Ближе к ночи на море разыгрался шторм, и ветер со свистом гонял прибрежные волны, заставлял шелестеть темно-зеленые листья экзотических деревьев и насаждений, к тому же порывался накрапывать прохладный дождь.
Когда я вышла из ванной, Тейлор как раз закрывал балконные двери, беспокоясь, что может разбушеваться ураган, угрозу которого передавали в местных новостях. Я мысленно поблагодарила Бога за то, что вчера ничего подобного за погодой не наблюдалось, иначе я с ума бы сошла от беспокойства, пока Тей не вернулся в номер.
Подойдя к своему парню, я, приподнявшись на носочках, поцеловала его, пожелав спокойной ночи. Тейлор, сжав в своих объятиях, ответил на поцелуй и отпустил меня спать, а сам последовал в ванную комнату. Но когда он лег, я не заметила, поскольку уже спала, оставив все переживания в дне ушедшем, успокоившись, наконец.
И все же снова проснулась глубокой ночью, почувствовав Тейлора рядом. За окном распогодилось окончательно, но под одеялом и в объятиях любимого парня мне было тепло и уютно. Потихоньку развернувшись, я положила ладошку на живот Тея, прижалась сильнее, переворачивая его на спину, – он поддался моему натиску, потому что сам спал глубоким сном.
Задрав на нем футболку, я тихонечко целовала миллиметр за миллиметром разгоряченной со сна кожи, ощущая губами, как напряглись мышцы живота от моих поцелуев. Осмелев оттого, что Тейлор не противился ласкам, я прилегла сверху, не прекращая целовать, тянясь уже выше, до самого подбородка, ощущая его горячее дыхание на своих губах, обжигая своим в ответ, стоило губам соприкоснуться с его…
Тейлор приоткрыл глаза, я уловила это сразу, поскольку все это время наблюдала за ним, ждала, пока он проснется, отзовется на мои ласки. В сумерках его глаза светились приглушенным карим цветом, они искрились тихой любовью, отвечали мне взаимностью…
Ни слова не говоря, я снова склонилась за поцелуем, пробуждая, распаляя, провоцируя своего парня на большее… Я будто знала Лотнера всю жизнь, без слов могла понять и прочувствовать его настроение, угадать малейшее сокровенное желание, настолько мы сблизились с Тейлором.
И сейчас он среагировал именно так, как и следовало бы, не встань между нами его обида, обнял меня крепко-крепко руками и ногами, и теперь сам жадно завладел моими губами…
Будто заявлял, что дальше все сделает сам, и я с радостью уступила ему, позволив, не препятствуя, отдаваясь…
Стянув с себя футболку, Тейлор снова прижал меня к себе вместе с одеялом, запустил руку мне в волосы, целуя так, что у меня дыхание сбилось, а по всему телу пробежала волна удовольствия – предвкушение завладело всем моим естеством.
Со стоном выдыхая имя любимого парня, я жалась все сильнее, все ближе, томясь в ожидании, желая уже…
Тей, юркнув руками под одеяло, стиснул мою попу сквозь легкую ткань и поглаживающими движениями задрал комбинацию вверх по моим бедрам, обнажив меня для себя… Я едва не рухнула на него, ощущая неимоверную слабость в руках, мечтая о большем и прекрасно зная, что он может дать больше…
Не переставая целовать, Тейлор перевернул меня на спину, нависая сверху, вжимая своим телом в нагретые простыни, и накрыл нас обоих одеялом… До самого утра… Отозвавшись на мой позыв… Даря ни с чем несравнимое удовольствие… Отдавая всего себя… Принимая меня в свои объятия… Любя…
В ту ночь мы с Тейлором окончательно помирились, простив друг другу все сказанные обидные слова. А еще в порыве страсти, в самый сокровенный момент близости мой любимый согласился отпустить меня, он дал свое согласие на то, чтобы мы улетели из Афин порознь.
Когда на следующий день – последний наш день на острове, – я позвонила Джиму, то вначале выслушала от него все, что он думает о нас с Тейлором, и только после наш агент сказал, что уладит с билетами, но это последний наш разговор на данную тему. Я, смеясь, подтвердила, что последний, наблюдая за Теем, уплетающим за обе щеки заказанный в номер завтрак.
А назавтра мы уже прощались с ним в «Элефтериос Венизелос» – международном аэропорту Афин.
