- Да, – кивнул Тьярд. – Все указывает на то, что Ульх отравил царя и сбежал.

- Единственное, чему я научился за все эти годы, так это тому, что совпадений не бывает, – задумчиво проговорил Верго. – Лекарство от дикости было найдено именно сейчас и не просто так. Как и Бьерн, заболевший ей, на котором это лекарство можно испытать. Как и царь, которому в приступе ярости под действием лекарства удалось взять под контроль всех макто. – Он немного помолчал, потом взглянул на Тьярда. – Ты видишь, как плетется полотно, мой мальчик? Все связано, ни одной лишней нити, ни одного лишнего цвета. Все одно.

- Я вижу, учитель, но я не понимаю сути узора, – честно признался Тьярд.

Верго вскинул брови и тепло рассмеялся:

- О! Никто не понимает его сути, кроме того, кто этот узор плетет! Но мы ведь можем попытаться, не так ли?

Вид у него вдруг стал совсем мальчишеский, такой задорный, словно он решал не загадку самого существования, а головоломку на скорость, за которую должен был получить приз. И Тьярд невольно улыбнулся ему. Пусть так! Храни в себе эти силы, эту радость, учитель! Храни как можно дольше, и пусть она даст тебе силы жить.

Улыбка слегка притухла в глазах Верго, обратившись в серебристый туман задумчивости.

- Давай хорошенько все это рассмотрим. Итак. – Хранитель поднял руку и загнул большой палец. – Первое: Ингвар. Его необходимо было любым способом отстранить от власти, чтобы ее смог воспринять ты. Сила Ингвара – в его дикости, благодаря ей он смог развить свою волю настолько, что мало кто осмеливался противостоять ему, поодиночке во всяком случае. И он никогда бы не пустил тебя к трону, никогда бы не позволил ничему измениться, а потому должно было произойти что-то, что нейтрализовало его. Второе: Кирх, – Верго загнул указательный палец. – Мальчик любит тебя всем своим сердцем и готов на все, чтобы помочь. Он старался, как только мог, и создал лекарство. Возможно, рассчитывал помочь твоему отцу, возможно, просто просил у Богов помощи, и те позволили ему возродить рецепт. Третье, – средний палец загнулся в кулак, – Бьерн. Он заразился дикостью как раз в тот момент, когда у Кирха уже было лекарство, и сразу же начал его принимать. У обычных диких вельдов антидот дикости вырабатывается в крови, и, если они выпьют лекарство от нее, все их защитные барьеры моментально рухнут, и станет только хуже. Отсюда четвертое: то, что случилось с твоим отцом, – безымянный палец Верго присоединился к остальным. – Пятое – макто, которых взял под контроль твой отец. Его воля, усиленная дикостью и лекарством от нее, произвела такое мощное преобразование его дара, что он смог полностью контролировать всех до единого макто вельдов. – Пятый палец загнулся, и Верго приподнял кулак, показывая его Тьярду. – Ты понимаешь, что это такое, мой мальчик?

- Нет, – помотал головой Тьярд.

- Это и есть дар Иртана, – глаза Верго вспыхнули лукавством. – Все это – его составляющие. Дикость – лишь его обратная сторона, но для тех, кто смог увидеть истинное лицо бога, для тех, в ком есть мужество и стремление, желание жить, как в тебе или твоих друзьях, для них не существует разницы.

- Я не совсем понимаю, учитель… – Тьярд прищурился, пытаясь ухватить смысл слов Хранителя Памяти.

- Нет разницы между обычным состоянием дара Иртана и состоянием его во время дикости, – Верго подался вперед, внимательно глядя ему в глаза. – Это одно и то же.

Тьярд моргал, глядя на него, пытаясь понять. Внутри было какое-то дрожащее звонкое ощущение, которое говорило ему, что он уловил, почти уловил, но истина ускользала, словно белый мотылек, порхающий в вечерних сумерках.

- Это… сила? – осенило Тьярда.

