыре, – весело ответил Минкё. – Зато почти все закончил, даже нарисовал кое-что.
– Кисэн нарисовал? Умно…
– Не просто кисэн, – немного обиженно возразил друг, повернувшись к Чонсу. – Это Чхун Хян***, самая знаменитая, самая умная и красивая, самая… Эй, ты меня не слушаешь?
Ответом послужило только тихое сонное посапывание. Стоит Чонсу закрыть глаза и реальность для него уже переставала существовать, сменившись на дивный мир грез. Так было и в этот раз. Взгляд Минкё, остававшийся недовольным еще с несколько секунд, вдруг смягчился. «Опять спишь где попало», – тихо пробормотал он, вернувшись к нанесению последних штрихов на стену. На секунду у него даже появился благородный порыв перенести друга наверх, уложить по-человечески, но порыв этот продолжался всего лишь секунду. «Не в романтической дораме живем», – отмахнулся он от высокой идеи, вернувшись к низким обязанностям строителя-дизайнера-планировщика и… еще много кого.
Солнце поднималось все выше, проникая через чистые и не очень окна в комнаты, коридоры, залы, гаражи… куда угодно, оставляя на стенах одинаково светлые пятна своих лучей и разбавляя каплей золотистого света утреннее настроение, будь оно отличным или же пресквернейшим. Настроение Минкё не относилось ни к первой группе, у представителей которой вышел на редкость замечательный день вчера, ни ко второй, обладателей чего в прошлый день начисто обобрали уличные торговцы или их понизили в должности. С одной стороны настроение было отличное, разве может его что-то испортить? Но только с одной стороны. С другой – получалось так, что на душе было неспокойно и даже некоторым образом тревожно. И все дело заключалось лишь в одном человеке, который пришел ни свет ни заря, пришел без стука и какого-либо обозначения своего присутствия, что подобало бы для приличия. Поэтому вполне объяснимо, что Минкё, проснувшись от звука шагов кого-то постороннего и неожиданного, испытал некоторый испуг, который он с достоинством скрыл и более не показывал.
Человек этот, обладатель весьма экстравагантной стрижки, на которой вырисовывались ломаные линии, и дорогого пиджака, рукава которого он нещадно подвернул, представился помощником господина Лу. Поручение его, которое он выполнил безукоризненно, состояло всего лишь в том, чтобы напомнить, что согласно договору заведение должно открыться никак не иначе, как через четыре дня. Сказав это, ушел без лишних слов, к числу которых, наверное, он прибавлял и слова прощания.
Заря тогда только занималась, и еще часок-другой можно было бы потратить на более полезные дела, то есть досмотреть интересный сон, который был так бесчестно прерван, но после таких посещений это оказалось крайне тяжело. Поэтому докраска стены закончилась раньше, чем предполагалось, что, впрочем, было весьма кстати – четыре дня не шутка! Они ведь не договаривались на такой короткий срок… Хватало и того, что они должны были обеспечить себе выручку в тридцать тысяч долларов, чтобы одну треть отдавать своему инвестору. Таково было еще одно условие договора, которое при невыполнении повлечет за собой… Стоявший тогда позади господина Лу его личный помощник внушительных размеров и еще более внушительных мускулов сделал красноречивый жест, проведя большим пальцем поперек горла. Конечно, потом это все превратилось в шутку, и Минкё сдержанно посмеялся вместе со всеми, но бешеный стук сердца утих только к обеду. Да, ни скорости, ни рук не хватало, но где-то говорили, что не боги горшки обжигают. И переоборудывают помещение, наверное, тоже не они. Да и оставалось всего самую малость: всего-то до конца расставить мебель, оформить кухню, да все это подключить.
