Как только внизу исчезла земля, асмодианин резко сложил крылья и кинулся в пропасть. Он надеялся, что элийцам надоест лететь за ним, и они уйдут с хвоста. Но враги оказались упрямыми и, тоже сложив крылья, помчались за чёрными перьями.

– Вот же надоедливые! – рыкнул Териан и, снова сделав бочку, вывернул крылья так, что на секунду оказался лицом к лицу с элийцами.

Перехватив священника в одну руку, второй он взмахнул и что-то громко рявкнул, а затем, быстро замахав крыльями, вновь набрал скорость. Пространство за асмодианином вдруг стало плотней и покрылось густым серым туманом. Преследователи невольно влетели в облако и растерялись – повсюду была мгла. Она с каждой секундой разрасталась, и элийцам понадобилось немало времени, чтобы выбраться из магической пелены.

Туман рассеялся, когда Териан был уже далеко. Он рванул в сторону, оставив охотников с носом, пока те тщетно пытались вырваться из полосы смога.

Асмодианин подлетел к скале, обогнул её и, громко взмахивая крыльями, приземлился у ложбинки, где, склонившись над телом, сидела элийская волшебница. Девушка поднялась, когда увидела рядом знакомую фигуру.

– Неужели ты и вправду это сделал? – удивлённо спросила она, глядя, как Териан грубо ставит на пол асмодианского мужчину в бежевой тунике жреца.

Даэв не ответил. Он подошёл к Трисс, присел над телом Эви и подозвал священника.

– Идите сюда.

Жрец неспешно приблизился к бессмертному и остановился за спиной. Его пугала фигура волшебницы, чьи глаза ярко светились голубым. Мужчина недоверчиво смотрел на неё и больше не сделал ни шага.

Белатрисс поняла это и вежливо отошла в сторону. Тогда жрец обошёл Териана и увидел лежащее на земле тело элийской девушки. Он непонимающе посмотрел на Даэва, но тот сделал жест, мол, присядь.

Священник опустился на колено и осторожно дотронулся рукой до шеи Эви.

– Она холодная и пульса нет, – сказал он. – Что Вы от меня хотите?

Понимание пришло, когда бессмертный снял с шеи цепочку с переливающимся в лучах Ока кристаллом.

– О, Маркутан… – промолвил священник, с грустью смотря на камень воскрешения.

– Вы воскресите её, – грозно сказал Териан.

Белатрисс окликнула Даэва. Он обернулся и увидел, что она отрицательно мотает головой.

– Не надо, Териан Лекас, – холодно протянула она. – Это ошибка.

Мужчина проигнорировал её и вновь обратился к жрецу:

– Я знаю, Вы можете это сделать.

– Я не стану воскресать смертную, тем более элийку! – он ответил резко, но в голосе его читались толики страха или опасения.

– Вы боитесь хрупкой девушки? – выражая нетерпение, спросил Даэв.

– Нет, не боюсь. Мне непонятно, зачем Вам нужно это.

Териан нахмурился. Говорить священнику правду он не хотел, но пришлось пересилить себя.

– Она мне… дорога.

– Вы же Даэв… – разочарованно промолвил жрец. – Как Вы мо…

– Нет времени на пустую болтовню! – резко оборвал его бессмертный. – Начинайте!

– Это против правил! – возразил мужчина. – Кем меня будут считать, если я сделаю это? Я поклялся чтить обычаи и следовать канонам.

– Ради Айона… – Териан нахмурил брови и пронзительно посмотрел на священника.

Этот асмодианский жрец повидал на своём веку много бессмертных. Все они были похожи: безразличие и равнодушие, прямолинейность и принципиальность, отсутствие жалости и сострадания – вот что читал он в сердцах Даэвов. В манерах Териана Лекаса тоже присутствовали эти черты, но сквозь ледяную преграду хладнокровности пробивались какие-то лучики света – то, что мужчина никогда не замечал в тех, чья жизнь длится вечность. Почему-то это задело его. Священник нахмурился и приоткрыл от удивления рот. Он не верил в то, что говорит с бессмертным.

– Вы любите её?.. – тихо спросил храмовник.

Териан медленно и глубоко вздохнул, а затем утвердительно кивнул:

– Люблю… Она умерла из-за меня. Смерть её лежит на мне.

Даэв спрятал взгляд и уставился в землю. Священник очень удивился услышанному.

– Я, право сказать, не знаю, что и добавить, – жрец округлил взгляд и посмотрел на тело девушки. Черты её лица ему показались милыми, пускай она была и элийкой. – Она красивая… Мне очень жаль, но на всё воля Маркутана.

