– Он был убежден в этом и месяц назад, – Кожевникова опрокинула Кирилла, – каждый месяц Вы говорите о том, что приблизились к цели. Что вот – и договор подписан. Но проходит один месяц, второй, а результат на нуле. Ваши методы бесполезны…

– Позволю не согласиться с этим, – вступился за Кирилла Президент, – по линии межгосударственного взаимодействия мы чаще и активнее стали общаться с Московией. Они интегрируются. Да, делают это не так быстро. Именно поэтому я и прошу Вас всех – ускорьтесь. Нам нужен Новый Конфедеративный Договор, – Президентзамолчал, окинув всех взглядом, – на сегодня все. Ежедневно мне необходим отчет о проделанной работе. Вы, Кирилл Александрович, останьтесь. Остальные свободны.

Буквально через десять секунд в комнате остались только Кирилл и Константин. Президент поднялся с кресла, идя медленно и уверенно, одной ладонью потирая стеклянный стол. Он настолько близко подошел к своему помощнику, что тепло его тела передавалось Кириллу. Когда же Президент начал говорить, Кирилл ловил теплоту звука изо рта.

– Я хотел услышать другой ответ, сегодня, Кирилл, – небрежно сказал Константин, – на каждом совещании ты говоришь один заученный набор фраз. Осталось немного времени, а результата нет.

– Дорогой, ты прекрасно знаешь, что я делаю все, что могу, – Кирилл взял за руку Константина.

– Значит, этого недостаточно. Договор будет подписан с Московией или без нее. Ждать бесконечно никто не будет. Новой Конфедерации нужен премьер-министр. Но если Московия не войдет в состав Конфедерации, я не смогу посадить тебя в это кресло. И охотно в это кресло Кожевникова посадит кого-то другого. Я не хочу проиграть. Мне нужна Москва, мне нужно быть в Кремле. Там, где эти сволочи убили моего отца, – голос Константина становился злее и злее, – принеси мне их головы. Убей, подсыпь яд. Мне это необходимо!

– Я постараюсь это сделать, – посмотрев в глаза и улыбнувшись, произнес Кирилл, – я сделаю…это.

Константин вынул свою руку из руки Кирилла и направился к выходу.

– Рядом со мной должен быть сильный человек. Стань им! Или тебя отправят помогать Конфедерации в какое-нибудь Земство, – Константин задержался в дверях, – и смени этот костюм… Надень черный.

Глава 8

Москва

В маленькой комнате горело только два торшера. Именно они давали блеклый оранжевый свет в этом квадрате темноты. Весь периметр комнаты был обставлен стеллажами с книгами, совершенно разными: толстые, в твердой обложке, в мягкой, формата А4. Войдя в комнату, можно было подумать, что царил бардак, однако такая обстановка положительным образом влияла на Главу Московии, на Белослава Солнцева. Это была одна из его больших страстей – чтение. И об этой страсти знали совершенно немногие. Только узкий круг. Семья. Многие книги ему подарил Вова Зуйков, брат его любимой супруги. Да такие книги, которые сейчас и достать было сложно.

Белославмолча сидел в кресле из ротанга с книгой в руках, а свет от торшера струился на него сверху, словно обволакивая и создавая акцент этой комнаты.

Напротив, в таком же кресле, также в струях света от торшера, сидел Владимир. И также в его руках была книга. Он пытался вникнуть в суть слов, в предложения, но мысли уносили его далеко от процесса чтения. Он прерывался, смотрел по сторонам, затем смотрел на молчаливого Белослава, вновь опускал голову и пытался найти продолжения строчки, где остановился. В конце он еле уловимым хлопком закрыл книгу и положил ее на рядом стоящий столик.

– Не зачитывайся, Сергей, так ты уйдешь от реальности и не сможешь принять правильное решение, – назвав по настоящему имени, обратился к Белославу Зуйков.

– Я чувствую реальность, – сказал Белослав, из-под бровей подняв глаза, – в книгах я ищу ответы на вопросы. Ведь в истории государств повторялись случаи, когда нужно было отсечь один вариант, чтобы выбрать второй… Хотя ты говоришь «правильное решение»…Как понять, что именно оно правильное? Где гарантия того, что мое решение будет таким?

