Щебетали птички, садилось солнце, а проклятый эльф будто бы заснул. Господи, ну почему ты заставляешь меня торчать здесь вместо того, чтобы проводить последние минуты моей жизни в объятиях Бьерна? Я бы хотя бы напоследок порадовался, а тут – одни сплошные огорчения.

- Как так получилось, Эрис дель анай, что ты получила от своей матери силу эльфийской крови и смогла ее развить? Как получилось, что ты вообще родилась на свет?

Лейв с шумом выдохнул весь воздух через нос, чувствуя, как дрожат руки. Было бы у него чего-нибудь тяжелое сейчас, он бы с удовольствием расквасил бы проклятому бессмертному его холеное личико. А потом бы они уже и о родителях поговорили.

Он искоса взглянул на Эрис; ее лицо тоже застыло каменной безэмоциональной маской, но он уже успел достаточно насмотреться на нее, чтобы понимать, – она в бешенстве.

- Князя интересуют подробности? – холодно осведомилась она, и Юванар слегка улыбнулся, самым краешком губ.

- Меня интересует, как у анай вообще могут рождаться дети. Насколько я слышал, мужчин у вас нет, а всех чужаков вы гоните от гор прочь, как только можете.

- У нас действительно нет мужчин, – кивнула Эрис, – но для деторождения они нам и не нужны. У нас есть Источник Рождения.

Лицо бессмертного приобрело задумчивое выражение.

- Расскажи подробнее.

- Боюсь, тут и рассказывать особенно нечего, – Эрис говорила с явной неохотой. Лейв тоже прислушался: ему было любопытно. – Царица Крол после своего странствия через Роур нашла в Данарских горах долину, в которой располагался Источник. Было замечено, что женщина, выкупавшаяся в нем, может соединять свой сердечный центр с сердечным центром другой женщины в момент любви. – Голос Эрис не изменился, но на щеках заиграл слабый румянец, да и не мудрено. Лейву тоже было бы неудобно рассказывать о таких вещах чужому человеку. – Через некоторое время после слияния у одной из женщин рождается дитя.

- Вот как? – Юванар слегка усмехнулся и покачал головой. – Выходит, Крол была не настолько безнадежна, как я думал. Хотя даже это не способно искупить все, что она натворила.

Лейв отправил в рот еще одну виноградинку, мысленно соглашаясь с эльфом. Что касается этой бесноватой бабы, умудрившейся уничтожить народ гринальд, то ему оставалось только гадать, почему ее не испепелило на месте молнией прямо в тот же миг, когда ей в голову пришла благая мысль начать эксперименты. На месте Иртана, он именно так бы и поступил, чтобы минимизировать дальнейшие неприятности. Однако, у Богов были свои резоны, Лейв вынужден был признать это, хоть и с неохотой.

Эрис хмурила брови, ничего не говоря и стараясь сохранять спокойное выражение лица. Но Лейв заметил, что ее пальцы теребят самый краешек кармана на белом зимнем пальто из толстой шерсти, а это означало, что она вряд ли довольна тем, как складывалась беседа.

- А теперь ты, дочь анай и эльфийской полукровки, представляешь весь народ анай, не так ли? – Юванар рассматривал ее со спокойным любопытством, словно лошадь, выставленную на продажу. – Значит, анай позволили тебе это сделать. Насколько я помню, они никогда не пускали в свои горы представителей других рас и только и делали, что кичились своим божественным происхождением, – эльф хмыкнул, и румянец на щеках Эрис стал гуще, теперь уже от гнева. – Так что же изменилось у вас там? Новая царица? Новые идеи?

- Мы не пускали к себе только тех чужаков, что хотели нам зла, – Эрис говорила с трудом, явно прилагая усилия к тому, чтобы голос не дрожал от гнева. – Но мы всегда принимали к себе беженцев, которым некуда было идти.

- Беженцев женского пола, насколько я понимаю? – В голосе Юванара не было даже насмешки, просто легкий налет веселья. – Именно им всегда оказывалась помощь?

- Только они к нам и приходили, – дернула плечом Эрис. – Мужчины всегда заявлялись с огнем и мечом, чтобы захватить то, что им не принадлежит. Если хотя бы один за эти две тысячи лет попросил убежища, возможно, оно и было бы ему предоставлено.