Териан Лекас сжал кулаки и напрягся. Времени оставалось совсем мало. Шансы на воскрешение были тем больше, чем меньше времени прошло с момента смерти. Наконец, Даэв буквально прошипел следующие слова:

– Вы когда-нибудь любили?.. Ответьте мне, Вы знаете, что значит терять любимого человека, когда до счастья остаётся совсем немного?

Мужчина растерялся и опустил голову. Бессмертный продолжал:

– Если да, то Вы должны меня понять. И плевать, что Айон отмерил мне вечность. Это не означает, что я не могу чувствовать, как обычные люди! Хотя раньше всё было как раз так… – он вдруг запнулся. – Но можно ли упрекать меня в равнодушии? Вам, смертным, живётся легко: у Вас есть выбор и нет обязанностей. Истинных обязанностей. Мы же волей Айона убиваем в себе человечное для блага мира и людей. Для Вас. Но мы не бездушные создания, нет. Да, я полюбил элийскую девчонку – на мне лежит грех. Айон видит, не единственный. И я поклялся себе, что защищу её от всех бед…

Жрец замер и уставился на бессмертного, не сводя с него поражённый взгляд.

– Я давно понял, что мне нет места в этом мире. Но теперь моя проклятая душа нашла то, ради чего готова жить. Если я потеряю эту ниточку, я умру. Прямо сейчас два раза перережу себе горло и обращусь в стигму.

– Стойте… – вдруг промолвил храмовник. В его глазах читалось смятение. Он закрыл глаза и молча просидел так с полминуты. Потом резко открыл глаза, громко выдохнул и уверенно произнёс. – Давайте сюда камень.

Глаза Териана засияли ярче. Он с неким недоверием сощурился и сперва посмотрел на Белатрисс. Она, поняв, что жрец согласился на это безумство, закатила глаза и показательно отвернулась. Вдруг, увидев что-то перед собой, волшебница замерла и окликнула асмодианина:

– Териан?

Даэв будто не слышал её. Его сознание было словно в другом мире. Он внимательно посмотрел на жреца. В его взгляде бессмертный увидел уверенность. Териан Лекас мысленно улыбнулся и протянул руку, чтобы передать камень.

– Териан?! – громче произнесла элийка и взяла в руки сияющий орб, готовясь читать заклинания. Она взмахнула руками и сказала что-то весьма знакомое. Асмодианский бессмертный успел только обернуться, услышав из-за спины деревянный свист.

В один миг все звуки пропали. Спину и грудь что-то очень больно кольнуло. Только через мгновение Даэв обнаружил, как по рубахе растекается красное пятно, а слева из груди торчит металлический наконечник метко пущенной стрелы.

Первое, что пришло Териану в голову, было:

«Пробито сердце… Не выжить… Брось камень… Брось камень… Бросай сейчас! Бросай! – взгляд асмодианина упал на Эви. Мышцы его расслабились, перед глазами всё потемнело. – Почему… не сработало… чутьё?..»

Даэв упал набок, успев раскрыть ладонь, в которой сжимал камень воскрешения. Но цепочка зацепилась о коготь на пальце, и блестящий кристалл покатился обратно, вновь оказавшись у запястья Териана Лекаса. Спустя мгновение он почувствовал, как камень начал теплеть, касаясь его кожи. Последнее, что промелькнуло в его голове перед смертью, было разочарование. Сознание Даэва отключилось, и пробитое стрелой сердце остановилось.

Асмодианин уже не видел, что жрец в страхе вскочил с места и попятился назад, увидев перед собой четыре белых крыла. Не слышал, как Белатрисс произнесла заклинание сна, усыпив прямо на лету двоих своих собратьев. Он также не видел, как прямо в тех элийцев летит пушечный снаряд, выпущенный из орудия подлетающего к крепости Дерадикона…

Священник округлил глаза, когда увидел приближающийся к ним металлический шар. Мужчина кинулся к Даэву, чтобы выхватить у него из руки камень воскрешения, но кристалл начал шипеть и плавиться, растекаясь по коже воина.

«Поздно… Слишком поздно…» – пронеслось в голове жреца. Он зажмурил глаза, ожидая удара, но каким-то чудом снаряд со свистом пронёсся мимо людей и попал в скалу, пробив её насквозь. По округе полетели булыжники и огромные каменюги. Белатрисс хотела схватить Эви и жреца, чтобы отнести их подальше, но падающая прямо на волшебницу груда камней помешала ей, и бессмертная резко взмыла в воздух, не успев больше никого спасти.