– Тебе необходимо понять, какую цель ты преследуешь. В какую точку ты хочешь прийти, – через секундное молчание ответил Зуйков.

Белослав замолчал, он пристальным взором осмотрел Зуйкова, заломил страницу в книге и положил ее на колени.

– Знаешь, Вов, а я себя больше не ощущаю Главой Государства. Я не Глава Московии. Последние недели я не могу мыслить глобально, забывая о частном. Совершенно. Я думаю только об одном, – на мгновение голос Белослава дрогнул.

– Поделишься? – с удивлением спросил Зуйков.

Белослав встал со своего места и ушел в темноту комнаты, проходя мимо стен с книгами, осматривая каждую.

– Два года назад мы собрались в одном из помещений Дворца за закрытыми дверьми. Нас было немного, всего семь человек. Мы часто так собирались. Обсуждали, все ли правильно идет, всем ли мы довольны. И мы с каждым разом осознавали, что нет. Пугачев, наш прошлый лидер стал нас отстранять от управления Московией. С каждым разом он забирал все больше и больше полномочий у нас, отдавая их никому непонятным людям. Сынам революции… А когда на референдуме в Конфедерации был утвержден проект Общественного договора, он встал на путь переговоров с Крымом, – Белослав достал книжку с полки, повертел в руках и положил обратно.

– В один из вечеров мы решили, что недовольны нашим Главой и его стоит убрать. Новгородцев был зол на Пугачева, что тот его отстранил от должности указом, который он получил по электронной почте. Все те, кто стоял у истоков Славянской Революции, стали ничем… Мы решили его убить, – Белослав повернулся к Зуйкову так, что было видно его улыбку.

– Я знаю эту историю, Сергей, зачем ты мне ее рассказываешь, – с продолжающим удивлением спросил Владимир.

– Ты знаешь не все… Мы долго спорили, как и когда убить нашего бывшего лидера, который стал предавать нас и идеи Славянской Революции. Кто-то говорил, что необходимо его отравить, кто-то – застрелить, кто-то – арестовать и сжечь у стен Кремля…

– И вы решили его отравить, – перебил Белослава Зуйков с лицом, полным уверенности.

– Нет, – тихо ответил Солнцев, – мы решили его застрелить, пока он спал.

– Но…Но вскрытие показало, что он отравился, – уверенность на лице Зуйкова сменилась смятением.

– Именно так. Мы проголосовали. Наверное, впервые, в истории Московии прошли выборы… Хоть и тайные. Победил пистолет. Следующий вопрос, который стоило решить – кто будет стрелять. Слов тогда взял Новгородцев. Он сказал, что было бы символично, если новый Глава Московии заберет жизнь у старого. Эзотерический процесс передачи власти. И Новгородцев сказал, что никого не видит на посту Главы, кроме меня…

– Он просто хотел убрать Пугачева, но не своими руками. Не так ли? – спросил Владимир.

– Не знаю, – пожал плечами Солнцев, присаживаясь обратно в кресло, – Новгородцев – странный человек. Я не знаю, во что он верит. То ли в революцию, то ли во власть… В любом случае, отказаться я не мог. Новгородцева поддержали абсолютно все. Как я потом узнал, с ними была проведена работа. Они должны были поднять руку, не более того, – Белослав пристально посмотрел на свет лампы.

– Мы проработали план убийства от А до Я. Подкупили людей, которые охраняли Главу Московии. В ту ночь мы тихо шли по резиденции. Она была пустой. Ни единой души. Никого… Все оставили своего Лидера. Все были запуганы и куплены, – голос Белослава становился все тревожнее и тревожнее, – мы остановились около двери, которая вела в спальню Пугачева. Я должен был войти туда один. И я вошел… – Белослав сглотнул слюну, застывшую в горле.

– В спальне было прохладно, – Солнцев начал описывать комнату, словно все происходящее стояло у него перед глазами, – окно было открыто настежь. Ночной ветер проникал в комнату. А вместе с ним и свет с улицы. В спальне было тихо, видимо сон глубоко пропитался в тела лежавших. На большой кровати лежали Глава и его супруга, а чуть поодаль, около окна, в люльке лежала их новорожденная дочь… Я должен был убить их троих… – в глазах Солнцева зарождался страх.