Ирга открыла рот, чтобы еще что-то сказать, но тут Листам резко кивнула Магаре, забрала у нее лист бумаги и стремительно протолкалась через толпу в сторону выхода. Леда тоже посторонилась, пропуская Целительницу, а когда встала на место, в шатре раздался громкий голос Магары.

- Значит так. Времени у нас немного, нужно спешить на фронт. Так что вот вам новости. Великая Царица избрана, и это Тиена дель Нуэргос, – ее последние слова потонули в громогласном реве Дочерей Воздуха. Магара поморщилась и замахала на них руками. – Да закройте вы рты! Успеете еще наораться! Избраны также царица Аруэ дель Нуэргос и Лэйк дель Каэрос, – рев послышался во второй раз, только теперь к нему присоединились и Дочери Огня. Магара закатила глаза и пробормотала под нос проклятия, а потом громко хлопнула ладонью по столу. – Рухмани дарзан! Соблюдать тишину! Это еще не все!

То ли еще будет, подумалось Леде, но она замолчала вместе с остальными сестрами.

- С севера сюда идет армия ондов. По словам разведки, их там восемьсот тысяч, – тишина в шатре мгновенно стала гробовой. Магара оглядела все лица, скривилась и продолжила. – По такому случаю мы заключили перемирие с кортами, чтобы вместе с ними выступить против ондов. Также отправлено посольство в Низины, к эльфам, с предложением присоединиться к нам. Великая Царица провозгласила добровольный прямой призыв в войска представителей всех невоинских каст анай. В связи со всем этим, есть надежда, что мы отобьемся.

Никто из командующих больше не издал ни звука. Все они широко открытыми глазами смотрели на Магару, и Леда прекрасно их понимала. Она сама была в таком же состоянии, когда услышала все это. Да, признаться, и до сих пор еще от всего это не оправилась. Их взгляды с Магарой встретились, и на лице царицы появилось что-то, напоминающее улыбку. Заложив руки за спину, она выпрямилась и громко объявила:

- В связи с создавшейся ситуацией ваш корпус немедленно отправляется на фронт. Онды будут там через неделю, так что лететь вы должны как можно быстрее, иначе рискуете успеть полюбоваться только на наши трупы. Координаты я дам, снабжение вам предоставят Раэрн со всех ближайших фортов, которые тоже отправляются вместе с нами. Также я рассчитываю, что никаких склок с кортами вы мне не устроите. Великая Царица выразилась предельно ясно: с кортами – мир, и если кто-нибудь из вас, бхар, попробует сорвать его, отвечать вы тоже будете перед ней. Все ясно?

- Но как… – выдохнула Ивира дель Лаэрт, но Магара так глянула на нее, что договорить та не рискнула.

- Я спрашиваю: все ясно? – в голосе царицы зазвучала неприкрытая угроза.

- Да, первая! – прогремел строй.

- Тогда: разойтись. Собирайтесь немедленно. Чтобы через час в этой долине не осталось ни одной сестры.

Командующие фронтом принялись расходиться, переговариваясь друг с другом и бросая дикие взгляды на Магару. Та же только ждала, напряженно глядя на них и перекатываясь с пяток на мыски. Вид ее явно не располагал к беседам, а потому командующие поспешили как можно быстрее покинуть шатер.

Ирга потянула Леду за рукав, но та только покачала головой и полезла к Магаре через ряды идущих навстречу сестер. Царица заметила это и холодно вздернула бровь, но Леда решила, что известия у нее слишком важные, чтобы рискнуть испытать на себе ее гнев.

Остановившись перед столом царицы и щелкнув каблуками, Леда четко проговорила:

- Первая, разрешите доложить!

- Что еще там у тебя? – Магара хмуро взглянула на нее и уселась за стол.

Леда осторожно оглянулась через плечо. Почти все сестры уже вышли, но те, что еще топтались у выхода, ожидая своей очереди, бросали на нее пристальные взгляды. Решив, что рано или поздно они все равно все узнают, Леда повернулась к Магаре и заговорила, но голос все-таки понизила:

- Вчера ночью кое-что произошло, царица. Думаю, мне удалось раздобыть для нас союзников.