Сдав наш багаж, и пройдя регистрацию на разные рейсы, мы отошли в сторонку, чтобы сказать друг другу последние слова напутствия перед тем, как разойтись к разным терминалам в ожидании посадки.
Тейлор молча обнял меня, и я дала ему немного времени, чтобы унять бешено стучавшее сердце, также обнимала в ответ, ничего не говоря. Тихий момент прощания прервала вспышка фотокамеры: папарацци уже выследили нас и теперь нащелкали несколько снимков. С тихим рычанием, в котором я расслышала: «Принесла же их нелегкая!», Тейлор отвернулся от папсов, скрывая меня от посторонних, нежелательных глаз. Но мне сейчас вообще ни до кого дела не было, только бы Тейлор не сник и не расстроился окончательно, потому что вид его говорил как раз об этом. Как же он волновался, и это не могло не передаться и мне.
В сотый, наверное, раз прошептав ему, что все будет хорошо, я улыбнулась, целуя со всей любовью, которую испытывала. И тоже в сотый раз взяв с меня обещание, что я напишу ему сразу же, как только самолет приземлится в аэропорту Лос-Анджелеса, Тейлор отнял меня от себя, смотря так, будто в последний раз представилась такая возможность. Ладно, я смирилась – надо дать ему время, все образуется, не сейчас. Он и так уже на многое решился, я не просила о большем пока.
Уверяя Тейлора, что отпишусь по прилету, я напомнила ему, чтобы сам сразу же позвонил мне, как включит телефон и увидит мое сообщение. Услышав мои слова, Тей, наконец, позволил себе улыбнуться, кивнув, а затем снял свою кепку и надел на меня, повернув козырьком на затылок. Поцеловав в щеку, прошептал только: «На удачу», и отпустил, а сам остался стоять на месте, провожая меня взглядом, который я ощущала спиной. Дойдя до билетной стойки, я отдала свой посадочный талон для отметки на посадку, а затем в последний раз обернулась: Тейлор так и стоял, наблюдая за мной, стараясь держаться, чтобы не броситься следом. Но нет, он бы не поступил так. Только махнул мне рукой, при этом ободряюще улыбнувшись.
Я быстро утерла скатившуюся до подбородка слезу и, помахав ему, быстрым шагом направилась к терминалу, ведущему прямиком в самолет, на ходу переводя телефон в режим полета.
Спустя несколько часов, лайнер, на котором я летела, совершил посадку в аэропорту Лос-Анджелеса. Разобрав свои ручные клади, пассажиры, включая и меня, покидали самолет, мечтая поскорее получить свой багаж и разъехаться по домам.
Когда я пришла в зону багажного отделения, то увидела, что Умберто уже отслеживает мой чемодан. Улыбнувшись своему телохранителю, я поспешила подойти и поздороваться, а еще сказать, что, помимо чемодана, будет еще сумка с сувенирами.
В машине меня ждало угощение: «Американо» и круассаны, и пока я перекусывала, Умберто рассказывал последние новости и сплетни. По пути к дому Лотнеров, куда я ехала, чтобы забрать Джастера, на мой телефон пришло оповещение, что абонент «Любимый» снова в сети, тут же «свалилось» оповещение о том, что мое сообщение доставлено адресату, и в следующую секунду Тейлор позвонил сам.
Сказать, что его голос звучал бодро, ничего не сказать, – Тейлор светился от счастья, говоря со мной, я это чувствовала, для этого даже не нужно было видеть его. Сказав, что он отлично долетел, и, услышав от меня, что и мой перелет прошел без приключений, Лотнер счастливо выдохнул. А я прошептала о том, что очень сильно люблю его, и о том, что горжусь им. В ответ Тейлор поблагодарил за то, что подтолкнула его решиться на этот шаг, ему на самом деле стало легче, а у меня от сердца отлегло от услышанного. Теперь можно было не беспокоиться, я могла летать домой в Москву столько раз, сколько будет необходимо.
Тейлор отпустил меня.
Переступив порог дома Лотнеров, я опустилась на колени перед Джастером, обнимая своего любимого пса, пытающегося лизнуть меня в лицо. Как же я соскучилась по нему!
Макена, стоявшая рядом, держала сумку, а услышав, что там сувениры и подарки, тотчас же поспешила раскрыть ее. Вот любопытная же девица!