- Ты так уверена в этом, дель анай? – вновь улыбнулся эльф, и рука Эрис, сжимающая край кармана, побелела. – Ну, да это дело прошлого. Сейчас ты представляешь народ анай. А это значит, что времена действительно изменились. Во всяком случае, за границами Мембраны.

Вряд ли хоть что-либо изменилось здесь, внутри Мембраны, в этом Лейв был уверен. Эльфы все больше и больше напоминали ему выжившую из ума улитку, которая забилась на самое дно своей раковины и вовсю расхваливает открывающиеся ей виды. И у нее слишком мало мозгов на то, чтобы высунуть голову наружу и оглянуться вокруг. По ходу дела, они еще большие зануды, чем эти бесноватые бабы с гор! Анай хотя бы нам навстречу подраться вылетали для разнообразия, а эти так и сидят тут с самого творения мира. Его передернуло. Какими же должны быть их грезы, чтобы развлекать их такую кучу времени! Он постарался придумать что-нибудь, что смогло бы занять его хотя бы на неделю, но так и не придумал.

- Когда твоя бабка покинула Аманатар, я считал, что она не выживет за границами Мембраны, о чем ей и сообщил. Народы этого мира чересчур примитивны, смертные не в состоянии думать ни о чем, кроме своей смерти. Однако, Айиль была настойчива и настояла на том, чтобы уйти. Так как она являлась одной из Старших, я не посмел ей возразить, хотя и должен был это сделать. – Юванар поджал губы в недовольной гримасе.

- Кем она была, князь? – любопытство пересилило раздражение от поведения Юванара, и Эрис постаралась задать вопрос спокойным голосом. Лейв мог только позавидовать ее терпению.

- Айиль пришла в этот мир вместе с моим отцом, Владыкой Пути, на самой заре мира. Она приходится прапрабабкой Королю Солнце Ирантиру Стальву, хотя вы, скорее всего, и знать не знаете, кто это. Многие древние роды пошли от нее. – Юванар взглянул в пространство перед собой, что-то припоминая. Глаза его затуманились. – Когда эльфы только ступили в этот мир, он был молод и свеж, словно раннее весеннее утро. Я помню это время, смутно, но все же помню, хоть и был тогда еще ребенком. Все было прозрачным и легким, поля дышали, деревья пели ветрам, а моря, забавляясь, перебрасывали с одного гребня волны на другой соленые брызги времени. Талуга, расправив огромные крылья, парил прямо в небесах, и радужные блики от преломляющей лучи света чешуи пятнали землю под ним. Тогда не было границ, не было пределов, а лишь тишина, наполняющая, словно медоточивый сок, каждое мгновение. А потом Создатель расхохотался и создал Первых Людей, – глаза эльфа помрачнели. – Поначалу они тоже были под стать своему миру: тихие, свободные, прозрачные. Потом же они захотели знать. О! Как жадно стремились они к знанию, и оно извратило их, вывернуло их наизнанку, напитало ложью до самых корней, и тогда они захотели власти. Они потеряли все, что имели, потеряли свою долгую жизнь и мудрость, свою гибкость и гармонию, они обросли коростой, сквозь которую ничто уже не могло пробиться, чтобы их душа откликнулась. Словно чья-то жестокая рука вбила клин прямо в доверчивую грудь матери Земли. Все лопнуло, треснуло, все начало умирать, потому что умирали люди, и, вопя, рыча, цепляясь за землю, тащили с собой в могилу все, что только могли загрести своими жадными руками. Именно из-за людей Талуга уполз под землю и уснул там, именно из-за них Цепь Времени сковала весь мир, зажатая в его цепких лапах. Из-за них пал Корнуэль, из-за них были разрушены великие государства древности. И от них родились Аватары, а следом за ними и Крон.

Юванар замолчал, глубоко задумавшись, а Лейв вдруг ощутил, что прислушивается и жадно ловит каждое слово. Он не слишком-то много понимал из того, что говорил эльф, но это было очень, очень ему интересно. В детстве наставники рассказывали Лейву историю о сотворении мира Иртаном и Орунгом. Совсем недавно он услышал другую версию в Кренальде и потом еще от Хранителя Памяти. Но эльф говорил так, словно видел все это собственными глазами, хотя это и казалось Лейву совершенно невероятным, просто не умещалось в его голове. И, несмотря на все свое отвращение к чванливому, надутому, самоуверенному бессмертному индюку, Лейв слушал и не мог оторваться.