- Союзников? – вздернула бровь Магара. – Ты их из снега слепила что ли?

- Не совсем так, – покачала головой Леда, все еще сомневаясь.

Говорить следовало все-таки не с Магарой, а напрямую, с Лэйк или с Великой Царицей, но их-то тут не было, а дель Лаэрт была. К тому же, Леда сомневалась, что та согласится отправить ее вместе с Боевой Целительницей через тот странный переход просто так, не выяснив, что именно скрывает Леда. А это означало, что рассказать все равно придется. Лишь бы только Магара не знала ничего насчет волчьей крови Лэйк. Ну, тут уж я ничего поделать не могу, как ни крути. Выхода все равно нет.

- Вы слышали что-нибудь о сальвагах, первая? – как можно тише спросила Леда.

Взгляд Магары моментально стал цепким, будто орлиные когти. Она указала Леде глазами на стул и бросила всего одно слово:

- Садись.

Теперь оставалось самое сложное: рассказать всю историю так, чтобы ничто не указывало на Лэйк, а потом уговорить Магару взять ее с собой с докладом к Великой Царице. От всех этих переговоров у меня скоро язык отсохнет, Огненная! Так что выручай, без Тебя я точно не справлюсь. Глубоко вздохнув, Леда уселась на стул напротив Магары и начала рассказывать.

====== Глава 37. Надежда ======

Чувствуя себя донельзя усталым и опустошенным, но каким-то странно спокойным, Тьярд шагал через уснувший лагерь вельдов. В глубоком снегу наездники успели уже протоптать дорожки, а потому ноги слегка скользили по схваченному морозом насту. За его спиной вышагивали двое высоких стражников его отца, и это было странно непривычно, но чувствовалось верно. Ему нечего было бояться в собственном лагере: никто не рискнул бы напасть на царя Небо, ведь это означало бы в случае удачного покушения принять власть, а в такой момент нести ответственность за весь народ не хотелось никому. Стража символизировала скорее передачу власти, преемственность и легитимность того места, которое Тьярд сейчас занимал. Она осталась ему в наследство от отца, как и все остальное, и теперь он, кажется, по-настоящему понял Ингвара. И ощутил глубочайшее раскаяние.

Власть была удавкой, веревками, что туго перетягивали грудь, мешая дышать, пудовыми гирями, что привязали к ногам, и порой Тьярду казалось, что он едва-едва может переставлять их, чтобы хоть как-то двигаться вперед. Власть легла горой на плечи, прижав его к земле и заставляя нести ответственность едва ли не за каждое сказанное им слово. И власть моментально выхолостила всю его свободу, сделав лишь марионеткой в собственных руках. По сути, теперь Тьярд не мог ничего. У него больше не могло быть друзей, потому что теплое отношение навлекало на преданных ему людей всеобщую зависть и подозрение, если не угрозу физического уничтожения. У него больше не было права на личную жизнь, потому что его положение царя и положение Кирха, как сына Хранителя Памяти, запрещало им обоим заключить брак. У него больше не было возможности самостоятельно принимать решения, потому что каждое его слово обязано было обсуждаться на Совете, а закостенелым, почти что вросшим в землю Старейшинам не нравилось решительно все, что он предлагал. Порой у Тьярда возникало чувство, что они запретили бы ему дышать, коли могли бы, положили бы в прозрачный хрустальный гроб, намертво заколотили крышку гвоздями и выставили бы на всеобщее обозрение, как величайшую святыню народа. А потом вдохновенно вещали бы «его» волю, кардинально противоположную всему, за что он так отчаянно боролся.

Порой кажется, будто они специально это делают: внимательно выслушивают каждое мое слово и тут же искажают его смысл, предлагая противоположное. Будто весь мир вывернут наизнанку, и любая светлая, чистая, правильная мысль в устах людей обращается ложью. Тьярд тяжело вздохнул и поднял голову к холодному ночному небу, усыпанному щедрыми горстями звезд. Почему ты позволяешь людям искажать твою истину, Иртан? Почему ты разрешаешь им слышать твои слова только так, как им того хотелось бы? Ведь если бы они слышали все верно, им не пришлось бы так отчаянно бороться и так тяжело идти к тому, что можно сделать в один миг с простотой ребенка.