- Да! – Верго торжествующе хлопнул себя по коленям, и Тьярд ощутил прилив такой искристой радости, словно вновь стал маленьким мальчиком, решившим сложную задачку, над которой бился несколько часов подряд, а учитель улыбается ему и ерошит его непослушные волосы. – Это сила и не более того. Важно то, как мы относимся к этой силе, как мы ее используем. Если мы используем ее во благо – она становится даром Иртана и помогает нам контролировать макто, преобразовывать окружающий мир, улучшать его. Если мы используем ее во вред – она становится дикостью, обрушивается на нас и вредит нам же, уничтожая нашу душу и тело. Разница не в том, что плохо и хорошо, разница лишь в отношении к этой силе.

Тьярд смотрел на него во все глаза, и ему казалось, как какая-то пелена наконец-то спадает с лица, и он может чувствовать что-то очень важное. Он уже почти понял это что-то…

- Таким образом, лекарство Кирха – лишь катализатор этой силы и не более того. Поэтому твой отец вышел из-под контроля, лекарство лишь подтолкнуло то, что уже давно кипело в нем: ненависть и желание уничтожать.

- Тогда получается, что в принципе любой вельд, обладающий достаточной степенью силы, может контролировать всех макто разом? – тихо спросил Тьярд.

- Именно! – кивнул Верго. – Но для того, чтобы это сделать, нужна огромная сила и что-то, что выбьет вельда из нормального состояния. Боюсь, что при контакте с таким количеством разумов ящеров, обычного четкого сознания в вельде остается совсем немного, и он сам как бы становится ящером, впитывая в себя их ярость и силу. Происходит процесс сближения: сознание вельда рассыпается на тысячи разумов, опускаясь сверху вниз, сознание ящеров концентрируется в одной точке разума вельда, поднимаясь снизу вверх. Образуется коллективная личность всех ящеров с координацией в одной точке.

- Иртан!.. – выдохнул Тьярд, округлившимися глазами глядя на Верго.

- Да, Иртан! – рассмеялся Верго. – Все-то он знал! Давным-давно знал и, наверное, смеялся, как ребенок, над нашей глупостью и стенаниями по поводу дикости. Ведь только мы сами сделали из нее зло, используя его силу не по назначению.

Тьярд только качал головой, ощущая внутри непередаваемое золотое биение комочка в груди. Словно кто-то прекрасный, как само солнце, улыбался ему прямо из самого центра его существа, и от этого становилось так легко, так светло.

- Но остается еще одна проблема: макто, – голос Верго вернул его в реальность, и Тьярд с живостью взглянул на учителя. – Пока твой отец находится далеко от нас, макто, соединенные с его разумом, тоже не будут подчиняться никому боле. Поэтому нам необходимо каким-то образом разбудить Ингвара, заставить его прийти в себя и вернуть себе хотя бы часть разума, а потом перехватить у него контроль над макто.

- Возможно ли это? – с сомнением взглянул на него Тьярд.

- После того, как у тебя за спиной выросли крылья, ты все еще веришь, что в мире есть невозможные вещи? – улыбнулся ему Верго.

- Но ведь… – Тьярд нахмурился. – Если мы разбудим Ингвара, он очнется в том же состоянии, в котором и впал в свой сон.

- Может так, а может – и нет. И вот тут-то мы вновь возвращаемся к тому, как со всем этим связан Бьерн с его дикостью. – Верго откинулся в кресле и вперил задумчивый взгляд в пространство. – Все происходит не просто так. Лекарство помогает Бьерну, он вполне успешно сдерживает свою дикость, и, насколько я знаю, у него еще не было ни одного серьезного приступа. Он не выглядит мрачным или замкнутым, во всяком случае, не больше обычного, и то, что дикость обычно делает с вельдами, пока, похоже, никаким образом на него не повлияло. Как и на его руку. Она выглядит уже совершенно нормальной и сносно ему служит. И это при том, что в обычных случаях пораженная дикостью часть тела причиняет невыносимые мучения: постоянную боль и судороги, и вельду приходится все время концентрироваться на ней, чтобы эта боль не свела его с ума. – Глаза Верго сощурились, а голос стал совсем рассеянным. – Иногда мне кажется, что в этом-то как раз и состоит проблема того, почему дикость неизлечима. Тот, кто поражен ей, только о ней и думает и постоянно на ней концентрируется. Да, он учится ее контролировать, но не вызывает ли такое пристальное внимание и обратный процесс – ускорение развития поражения?